Морской ястреб - Sabatini Rafael - Страница 20

Проклиная канонира за слишком высокий прицел, мастер Ли дал сигнал его помощнику стрелять из кулеврины. Второй выстрел должен был послужить сигналом для начала огня из всех орудий верхней палубы. Но «Испанец» опередил их. В тот самый момент, когда шкипер отдавал приказ, он всем бортом полыхнул огнём и дымом.

«Ласточка» содрогнулась от удара, на секунду выровнялась и тут же накренилась на левый борт.

— Проклятие! — проревел мастер Ли. — У нас пробоина ниже ватерлинии!

Сэр Оливер увидел, что «Испанец», как бы довольный содеянным, немного отдалился от них. Пушка помощника канонира так и не выстрелила; не был дан и бортовой залп с верхней палубы. Крен направил жерла орудий в море, и минуты через три вода уже заливала палубу. «Ласточка» получила смертельный удар и тонула.

Убедившись, что «Ласточка» уже не представляет опасности, «Испанец» в ожидании неотвратимого конца повернулся к ней наветренным бортом с твёрдым намерением подобрать возможно больше рабов для пополнения средиземноморских галер его католического величества.

Так свершилась судьба, уготованная Лайонелом сэру Оливеру, но разделить её пришлось и самому мастеру Ли, что отнюдь не входило в расчёты корыстного негодяя.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

САКР АЛЬ-БАР

Глава 1

ПЛЕННИК

Сакр аль-Бар, Морской ястреб, бич Средиземного моря, гроза и ужас христианской Испании, лежал у обрыва высокого холма на мысе Спартель.

Над ним по гребню утёса тянулась тёмно-зелёная полоса апельсиновых рощ Араиша — то был знаменитый Сад Гесперид[10] древних, где росли золотые яблоки. Примерно в миле от него к востоку виднелись палатки и шатры бедуинов, ставших лагерем на плодородном изумрудном пастбище, расстилавшемся сколько хватало глаз в сторону Сеуты. Несколько ближе почти голый пастух, гибкий темнокожий юноша со шнурком из верблюжьей шерсти, повязанным вокруг бритой головы, оседлав большой серый камень, с короткими паузами извлекал из тростниковой свирели заунывные монотонные звуки. Сверху, из-под голубого купола небес, неслись радостные трели жаворонка, снизу доносился убаюкивающий шёпот отдыхающего после прилива моря.

Сакр аль-Бар лежал на плаще из верблюжьей шерсти, разостланном у самого обрыва, среди роскошных папоротников и солеросов. По бокам от него сидели на корточках два негра из Суса. Кроме белых набедренных повязок, на них ничего не было, и в лучах майского солнца их мускулистые тела блестели, как чёрное дерево. В руках они держали простые опахала из пожелтевших листьев финиковой пальмы и медленно обмахивали ими голову своего господина, чтобы хоть немного освежить его и отогнать мух.

Сакр аль-Бар был мужчина во цвете лет. Огромный рост, торс Геркулеса, мощные руки и крепкие ноги говорили о его исполинской силе. Снежно-белый тюрбан, надвинутый почти на самые брови, подчёркивал смуглость лица, украшенного ястребиным носом и чёрной раздвоенной бородой. Его глаза были, напротив, удивительно светлыми. Поверх белой рубашки и широких коротких шальвар он носил длинную зелёную тунику из очень лёгкого шёлка, затканную по краям золотыми арабесками. Мускулистые, бронзовые от загара икры оставались обнажёнными; ноги были обуты в мавританские туфли малиновой кожи с длинными загнутыми носами. При нём не было никакого оружия, кроме острого ножа с украшенной драгоценными камнями рукояткой в ножнах, плетённых из коричневой кожи.

В одном или двух ярдах слева от Сакр аль-Бара лежал ещё один человек. Опершись локтями о землю и ладонями заслонив глаза от яркого солнца, он внимательно вглядывался в море. Это тоже был высокий, крепкий мужчина, при малейшем движении которого облегавшая его кольчуга и каска, обмотанная зелёным тюрбаном, загорались ярким огнём. Рядом с ним лежала большая кривая сабля в кожаных ножнах, богато украшенных металлическим орнаментом. Его красивое бородатое лицо было темнее, чем у соседа, а тыльная сторона прекрасных рук с длинными пальцами была почти чёрной.

