Казахские сказки - Автор неизвестен - Страница 31

Тогда, осторожно ступая по выступам скал, к нему спустилась лиса.

— Как ты себя чувствуешь, отважный лев?..— спросила она.,

— Мне очень плохо, умираю,—простонал лев.

Убедившись, что льву больше не подняться с земли,

лиса подобралась к нему поближе и вонзила зубы в его тело.

— Прошу тебя об одном,— взмолился лев,— откуси прежде всего мой язык, чтобы я не мог кричать от боли.

— Не беспокойся, приятель,— смеясь сказала лиса,— всему свой черед — начну с хвоста, а кончу языком.

Мяса верблюда, волка и льва лисе хватило почти на всю зиму. Но к весне у нее опять подтянуло живот. Наконец, как-то раз посчастливилось ей поймать старую перепелку.

Лиса говорит ей:

— Если за себя отдашь своих птенцов, отпущу тебя на волю.

— Я согласна,— дрожа отвечала перепелка.— Мои птенцы прячутся в тех вон зарослях. Отправляйся туда, кликни их трижды моим голосом, и они выйдут к тебе. Я кричу им: «Лить-поливать, лить-поливать, матушка ваша пришла», и они уже знают этот зов.

Лиса отпустила перепелку и стала красться к зарослям,

— Лить-поливать, лить-поливать...— позвала она по-перепелиному, а дальше забыла.

— На лису наплевать, на лису наплевать! — весело крикнула перепелка, вспорхнула и улетела.

Так лиса и осталась ни с чем.

Через некоторое время шла лиса по опушке леса. Видит — на дереве сидит перепелка. Задумала лиса отомстить ей за прошлое и говорит сладким голосом:

— Перепелка, слышала ли ты, какой указ издал бог?

— Нет, не слышала.

— Так знай же, бог приказал, чтобы отныне все звери и птицы жили в мире и любви, не обижали и не притесняли друг друга. Давай же и мы с тобой помиримся. Спустись, дружок, вниз, на землю — я обниму тебя, как сестру.

Перепелка ничего не ответила и вдруг стала растерянно оглядываться по сторонам.

— Что ты там вертишь головой? — нетерпеливо спрашивает лиса.

— Да вот вижу я с дерева, что сюда бегут борзые собаки, да никак их не сосчитаю,— отвечает перепелка.

— Борзые? — ахнула лиса и побежала.

— Постой, постой,— кричит ей вдогонку перепелка,— чего же ты испугалась? Ведь ты сама сейчас говорила, что все звери будут жить в мире.

— А почем я знаю, известен ли этим собакам божий указ? — только и успела сказать лиса и скрылась.

САЛ?

Jv 4»

СПОР животных

од овцы — самый легкий для людей. В год коровы зимой бывает часто пурга и метель. Плохая жизнь предстоит человеку, если он родился в год собаки и не будет оберегать ее от побоев.

Год барана, лошади, коровы, змеи, барса, курицы, улитки и кабана имеет свои приметы.

Но самый первый — это год мыши.

А как мышь получила год, об этом следует расска-зать.

Долго спорили животные о том, кому должен принадлежать первый год. >

Корова сказала:

— Я даю человеку молоко, мясо, шкуру. Мне по праву принадлежит первый год.

— Я все даю, что даешь ты. Но, кроме того, на мне человек ездит,— ответила ей лошадь.

— Но ты — неженка! — заметил лошади верблюд.— Разве можно твою силу равнять с моей? Положи на тебя половину моей поклажи, ты упадешь и застонешь. В пище ты тоже барствуешь. Тебя нужно кормить хорошим сеном, овсом и поить ключевой водой. А я ем колючки и могу несколько дней обходиться без воды. Мое молоко тоже вкусно, мясо годно для еды и шкура крепка.

Но баран растолкал крепким лбом всех, выбежал на середину и закричал:

— Ну, а если бы не было меня, из какой шерсти скатал бы казах кошму и сделал себе юрту? Из моей шкуры можно сшить прекрасный тулуп. Жирный кусок баранины — лучшая еда. Я даю молоко и сыр. Мой первый год!

Все молчали, чувствуя, что баран прав.

Но тут выскочила собака.

