Суд герцога - Sabatini Rafael - Страница 25

— Как вас зовут, мессер?

И Бенвенуто не решился соврать. Ужасные, завораживающие глаза герцога не дозволили бы ему.

— Я — Бенвенуто Джизмонди, слуга вашей светлости.

— Из Форли?

— Из Форли, ваше высочество.

— И чем вы занимаетесь?

Тут уж Бенвенуто стало совсем не по себе.

— Я… я бедный человек, ваше высочество. И живу как могу.

Бенвенуто почувствовал, как взгляд Борджа оценивающе прошелся по его одежде, дорогому плащу, золотой цепи на груди, драгоценной пряжке на шапочке, а на губах появилась зловещая улыбка. Слишком поздно он понял, что попался на лжи. И мысленно выругал себя за то, что явился во дворец, не сочинив «легенды». Но кто мог ожидать подобных вопросов? И как можно отложить в сторону столь важное дело, с которым пришел Бенвенуто, ради каких-то пустяковых расспросов.

— Понятно, — протянул герцог, и от его тона у мерзавца подкосились колени, а по спине пробежал холодок, — Понятно. А этот мессер Креспи из Фаэнцы, кому адресовано письмо… он мертв? — последняя фраза скорее сошла бы за утверждение, чем вопрос.

— Мертв, ваша светлость, — ответил Бенвенуто, дрожа, как осиновый лист.

— Ага! Тут вы поступили по справедливости, — одобрил его герцог и улыбнулся. Более страшной улыбки видеть Бенвенуто не доводилось. — Как я полагаю, с вами он был одного роста и телосложения?

— Совершенно верно, ваша светлость.

— Значит, и в этом вам сопутствовала удача, тем более что вас посетила счастливая мысль воспользоваться его одеждой. Ваша, если не ошибаюсь, не шла с ней ни в какое сравнение.

— Мой господин, мой господин! — Джизмонди упал на колени, чтобы взмолиться о пощаде, но следующая фраза герцога остановила его.

— Да что с вами? Я действительно имел в виду, что вам повезло. И ничего более.

Бенвенуто вгляделся в улыбающееся лицо, ни на йоту не веря герцогу. Он уже понял, что добром дело не кончится.

На галерее послышались шаги. Вниз спустился паж, следом за ним — полноватый господин в черном, с круглым, как луна, лицом, острым носом и цепким взглядом, которым он походя окинул мессера Джизмонди.

— А, Агабито! — приветствовал его герцог, протягивая письмо. — Вроде бы писал Гермес Бентивольи. Ты узнаешь почерк?

Секретарь взял письмо, отошел к окну, чтобы ознакомиться с ним при свете. Но, не прочтя и нескольких строк, посмотрел на Борджа.

— Что это, мой господин?

— Разве я просил тебя читать, Агабито? — в голосе герцога послышались нетерпеливые нотки. — Это рука Гермеса Бентивольи?

— Да, — не колеблясь, ответил Герарди. Ему доводилось видеть письма этого бунтаря из Болоньи.

Герцог поднялся, вздохнул.

— Значит, письмо подлинное, и он действительно в Чезене. Он не раз клялся убить меня. И, похоже, решился-таки перейти от слов к делу.

— Его надобно схватить, мой господин.

Чезаре стоял со склоненной головой, глубоко задумавшись. Бенвенуто. о котором совсем забыли, ждал своей участи.

— В заговоре, должно быть, замешано много людей, — нарушил молчание герцог.

— Но он — мозг, мозг! — Агабито возбужденно всплеснул руками.

— Господи, помоги телу, которым управляет такой мозг, — пренебрежительно бросил Борджа. — Да, его следовало бы раздавить. Дать ему прочувствовать, что суд мой скор, суров, но справедлив.

Хотя слова эти относились к Гермесу Бентивольи, у Бенвенуто душа ушла в пятки.

— Но… — Борджа бессильно пожал плечами, отвернулся к огню. — Он из Болоньи, а за Болоньей стоит Франция. Если я перережу горло этому негодяю, один Бог знает, какие могут возникнуть осложнения.

— Но располагая такими доказательствами… — начал Агабито.

— Дело не в том, кто прав или виноват, — оборвал его Чезаре. — И прежде чем принимать какие-то ме… — он замолчал на полуслове, и суровый взгляд его остановился на Бенвенуто.

Затем Борджа протянул руку к своему секретарю, и тот вложил в нее письмо.

