Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Sabatini Rafael - Морской ястреб Морской ястреб

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Морской ястреб - Sabatini Rafael - Страница 29


29
Изменить размер шрифта:

Описывая эту сцену, виденную им собственными глазами, лорд Генри рассказывает, как сэр Джон бросился к стене, увешанной оружием, как Сакр аль-Бар рявкнул по-арабски одно-единственное слово, и полдюжины гибких мавров набросились на рыцаря, точно борзые на зайца, и, несмотря на отчаянное сопротивление, повалили его на пол.

Леди Генри вскрикнула; что же касается её супруга, то он, по всей видимости, либо воздержался от каких-либо действий, либо из скромности умолчал о них. Розамунда с побелевшими губами продолжала смотреть на происходящее, в то время как Лайонел не выдержал и закрыл лицо руками. Каждый из них ожидал увидеть некое кровавое, леденящее душу деяние, осуществлённое с тем же хладнокровием и бесчувственностью, с какими сворачивают шею каплуну. Но этого не произошло. Корсары всего лишь перевернули сэра Джона вниз лицом, скрутили ему руки за спиной и крепко связали. Выполнив свою задачу с редким проворством и в полном молчании, они оставили его.

Сакр аль-Бар наблюдал за ними, и в его глазах горела всё та же мрачная усмешка. Затем он вновь заговорил, указав на Лайонела, который вскочил, объятый страхом и издавая какие-то нечленораздельные звуки. Гибкие смуглые руки, как клубок змей, обвились вокруг обессилевшего тела молодого человека, подняли его на воздух и повлекли вон из комнаты. Когда Лайонела уносили, его лицо на мгновение оказалось рядом с лицом брата, и глаза отступника, словно два кинжала, впились в побелевшие черты, являвшие собой подобие маски запечатлённого ужаса. И тогда, по мусульманскому обычаю, сэр Оливер хладнокровно плюнул в это лицо.

— Прочь! — проревел он, и тут же в толпе корсаров, запрудивших холл, образовался проход; он поглотил Лайонела и скрыл его от тех, кто остался в комнате.

— Какое кровавое злодеяние вы замышляете? — в негодовании воскликнул сэр Джон.

Он поднялся с пола и угрюмо стоял со связанными за спиной руками, но не теряя чувства собственного достоинства.

— Вы убьёте своего брата так же, как убили моего? — То были первые слова Розамунды, и, произнося их, она встала и выпрямилась.

Лёгкий румянец оживлял белизну её щёк. Она увидела, как дрогнули веки Оливера, увидела, как гнев сбежал с его лица, и на какое-то мгновение на нём появилось спокойное, почти недоуменное выражение. Затем Оливер вновь помрачнел. Вопрос Розамунды пробудил в нём глухую ярость и заставил изменить намеченный план. После её выпада он счёл унизительным для себя приводить объяснения, уже готовые сорваться с его уст, объяснения, ради которых он оказался здесь.

— Кажется, вы любите это… ничтожество, этого мерзавца, который был моим братом? — усмехнувшись, сказал сэр Оливер. — Интересно, будете ли вы так же любить своего жениха, когда получше узнаете его. Хотя, клянусь, меня уже ничто не удивит в женщине и её любви. Да, очень хотелось бы посмотреть. — Он рассмеялся. — Пожалуй, я не откажу себе в этом удовольствии и не разлучу вас. По крайней мере — на время.

Он почти вплотную подошёл к Розамунде.

— Следуйте за мной, сударыня, — приказал он, протягивая ей руку.

Похоже, что именно последнее заявление сэра Оливера и подвигло сэра Генри на действия, заведомо обречённые на неудачу.

«При этих словах, — пишет он, — я бросился между ними, чтобы прикрыть её собой. „Собака! — вскричал я. — Собака, страданиями искупишь ты свои отвратительные деяния!“ — „Страданиями? — передразнил меня сэр Оливер и расхохотался. — Я уже достаточно страдал. Потому-то я и вернулся сюда“. — „Тебя ждут ещё большие страдания, о ты, исчадие ада! — предупредил я его. — За свои преступления ты понесёшь заслуженную кару. Это говорю тебе я, и Бог мне свидетель“. — „От кого же, да будет позволено спросить?“ — „От меня!“ — крикнул я, ибо к тому времени уже пребывал в состоянии неподдельного гнева. „От тебя? — усмехнулся он. — Так это ты собираешься поохотиться на Морского ястреба? Ты, жирная куропатка? Прочь с дороги! Не мешай мне!“»

Согласно дальнейшему повествованию лорда Генри, сэр Оливер что-то произнёс по-арабски, и мавры, схватив нашего хрониста, привязали его к стулу.

