Меч ислама - Sabatini Rafael - Страница 9

Разгадав замысел Филиппино любой ценой избежать ближнего боя, Монкада отдал приказ надсмотрщикам привести галеру в движение, чтобы подойти к генуэзцам для абордажа.

Галеры противников открыли пальбу, и на некоторое время стычка превратилась в ряд артиллерийских дуэлей без какого бы то ни было преимущества с той или иной стороны. В это время генуэзский флагман настолько далеко выдвинулся вперед, что оказался почти посередине между двумя эскадрами: обстрел галеры Монкады сломил сопротивление ее команды, и теперь уже Филиппино с уверенностью в успехе пошел на абордаж. Просперо, находившийся на правом фланге, тотчас воспользовался моментом и развернул «Сикаму» к центру цепи. Он подставил борт под вражеский огонь, но принял меры предосторожности, приказав своим людям лечь ничком на палубу. Цель его нападения на Филиппино состояла не только в поддержке Монкады, но и в приближении развязки ударом по вражескому флагману.

Чезаре Фьерамоска, командовавший «Вилламариной» и быстро уразумевший замысел Просперо, тотчас развернулся за ним и попытался перехватить генуэзцев. Но Филиппино тоже разгадал этот маневр и просигналил своим галерам слева, чтобы предотвратить нападение.

Началась гонка между испанцами, идущими на перехват Филиппино, и генуэзцами, идущими на перехват испанцев. Напрасно Просперо требовал от надсмотрщиков выколотить из рабов все возможное и невозможное. Напрасно рабы из последних сил наваливались на весла. Не имея возможности избежать встречи с генуэзцами, Просперо вынужден был вступить с ними в схватку, и вскоре все четыре галеры вцепились друг в друга мертвой хваткой. А тем временем Филиппино нанес последний удар по испанскому флагману.

Джустиньяни на «Гоббе», понимая, что исход боя решается на этих четырех галерах, торопился на помощь Просперо, бросив двух испанцев сражаться с двумя оставшимися генуэзцами. Что же касается фелюг и рыбацких шлюпов, то они держались на почтительном расстоянии от битвы, не имея ни соответствующей экипировки, ни достаточного числа людей.

Тем временем Просперо, в стальных доспехах и шлеме, с двуручным мечом в руках, провел стремительное наступление на борт «Пеллегрины» и быстро занял ее. Это дало ему возможность продвинуться вперед и объединиться с отрядом Фьерамоски, так что теперь они вместе бились против другой галеры, «Донацеллы». Сопротивление генуэзцев было ожесточенным. Испанцы столкнулись не только со стрелками Лотрека, но и с ордой полуобнаженных рабов, варваров, вооруженных лишь щитами и мечами. Те бились с яростью отчаяния, получив от Филиппино обещание отпустить их на волю в случае победы. Однако, несмотря на численное превосходство, обе генуэзские галеры в конце концов проиграли сражение. Но прежде, чем был нанесен последний победный удар мечом, Просперо, весь покрытый потом, копотью и кровью, понял, что победа одержана слишком поздно.

Три галеры, стоявшие в отдалении как резерв, как он и предполагал, возвращались к месту боя. Он, правда, все еще надеялся, что они идут, чтобы отбить захваченные им галеры. Но у командовавшего резервом Ломеллино были иные планы. Он замыслил удар по флагману Монкады, который, хотя и был изрядно потрепан, все еще держался на плаву, так как был намертво сцеплен с галерой Филиппино.

Все три судна Ломеллино неслись прямо на Монкаду. Нос одной из галер разнес руль испанца, вторая протаранила корпус прямо посередине, и треск ломающихся весел смешался с воплями рабов, ребра которых пострадали при ударе. Обрушившаяся грот-мачта добила покалеченных, и среди множества погибших оказался Джиролами да Трани, все еще командовавший артиллерией.

Бушприт третьей галеры вонзился прямо в то место, где когда-то находилась разнесенная еще первым залпом носовая скульптура флагмана.

Монкада с обнаженным мечом в руках бросился с мостика прямо на палубу, призывая своих людей продолжать битву. Тут выстрелом аркебузы его ранило в правую руку, а другим — в левое бедро. Он упал, обливаясь кровью, затем дернулся в последней попытке подняться и рухнул в беспамятстве, из которого ему уже не суждено было вернуться.

Быстро убывающий отряд стрелков все еще удерживал пространство от кормы до середины палубы, где торчал обломок грот-мачты. Они были стиснуты огнем и сталью, оглушены воплями, выстрелами, лязгом металла и треском ломающегося дерева. Затем этот пятачок был захвачен прорвавшимися через разрушенный правый борт генуэзцами.

Обливающийся кровью и едва держащийся на ногах Колонна узнал в лидере неведомо как сюда попавшего Филиппино Дориа и протянул тому свой меч.

— Вы прибыли в подходящий момент, — приветствовал он генуэзца. Его голос потонул в окружающем гаме, но меч, поданный рукояткой вперед, был достаточно красноречивым знаком. Филиппино поднял руку и возвысил голос, отдавая приказ остановить резню на сдавшейся в конце концов галере.

Однако Филиппино не придавал этой капитуляции особого значения. Две его галеры были сильно потрепаны и едва держались на воде. Одна из них пылала. Еще две были захвачены Просперо. Несмотря на то, что Монкада был разбит, Просперо оставил часть команды на захваченных судах и бросился на помощь своему адмиралу. Стоя на борту «Сикамы», он снова вел за собой «Вилламарину» и «Гоббу». А тем временем Ломеллино отвел три свои галеры от побежденного флагмана и развернулся, чтобы встретить вновь прибывших.

Артиллерия генуэзцев разрушила «Вилламарину», а залп аркебуз оборвал жизнь бесстрашного Чезаре Фьерамоски. Его галера отстала, оставшись без капитана. Но «Сикама» и «Гобба», выдержав этот залп, вплотную подошли к галерам Ломеллино. Галеры Просперо были заметно ослаблены, поскольку он оставил людей на захваченных судах, но не ослабевала его надежда на победу. Пока он просто оборонялся в ожидании подхода одной из двух оставшихся императорских галер — «Перпиньяны» или «Ории». Фортуна, похоже, поворачивалась лицом к Неаполю, в основном из-за прозорливости Просперо. Теперь и судьба Филиппино Дориа как флотоводца, и освобождение Неаполя зависели от проворности «Перпиньяны» и «Ории».

Нельзя было терять время. Генуэзцы уже заняли нос «Сикамы», тесня испанцев. Обстановка на галере Просперо резко ухудшилась. И тут он, к своему отчаянию, увидел, что неаполитанские галеры, на которые он рассчитывал, остановились, проигнорировав его сигналы, а затем обратились в бегство. А с ними — и все малые суда. Поскольку все видели, как пал вымпел Монкады, они сочли бой проигранным и поспешили отступить.

Надежды Просперо были разбиты. В отчаянии он понял, что спасения нет. Галера самого Филиппино присоединилась к трем другим, нападавшим на все еще сопротивляющиеся императорские суда.

Дель Васто тронул Просперо за руку.

— Конец, друг мой. Эти предатели украли победу, которая могла бы стать твоей. Твоя гибель не принесет императору пользы.

Просперо не нашел, что возразить на это предложение сдаться.

— Лучше сейчас выжить, чтобы когда-нибудь умереть более достойной смертью. Когда этот день придет, Просперо, позволь мне снова быть с тобой.

Когда стрелки Лотрека прорвались на палубу, где все еще стояли ряды защитников, Просперо спустил флаг, чтобы положить конец бессмысленной бойне.