Псы господни - Sabatini Rafael - Страница 15

Наступило неловкое молчание. Леди Маргарет досадливо нахмурилась.

— Как много слов и как мало сказано, сэр, — холодно заметил Питер. — Смысл тонет в потоке слов.

— Хотите, чтобы я выразил свою мысль в двух словах? — отозвался Джервас.

— Боже правый, нет! — решительно вмешалась Маргарет. — Оставим эту тему. Мой отец, Джервас, будет рад видеть вас. Он в библиотеке.

Это была отставка, и Джервас, полагая ее несправедливой, рассердился, но скрыл раздражение.

— Я подожду, пока вы освободитесь и проводите меня к нему, — сказал он с любезной улыбкой.

И тогда, досадуя в душе, кавалеры, едва кивнув Джервасу, распрощались с хозяйкой, и Годолфин увез свою сестру.

Когда они ушли, Маргарет неодобрительно скривила губы.

— Вы поступили дурно, Джервас.

— Дурно? Господь с вами! — воскликнул Джервас и, напоминая Маргарет, с чего все началось, передразнил жеманного Питера Годолфина:

— "Ну и ну! Почести, наверное, сыпались градом". А это хороший поступок? Любой хлыщ будет насмехаться над моими заслугами, а я смирюсь со своей несчастной судьбой и подставлю другую щеку? Вы этого ждете от своего мужа?

— Мужа? — Маргарет сделала большие глаза, потом рассмеялась. — Будьте любезны, напомните, когда я вышла за вас замуж. Клянусь, я не помню.

— Но вы не позабыли, что обещали выйти за меня замуж?

— Не помню такого обещания, — заявила она с той же легкостью.

Джервас, не обращая внимания на легкомысленный тон, взвесил сказанное. У него перехватило дыхание, кровь отлила от лица.

— Вы собираетесь нарушить свое слово, Маргарет?

— А это уже грубость.

— Мне сейчас не до хороших манер, мадам.

Джервас горячился, терял самообладание, она же сохраняла спокойствие и выдержку. Маргарет не прощала несдержанности ни себе, ни другим, и горячность Джерваса ее уже порядком раздражала. Он же продолжал свой натиск:

— Когда мы прощались в зале, вы дали обещание выйти за меня замуж.

Маргарет покачала головой.

— Если мне не изменяет память, я обещала, что выйду замуж только за вас.

— Так в чем же разница?

— Разница в том, что я не нарушу данного вам слова, если последую примеру королевы и проведу свой век в девичестве.

Джервас задумался.

— И каково же ваше желание?

— Я останусь при своем мнении, пока кто-нибудь не переубедит меня.

— Как же вас переубедить? — спросил он несколько вызывающе, задетый за живое этой недостойной, по его мнению, игрой словами. — Как вас переубедить? — повторил он, кипя от негодования.

Маргарет стояла перед ним прямая, натянутая, как струна, глядя мимо него.

— Разумеется, не теми способами, к которым вы доселе прибегали, — сказала она спокойно, холодная, уверенная в себе.

Окрыленность успехом, гордость за свое новое рыцарское звание, сознание собственной значимости, которое оно ему придавало, — все куда-то разом подевалось. Джервас надеялся поразить Маргарет — поразить весь мир — оказанной ему честью и воспоминаниями о подвигах, снискавших эту честь. Но реальность была так далека от розовых грез, что сердце у него в груди обратилось в льдышку. Каштановая голова, гордо вскинутая на королевском приеме в Уайтхолле, поникла. Он смиренно понурил взгляд.

— Я изберу любой способ, угодный вам, Маргарет, — молвил он наконец. — Я люблю вас. Это вам я обязан рыцарским званием, это вы вдохновили меня на подвиги. Мне все время казалось, что вы смотрите на меня, я думал лишь о том, чтоб вы гордились мной. Все нынешние почести и все грядущие для меня ничто, если вы не разделите их со мной.

Джервас взглянул на Маргарет. Очевидно, его слова тронули ее, смягчили ожесточившуюся душу. В ее улыбке промелькнула нежность. Джервас не преминул этим воспользоваться.

— Клянусь честью, вы ко мне неблагосклонны, — заявил он, возвращаясь к прежней теме. — Я сгорал от нетерпения увидеть вас, а вы оказали мне такой холодный прием.

— Но вы затеяли ссору, — напомнила она.

— Разве меня не провоцировали? Разве этот щенок Годолфин не насмехался надо мной? — раздраженно возразил Джервас. — Почему в ваших глазах то, что делает он, — хорошо, а то, что делаю я, — плохо? Кто он вам, что вы защищаете его?

— Он мой родственник, Джервас.

— И это дает ему право публично оскорблять меня, вы это хотите сказать?

— Может быть, мы оставим в покое мистера Годолфина? — предложила она.

— С превеликой радостью! — воскликнул Джервас.

Маргарет рассмеялась и взяла его за руку.

— Пойдемте к отцу, вы еще не засвидетельствовали ему своего почтения. Расскажете ему о своих подвигах на море, а я послушаю. Возможно, меня так очарует эта история, что я вам все прощу.

Джервасу показалось несправедливым то, что он еще должен заслужить прощение, но он не стал спорить с Маргарет.

— А что потом? — нетерпеливо спросил он.

Маргарет снова рассмеялась.

— Господи, что за страсть опережать время! Неужели нельзя спокойно дожидаться будущего, обойтись без вечного стремления его предсказать?

Джервас какое-то мгновение колебался, но потом ему показалось, что он прочел вызов в ее глазах. И он рискнул — схватил ее в объятия и поцеловал. И поскольку на сей раз Маргарет не выказала недовольства, Джервас заключил, что понял ее правильно.

Они вошли в библиотеку и оторвали графа от его ученых занятий.