— Пустое мелет баран! Если бы не было меня, давно бы его съели волки вместе с костями.

Долго спорили, до поздней ночи. Одна мышь молчала. Но когда все устали и не только верблюд, но даже петух заговорил шепотом, мышь предложила:

— Кто первый увидит восход солнца, тот и получит первый год.

Все обрадовались, особенно верблюд. Он надеялся на свой высокий рост.

Вот все повернулись к востоку и стали ждать. Мышь встала рядом с верблюдом.

— Неужели ты, глупышка, надеешься первой увидеть солнце? — усмехнулся верблюд.

— Утро вечера мудренее,— отвечала мышь.

— Я выше всех и раньше всех увижу восход! — хвалился верблюд.

Перед рассветом все стали внимательно смотреть вдаль.

И вдруг раньше всех закричала мышь:

— Солнце! Солнце!

Только тут верблюд понял, что мышь кричит с его горба,, на который она тихонько забралась по его длинной шерсти.

Верблюд сбросил ее и накрыл ступней. Маленькая хитрая мышь из-под ноги нырнула в кучу золы.

Первый год отдали мыши.

А верблюда за его ротозейство совсем лишили года.

Вот почему верблюд не имеет своего года и, как увидит золу, начинает кататься по ней. Он все еще надеется растоптать ненавистную мышь и взять себе первый год.

ЛИСА, МЕДВЕДЬ И ПАСТУХ

ел степью медведь. Увидал лису и погнался за ней.

Лиса — наутек, добежали до норы, хвостом вильнула и пропала, будто ее и не было.

А медведь остановился и не знает, как ему теперь быть: сам большой да толстый, а нора длинная да узкая. Жаль ему упустить лису.

Вот стал медведь в нору лезть. Всунул голову до ушей — дальше голова не лезет, хотел вытащить — не может. Застрял косолапый — ни туда, ни обратно.

А лиса пробежала нору и выскочила в степи совсем в другом месте. Оглянулась и видит: пыхтит медведь изо всех сил, хочет голову вытащить, а голова будто вросла в землю.

Обрадовалась лиса, подбежала к медведю и сделала такое, от чего он стал весь мокрешенек.

— Вот тебе, медведь, от лисы на память,— сказала она, громко рассмеялась и была такова.

Долго еще маялся медведь, насилу вытащил голову. Отдышался он, отряхнулся и озирается по сторонам — не видел ли кто, как его лиса наказала.

Неподалеку пастух пас отару. Медведь к нему, спрашивает:

•— Не видел ли ты чего, пастух?

— Видел,— отвечает тот.

— А что же ты видел?

— Да видел я, как лиса одного медведя провела.

Рассердился медведь.

— Коли видел что,— говорит,— так знай помалкивай, никому про то не сболтни. Не то я тебя съем.

Испугался пастух, стал клясться да божиться, что и не заикнется.

Пригрозил ему медведь на прощанье еще раз и побрел своей дорогой.

Вечером пригнал пастух баранов в аул и не утерпел — всем рассказал о проделке лисы. Так и повалился народ со смеху на землю, а ребятишки тут же сложили песенку про лису и медведя:

У медведя, у мишки, видно, высох умишко*

Ведь бывают же чудеса:

Захотел пообедать лисою наш мишка,

Да надула растяпу лиса.

Услышал издалека эту песню медведь и чуть не околел от злости. Наутро приходит он к пастуху — шерсть дыбом, глаза горят.

— Такой-сякой, пастух,— рычит — где же твое слово? Обманул меня, опозорил на всю степь, теперь пеняй на себя — я тебя съем.

Пастух в слезы, стал кланяться да просить, чтобы дал ему медведь хоть три дня сроку — проститься с семьей и товарищами.

— Ладно,— говорит медведь,— так и быть, даю тебе три дня сроку, только потом уж не жди пощады.

Сказал и ушел.

А пастух повалился на землю, закрыл лицо руками* горько плачет.

Подбегает к нему лиса.

— Что ты, пастушок, плачешь?

— Ой-ой, как же мне не плакать, пропал я теперь совсем.— И рассказал он лисе все.

— Полно горевать! Что дашь? Я спасу тебя от медведя.

— Проси чего хочешь, ничего не пожалею,— отвечает пастух.