Зомби Апокалипсис - Джонс Стивен - Страница 9

Сейчас – сколько там? – полвторого ночи. Ну-ка, интересно, что он скажет. А мальчик-то симпатичный. Может, назначу ему свидание, по крайней мере.

Итак, мистер Шваринский ушел. Однако, надеюсь, не слишком далеко, поскольку тут чертовски темно, а я в туфлях на каблуках. Не очень высоких, но земля жутко неровная. Он дал мне фонарик и запасные батарейки, но удрал стремглав, едва я вошла. Пулей улетел. Когда буду уходить, просто толкну створку, ворота сами закроются. Сдается мне, его документы не совсем в порядке. Он уже здорово рискует, просто впустив меня на территорию.

Подхожу к церкви. Думаю, можно уже включить фонарь, это безопасно, поскольку с одной стороны стена парка, а с другой – пустошь. Моросит дождь, и машин мало. Дальняя дорога закрыта для транспорта, чтобы обеспечить свободный подъезд к участку грузовиков, экскаваторов и так далее, так что тут очень тихо и вроде как мирно, точно в деревне. Не то чтобы я много знала о деревне, мой отдых на свежем воздухе – это курение в специально отведенном для этого места возле отеля «Сандерсон»[10].

Вижу экскаваторы, эти механические лопаты, выстроившиеся длинным рядком, точно гигантские желтые жуки, вдоль всего погоста. Главная дверь в церковь заперта – Шваринский предупредил, что ему не удастся достать ключ. Но есть отдельный боковой вход, здесь, справа, который он оставил открытым. Я не попаду в главный придел церкви Всех Святых, но мне туда и не надо. Ага, наверное, вот, створка тугая, но стой-ка, тут просто булыжник застрял под дверью.

Я внутри. Здесь маленький каменный вестибюль и лестница вниз. Узкая, как та, что ведет в Монумент[11]. Надеюсь, тут не так много ступенек. Пол очень грязный, верно, кто-то много шастал вниз и вверх.

Ладно, посмотрим, что у нас здесь. Черт, стукнулась башкой о потолок, он жутко низкий. Погоди-ка. Так, я в выложенной кирпичом кладовой, которая, кажется, тянется по всей ширине церкви, но не по всей длине.

Пока все весьма скучно. И сыро. Ну-ка, ну-ка, вот так-то лучше. Теперь мне видно. Хотя смотреть почти не на что: какие-то синие пластиковые ящики, моток проволоки, шланг, прислоненный к стене лист фанеры. Но в конце кладовки есть еще один коридор, который, если верить твоему русскому, ведет во второе помещение. Он думает, именно туда перенесли тела, хотя, если и так, потом тут провели уборку, потому что пол выглядит недавно вымытым и пахнет каким-то дезинфицирующим средством.

Ага, вот и лужи этой дряни – по всему полу. А я в туфлях от Марка Джейкобса, потому что явилась сюда сразу после званого ужина. Вот дура.

Так, докладывать тут не о чем, кроме... погоди-ка.

Интересненько. Большая деревянная дверь, этакая мини-версия знаменитых Врат правосудия в церкви Святого Стефана, ну той, что была разрушена в войну при бомбежке. Тут точно такая же резьба, черепа и плачущие купидоны, но в состоянии препаршивом. Одна сторона полностью сгнила, заплесневела и источена червями.

Вот как католическая церковь сохраняет свои древности для будущих поколений. И воняет отвратительно.

Кстати, не беспокойся, я надела антибактериальную маску, вроде тех, что носят девушки-японки. Я достала ее в одном бюро путешествий. Не то чтобы я думала, что тут есть чего опасаться, но... Так, попробую открыть дверь. Ого, она даже не заперта. И вообще не подвешена на петлях, просто прислонена. Я, наверно, сумею ее сдвинуть... Для этого придется положить диктофон, так что подожди минутку. Вот, оказывается, где мне пригодились школьные занятия физкультурой.

...Так, я немного подвинула дверь, могу протиснуться. На самом деле она куда тяжелее, чем с виду, и сомневаюсь, чтобы мне удалось самой поставить ее на место. Поверить не могу, что делаю это. Позади – дай-ка подниму фонарь – ну, сплошное разочарование.

Здесь у нас еще одна комната, где-то тридцать на сорок футов, и выглядит недостроенной – в конце, будто утрамбованная земля. Вонь невыносимая. Пахнет так, будто что-то гниет. Однако тел никаких не видно.

Если это действительно пресловутая гробница Томаса Морби для чистых душ, то какая-то она совсем невзрачная.

