Отчаянный и непобедимый Ренегат Икс - Кэмпбелл Челси М. - Страница 10

— Вы сделали новую стрижку? — спрашиваю я маму Кэт, открывшую мне дверь. — Очень… современно. Хай-тек, я бы сказал.

Встряхнув волосами, достающими до плеч, и зардевшись, мама Кэт впускает меня в дом.

— Благодарю за комплимент, Дэмиен, — говорит она. — Я не ожидала, что кто-нибудь это заметит.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где находится комната Кэт, стараюсь держаться ближе к стене и не смотреть сквозь перила. Я всегда инстинктивно стараюсь держаться внутренней стороны лестницы, испытывая при этом противоречивые чувства. У стены, как мне кажется, шансы случайно упасть за перила ниже, зато, если поскользнешься, не за что будет схватиться. Разум подсказывает, что подниматься по внешнему краю, вцепившись в перила изо всех сил, правильней, но я так пока и не решился прислушаться к его голосу. Поскользнуться и упасть, конечно, страшно, но ведь и перила могут сломаться в любой момент. Разве можно им доверять?

— Дэмиен! — кричит Кэт, увидевшая меня с лестничной площадки. Кажется, она мне рада. — Давай поднимайся скорей! Поторопись!

Чтобы придать некий смысл моим неторопливым движениям, я делаю вид, что чрезвычайно заинтересован портретом знаменитого второго дедушки Кэт, Барта Кузнеца, хотя, конечно, понятно, что я никого этим не обману. Кэт уже полтора года как знает о том, что я страдаю боязнью высоты.

— Было бы здорово, если бы ты переехала на первый этаж. Спальня для гостей куда больше твоей комнаты. Тебе же шестнадцать — хватит уже спать в детской.

Кэт с громким топотом преодолевает пять ступенек, оставшихся до площадки и хватает меня за руку.

— Да это же просто лестница, Дэмиен. Обычная лестница, во всех домах такая есть. Знаешь что? Люди ходят по лестницам каждый день — вверх и вниз — и ничего с ними не случается.

Отдергиваю руку, делая вид, что ее попытка помочь меня обижает. На самом деле я смущен беспечностью, с которой она носится по ступенькам. Так мы оба неровен час завалимся.

— Дверь в спальню не закрывай, милая! — кричит мама снизу. — Так велел отец!

— Да, мама! — отвечает Кэт, закатывая глаза.

Она подтягивает статую осьминога, лежащую на полу, к самой двери, чтобы та не открылась произвольно. Между дверью и косяком остается крохотная щель, позволяющая Кэт считать, что формально она выполняет отцовский наказ. В течение какого-то времени в доме жил настоящий осьминог, но потом он умер, и Кэт подарили его точную копию, но из камня.

Кстати, я снова в перчатках. Если Кэт увидит букву «икс» на пальце, то сразу поймет, кто мой отец. А я его даже не успел вычислить, так что как рассказать Кэт о случившемся со мной на вечеринке, я не представляю. Не знаю уж, буду я кому-нибудь что-то рассказывать или нет, даже Кэт. Проще найти какой-нибудь темный угол, забиться в него и сдохнуть. Рассказать, наверное, когда-нибудь придется, но не сейчас — я еще не настолько уверен в себе.

Сегодня в волосах Кэт попадаются розовые пряди. Она падает на вычурную розовую кровать под балдахином. Кэт даже не пытается убедить кого-либо, что она спит на ней еще с тех времен, когда была маленькой — мне, например, прекрасно известно, что тогда ее родители не могли позволить себе приобрести такую роскошную вещь. Более того, я сам ездил около года тому назад с Кэт в магазин выбирать эту кровать.

— Вот твой телефон, пока я не забыла, — говорит она, бросая мне трубку, лежавшую все это время на прикроватной тумбочке.

— Спасибо, — отзываюсь я, растягиваясь на полу и подкладывая под голову руки. На оштукатуренном потолке висит постер «Падающих Суперштанишек» — эмо-группы, состоящей сплошь из подростков-суперзлодеев. Все пятеро изображены без рубашек, в воде. Такое впечатление, что они забрели в фонтан и страшно этому удивились, но решили, что это «прикольно». Остается только торчать под струями воды и бессмысленно ржать. В руках у музыкантов водные пистолеты, сделанные в виде фантастического лучевого оружия. На лицах написано приблизительно следующее: «О, черт, как мы сюда попали? Непонятно, но прикольно. Давайте брызгаться водой!» Эти парни, скажем так… более яркие, по сравнению со мной. Кое-кто употребил бы по отношению к ним эпитет «эпатажные».