После пяти долгих лет сэр Оливер вновь стоял перед Розамундой, понимая, что не было за всё это время мгновения, когда бы он не верил в их встречу.

— Идёмте же, сударыня, — твёрдо повторил он.

Взгляд её голубых глаз на мгновение с ненавистью и отвращением остановился на нём, и вдруг с быстротой молнии она схватила со стола нож и замахнулась на сэра Оливера. Но его рука впилась в её запястье, и нож выпал, не достигнув цели.

Тело Розамунды сотрясли рыдания, давая выход её ужасу перед едва не содеянным и перед человеком, остановившим её руку. Ужас был столь велик, что силы Розамунды наконец иссякли, и она без чувств упала на грудь сэра Оливера.

Инстинктивно он принял молодую женщину в свои объятия, вспоминая тот вечер, когда пять лет назад она так же лежала на его груди — там, над рекой, под серой стеной Годолфин-Корта. Какой пророк мог бы предсказать ему тогда, что в следующий раз он будет держать её в объятиях при таких обстоятельствах? Всё происходящее было слишком дико и невероятно, слишком напоминало фантастические видения больной души. Но то была действительность, и он вновь прижал Розамунду к своей груди.

Сэр Оливер опустил руки на талию Розамунды и, словно мешок с зерном, перекинул её на мощное плечо. Дело в Арвенаке было закончено. Он совершил большее, нежели входило в его намерения, и вместе с тем далеко не всё.

— Назад! — крикнул он корсарам, и те устремились из замка так же быстро и бесшумно, как проникли в него.

Людской поток отхлынул из холла, прокатился через двор, вылился за ворота и, растекаясь по вершине холма, устремился вниз по склону к берегу, где стояли шлюпки. Сакр аль-Бар бежал так легко и быстро, словно у него через плечо был перекинут плащ, а не потерявшая сознание женщина. Впереди бежало с полдюжины мавров, неся на плечах связанного Лайонела с кляпом во рту.

Только раз остановился сэр Оливер, спускаясь с высот Арвенака. Он задержался, чтобы бросить взгляд на лес, раскинувшийся за поблёскивающей полосой тёмной воды и скрывающий от него Пенарроу. Как мы знаем, в планы сэра Оливера входило наведаться в жилище своих предков. Когда необходимость в этом визите отпала, он почувствовал острое разочарование и до боли сильное желание вновь увидеть родной дом. Появление двух офицеров Сакр аль-Бара — Османи и Али, которые негромко переговаривались между собой, прервало ход его мыслей и направило их в совершенно другое русло. Поравнявшись с ним, Османи дотронулся до его руки и показал вниз на мерцающие огни Смитика и Пеникумвика.

— Господин! — крикнул он. — Там есть юноши и девушки, за которых можно спросить хорошую цену в Сак аль-Абиде.

— Разумеется, — отвечал Сакр аль-Бар, не обращая внимания на своего собеседника; во всём мире в эту минуту для него существовал только Пенарроу и страстное желание увидеть его.

— В таком случае, господин, прикажи мне взять пятьдесят правоверных и захватить их. Это будет совсем несложно, ведь они не подозревают о нашем присутствии.

Сакр аль-Бар очнулся от мечтаний.

— Ты глупец, Османи, истинный отец всех глупцов. Иначе тебе хватило бы времени понять, что те, кто когда-то были моими соплеменниками, на чьей земле я вырос, — священны для меня. Ни одного раба, кроме тех, кого мы уже захватили, не будет на нашем корабле. А теперь, во имя Аллаха, ступай.

Но Османи не унимался.

— Разве из-за двух пленников стоило затевать опасное путешествие по чужим морям в дальнюю языческую страну? Разве такой набег достоин Сакр аль-Бара?

— Оставь судить об этом самому Сакр аль-Бару, — последовал резкий ответ.

— Но, господин, подумай: не ты один волен судить. Как встретит тебя наш паша, славный Асад ад-Дин, когда ты вернёшься с такой жалкой добычей? О чём он спросит тебя, и как сумеешь ты объяснить, что ради столь малой поживы подвергал опасности жизни этих правоверных?

— Он спросит меня, о чём ему будет угодно, я же отвечу то, что мне будет угодно и что подскажет мне Аллах. Ступай, говорю я!