Сакр аль-Бар не обращал на него внимания. Он смотрел вдаль поверх склона, поросшего чахлыми пробковыми деревьями и вечнозелёными дубами, на котором то здесь, то там желтело золото дрока и вспыхивали зелёные и пурпурные огни кактусов, цеплявшихся за белёсые камни. Внизу, за Геркулесовыми Пещерами, расстилалось море; его воды, мерно вздымаясь, отливали изумрудом и всеми цветами и оттенками опала. Несколько дальше, под прикрытием скал, которые, вдаваясь в море, образовывали небольшую бухту, на лёгких волнах покачивались две пятидесятивёсельные галеры с огромными мачтами и небольшой тридцативёсельный галиот. По обеим сторонам каждого судна почти горизонтально тянулись длинные жёлтые вёсла, похожие на распластанные крылья гигантской птицы. Не вызывало сомнения, что галеры и галиот либо прятались, либо укрывались в засаде. Над бухтой и над застывшими в ней судами кружила стая крикливых назойливых чаек.

Сакр аль-Бар смотрел через пролив в сторону Тарифы и далёкого берега Европы, едва различимого в густом мареве жаркого летнего дня. Но не окутанный дымкой горизонт притягивал его взгляд; он не отрывал глаз от прекрасного судна под белыми парусами, которое, идя круто по ветру, легко преодолевало течение милях в четырёх от берега. Дул лёгкий восточный бриз, и, следуя левым галсом, судно быстро приближалось; его капитан, без сомнения, высматривал у враждебного африканского побережья отчаянных морских разбойников, которые избрали эти места своим логовом и собирали дань с каждого христианского судна, осмелившегося заплыть в их владения. Сакр аль-Бар улыбнулся, подумав о том, как мало подозревают на этом судне о близости галер и сколь безмятежным должен казаться африканский берег, купающийся в лучах солнца, христианскому капитану, рассматривающему его в подзорную трубу. И со своей вершины, подобно ястребу, каковым его окрестили, парящему в синеве неба перед тем, как броситься на добычу, он наблюдал за кораблём и ждал той минуты, когда можно будет напасть на него.

Немного восточнее наблюдательного пункта Сакр аль-Бара в море выдавался небольшой мыс с милю длиной. Он представлял собой нечто вроде волнореза, образуя полосу штиля. Марсовому с фок-мачты его граница была хорошо видна, он мог заметить то место, где исчезали белые барашки на гребнях волн и вода становилась спокойнее. Если, следуя тем же галсом, они решатся пересечь эту границу, то выбраться из заштиленной зоны им удастся не так быстро. Судно в полном неведении о притаившейся опасности уверенно шло прежним курсом, и вскоре между ним и зловещим местом осталось не более полумили.

Облачённый в кольчугу корсар заволновался. Он повернулся к бесстрастному Сакр аль-Бару, внимание которого было по-прежнему поглощено неизвестным судном.

— Он подходит, подходит! — воскликнул он на франкском наречии — этом лингва-франка[11] африканского побережья.

— Иншалла! — последовал лаконичный ответ. — Да сбудется воля Всевышнего!

Вновь наступило напряжённое молчание, а судно тем временем настолько приблизилось, что благодаря килевой качке они заметили, как под его чёрным корпусом поблёскивает белое днище. Прикрыв ладонью глаза, Сакр аль-Бар внимательно разглядывал квадратный флаг, развевающийся над грот-мачтой. Он сумел рассмотреть не только красные и жёлтые квадраты, но также изображения замка и льва.

— Судно испанское, Бискайн! — прокричал он своему товарищу. — Очень хорошо. Хвала Всевышнему!

— А они решатся? — вслух поинтересовался тот.

— Будь спокоен — решатся. Они не подозревают об опасности, ведь наши галеры довольно редко заходят так далеко на запад.

Пока они разговаривали, «Испанец» подошёл к роковой границе, пересёк её, и, поскольку ветер ещё заполнял паруса, не вызывало сомнения, что он собирается продолжать путь в южном направлении.

— Пора! — крикнул Бискайн, Бискайн аль-Борак, как прозвали его за стремительность, с которой он всегда наносил удар. Он дрожал от нетерпения, как собака на сворке.