Впрочем, кажется, у дальней стены есть что-то любопытное. Иду посмотреть поближе. В этой части помещения жутко холодно, я вижу пар от своего дыхания. Ох! Да, похоже, я подошла слишком близко. Тут – ага, все верно, тела, этакая поленница от пола до потолка.

Все сплющенные, темно-коричневые, совсем как те, что извлекли из торфяников. Вряд ли они в ближайшее время собираются подтвердить убеждения Морби, восстать и перейти на высший уровень, в основном потому, что я и представить не могу, чтобы их хрупкие кости выдержали вес трупов. Однако они почти не повреждены. И запах идет не от них. Странно. Здесь, внизу, определенно воняет – что-то как будто живое, но разлагающееся. Ну-ка, дай-ка проверю – нет, точно не трупы.

Что ж, их перетащили сюда, и церковь, вероятно, будет счастлива. Докладывать больше не о чем. Сделаю несколько фотографий штабеля тел для статьи, но, Мэгги, мне уже кажется, что тут просто много шуму из ничего.

Да, протокол системы безопасности нарушен, но мы же знаем, что в наши дни такое случается повсеместно.

Что-то... гм, когда сверкнула вспышка, я что-то увидела. Тени подпрыгнули. Наверное, воображение разыгралось. Фотографирую еще раз.

Господи. Что-то тут есть – оно движется очень быстро, раз – и промелькнуло перед объективом. Ладно, сейчас щелкну вспышкой.

Гос-с-споди.

Черт! Надо пробираться назад, к дверям, но я не вижу щели. Черт, черт, черт!..

Ох! О боже.

О господи, Мэгги, я обращаюсь к тебе – и смотрю прямо на тебя.

Сколько дней ты уже здесь? Бедняжка... что с тобой – вот блин! – я вижу, как шевелятся твои руки, хотя ты сползла по стене, так что я знаю, что ты жива, но почему ты не... что это... Что это?! Тебя что-то окружает, словно красновато-коричневый туман. Ползает по твоей коже и, кажется, проникает под нее. Ох, Мэгги, у тебя же нет глаз!

Твои глаза полусъедены, и во рту у тебя что-то красно-коричневое, и все-таки ты двигаешься, что происходит...

Блохи. Это блохи. Тысячи и тысячи паразитов.

Господи, какая же я идиотка. Великую чуму вызвали блохи, поселившиеся в тюках голландского хлопка.

Блохи перепрыгнули на крыс, а с крыс – на людей.

Они вгрызаются в плоть и распространяют заразу, когда сосут и переносят кровь. Блохи. Простые организмы, все еще развивающиеся.

Все, что ты говорила, теперь обрело смысл. Неудивительно, что Морби верил в то, что мертвые смогут снова ходить. Они не по-настоящему живые, просто в трупах кишат блохи, находившиеся в чем-то вроде спячки, пока их не вынесли на свежий воздух. Но посмотри на себя. Что-то я не пойму... Ты как будто помнишь, кто я. Я вижу, как блохи перемещаются у тебя под кожей, а тебе словно бы ужасно больно... дай-ка взгляну... погоди...

О боже, твои уши, там их тысячи. Они сосут кровь из твоего мозга, обжираются твоим мясом, для тебя это, должно быть, воплощение самых страшных кошмаров.

Я иду за помощью. Вот дерьмо, эти гаденыши действительно прыгают! На себе я их пока не вижу, но чувствую зуд, а ты... ты просто побудь тут, пока я сбегаю наверх и позвоню.

Господи, как ты меня напугал, Марек. Я и не видела, что ты тут стоишь. Рада, что ты вернулся. Мне нужно выбраться отсюда и позвонить в скорую. Эй, что ты делаешь?!

Не трогай дверь! Что ты творишь?!

Этот сукин сын, этот русский недоносок, задвинул дверь на место. Выпусти меня, мерзавец! Сколько тебе заплатили? Сколько тебе дал твой поганый босс? Открой, будь ты проклят!

Что ж, Мэгги, подружка дорогая, вот мы с тобой и вдвоем. Ты лучше стой в своем углу, чтобы твои маленькие паразиты меня не достали. Ты вообще понимаешь, что я говорю? Вижу-вижу, ты мертва, просто не лежишь спокойно. Они завладели тобой, мелкие пакостники взяли числом. Но что они будут делать, когда запас, так сказать, продовольствия закончится, а? Это очень тупые паразиты, раз они убивают своего хозяина. Черт, этот репортаж сделает мне карьеру.