— Возьми это письмо, — теперь рука с тремя листками протянулась к Джизмонди. — Выучи наизусть его содержание. А в полночь, как указано в письме, пойдешь во дворец Мальи. Задание тебе — сыграть роль мессера Креспи, а утром вернуться сюда и рассказать о планах заговорщиков и их сообщниках в других местах.

Джизмонди отступил на шаг, глаза его едва не вылезли из орбит.

— Мой господин! Мой господин! — вскричал он. — Я не посмею!

— Как тебе будет угодно, — медовым голосом согласился Борджа. — Но в Италии слишком много таких головорезов, как ты, страна просто кишит ими, так что едва ли кто будет возражать, если одним станет меньше. Беппо, кликни стражу.

— Мой господин! — заверещал объятый ужасом Джизмонди. Голос его разом сел. — Подождите, ваша светлость. Подождите. Если я сделаю то, о чем… — тут у него окончательно перехватило дыхание.

— Если ты выполнишь мое задание, — ответил Чезаре на незаданный вопрос Бенвенуто, — мы не будем выяснять подробности смерти мессера Креспи. И наша забывчивость станет твоим вознаграждением. Признаюсь, — голос ласковый, тон дружелюбный, — что иду я на это с большой неохотой, ибо я дал слово моим подданным искоренять вашу братию. Тем не менее, учитывая весомость услуги, которую ты можешь мне оказать, на этот раз я удержу карающий меч на весу. Если ты подведешь меня или откажешься — тебя ждет веревка. Сначала на дыбе, чтобы вырвать у тебя признание в совершенных преступлениях, потом на виселице. А выбирать тебе самому.

Джизмонди смотрел и смотрел на это прекрасное лицо, столь насмешливо бесстрастное. И ужас сменился звериной яростью. Так что, если б не поединок, невольным зрителем которого стал Бенвенуто, скорее всего он попытался бы обратить в реальность заветную мечту друзей мессера Креспи. Он уже проклинал свою веру в благодарность принцев. Да как он только мог и подумать, что его труды будут вознаграждены золотом!

В результате, волоча ноги, он вышел из зала, потом из замка, согласившись явиться в полночь во дворец Мальи, рискнуть своей драгоценной жизнью. Правда, Борджа пообещал, что его шпионы будут держать Бенвенуто под постоянным наблюдением. То есть, если задание выполнить не удастся, его вызволят живым из лап заговорщиков.

Вернувшись в таверну «Полумесяц», Джизмонди заперся в отдельном кабинете. Приказал принести свечи, ибо уже сгустились сумерки, и начал заучивать содержимое письма, которое, вместо того чтобы озолотить, привело на край бездонной пропасти. Прелести Джанноццы уже не влекли его, как не обращал он внимания на ворчание косоглазого хозяина таверны.

Джанноцца, естественно, почувствовала перемену в настроении Бенвенуто, но не могла найти тому объяснения. Как она ни пыталась обольстить его, чтобы разузнать, что же произошло, Бенвенуто отмалчивался, а если отвечал, то короткими фразами. Наконец девушка принесла большую кружку вина с пряностями, надеясь, что уж тут Бенвенуто не устоит, выпьет и разговорится. Он же безучастно глянул на кружку. Глаза его так и остались потухшими. Молча взял ее, поболтал вино, и потянуло его на философию.

— Человек, что жидкость в кружке обстоятельств. Обстоятельства формируют его по своей воле, точно так же, как вино полностью занимает нутро кружки. И конец у человека точно такой же, — и в глубокой печали он осушил кружку.

— Ты что-то говорил о службе герцогу… — начала Джанноцца.

Но Бенвенуто отмахнулся.

— Уйди. Оставь меня. Мне нужно побыть одному.

И остался сидеть, глядя на затухающий камин. Мысли о бегстве возвратились к нему, но он отмел их прочь. Не стоит даже и пытаться. В общем зале сидят два незнакомца, пьют, едят, болтают с хозяином таверны. Разумеется, это соглядатаи Борджа, присланные следить за ним. Они тут же схватят его, попытайся он покинуть город, в этом Бенвенуто не сомневался. Так что у него оставался лишь один, пусть и минимальный шанс на спасение: вызнать планы заговорщиков и доложить о них герцогу.

Он уткнулся в письмо, твердо решив выучить его наизусть, как и требовал герцог, чтобы этой ночью сыграть отведенную ему роль.