— «Падающие Суперштанишки»? — спрашиваю я, указывая подбородком на плакат.

Кэт смотрит на потолок и издает громкий удивленный возглас. Ее личико принимает цвет кровати, на которой она лежит.

— И что? Ты же слышал одну-единственную их песню, которую все время крутят по радио — «Мое сердце в отравленной помаде». А весь альбом совсем другой.

— У тебя есть их альбом? — спрашиваю я, приподнимаясь от удивления. — Только не говори, что ты скачала и бонус-треки тоже.

— А почему нет? — возражает Кэт, бросая мне в лицо одну из розовых подушек, которых на кровати предостаточно. — Кто бы говорил. У тебя самого дома целая коллекция записей «Суперзвезд».

«Суперзвезды» — идиотская поп-группа из восьми или вроде того подростков, которым каким-то неизвестным образом удалось заполучить контракт с серьезной звукозаписывающей компанией. Это обычные мальчики и девочки, но одеваются они, как супергерои и суперзлодеи из фильмов. Мне стыдно в этом признаться, но у меня действительно есть оба альбома и шесть синглов, и я их регулярно слушаю. В оправдание могу лишь сказать, что я отказался покупать билеты на концерт, когда они приезжали в Золотой город в прошлом месяце. Естественно, у меня, как всегда, и денег-то на билеты не было, но я мог бы одолжить их у мамы. Наверное, я не пошел на концерт все-таки не из-за отсутствия денег, а потому, что хотел пригласить Кэт, но не мог, так как этот жест слишком сильно смахивал бы на попытку назначить свидание. А свидание означало бы, что я предпринимаю попытки снова с ней сойтись. Мы по-прежнему врозь, хоть и проводим вместе немало времени и стали даже ближе, чем тогда, когда она была моей девушкой, а я — ее парнем.

Вот как я это вижу: любовь к Кэт во мне, очевидно, не умерла, но пока мы с ней не встречаемся официально, она не может мне изменить. Если она будет встречаться с кем-нибудь еще, мое сердце не будет разбито и чувствовать себя брошенным я не буду. По крайней мере, теоретически. А если мы снова официально начнем встречаться? Я не смогу не принимать ее поступки близко к сердцу и буду очень расстроен, если снова застану ее с кем-нибудь.

— Я тебя ждала, — признается она. Слышно, как скрипят пружины под ее коленями, когда Кэт, перекатившись на бок, ищет что-то под кроватью. Когда кровать перестает скрипеть, тишину нарушает звук рвущейся бумаги, и через секунду на мой живот падает какой-то предмет.

— Хотела подарить тебе эту штуку на день рождения, но побоялась, как бы в толчее кто-нибудь ее не раздавил.

Поднимаю голову, чтобы посмотреть на «эту штуку». Предмет завернут в остатки серебристой оберточной бумаги с изображением конфет и шариков. В свое время на ней было написано «Счастливого Рождества». Кэт замазала второе слово черным фломастером и написала рядом «дня рождения»!

— Счастливого дня рождения, — говорит она.

Предмет длинный, тонкий, странной формы. Кэт пришлось попотеть, упаковывая его.

За дверью раздаются шаги.

— Кэт, милая, мне показалось, я слышу странные звуки, — говорит мама, просовывая голову в комнату.

Отодвинув ногой осьминога, она раскрывает дверь настежь, чтобы осмотреть комнату. Увидев меня на полу и Кэт на кровати, миссис Уилсон сверлит нас недоверчивым взглядом.

— Я же просила не закрывать дверь. Вы что здесь…? — говорит она и умолкает, очевидно, не найдя подходящего слова для описания процесса. — Сидели оба на кровати? — добавляет она, победив неловкость. — Я слышала скрип пружин.

Кэт складывает руки на груди и выставляет вперед подбородок.

— Ты хотела смазать пружины для нас, мама? Как мило с твоей стороны.

Миссис Уилсон раскрывает рот от такой наглости. Я кладу подарок на пол и поднимаю указательный палец, предлагая Кэт помолчать пару минут. Взяв под руку миссис Уилсон, я вывожу ее на лестничную площадку, ободряюще похлопывая по плечу.