Каролинец - Sabatini Rafael - Страница 37

— Сэр… я… я протестую. Как вы со мной разговариваете! Вы не имеете права…

— Это я-то не имею?! — взревел баронет. — Да вы знаете, с кем говорите? Я — сэр Эндрю Кэри, отец мисс Кэри, которую вы назвали миссис Лэтимер. Так что, сэр, советую быть со мною предельно кратким и откровенным. Я не потерплю вранья.

— Сэр Эндрю! — ерепенился маленький человечек, — вранье не входит в мои привычки. Я попросил бы вас уважать мой сан!

— Будете вы отвечать, в конце концов? — рявкнул сэр Эндрю.

Но мистер Фэвершем уже справился с собой и презрительно скривился:

— Нет, сэр, не буду. Мне не нравятся ваши манеры, сэр. Они мне не нравятся чрезвычайно. Это манеры грубияна… Э-э… плантатора. Каковым, я полагаю, вы и являетесь. Прошу меня больше не задерживать. — Фэвершем пытался найти спасение в чувстве собственного достоинства и высокомерии, которое оправдывалось грубостью сэра Эндрю. Если бы он только знал, что никогда за всю свою жизнь ему не приходилось так рисковать головой, как рисковал он ею сейчас!

Сэр Эндрю весь затрясся от ярости, сгреб его в охапку и чуть было не вытряхнул из маленького джентльмена душу.

— Сэр, вы изволите шутить со мною?! Вы не уйдете отсюда, пока не ответите!

Пришла пора Мендвиллу вмешаться. Он был зловеще спокоен.

— Сэр Эндрю, есть ли в этом такая уж необходимость? Что может его преподобие добавить к тому, что он уже сказал? Практически он сознался в том, что обвенчал этим утром Миртль и Гарри Лэтимера. И если бы у меня была голова, а не кочан капусты, я догадался бы об этом и без него. Видит Бог, мне хватало материала для умозаключений.

Сэр Эндрю смотрел на священника безумными глазами, все еще не ослабляя свою страшную хватку, и тяжело дышал.

— Это правда? — прохрипел он. — Одно слово, сэр — это правда?!

В этот миг дверь отворилась, и на пороге появилась Миртль. Она заметила, как отец втолкнул капеллана в комнату, а затем Мендвилл закрыл за ними дверь. Ей сразу стало ясно, что случилось. И, как только она смогла выйти из танца, они с Томом Айзардом, пришедшим следом, поспешили вмешаться в эту дикую сцену.

Бледная, но очень спокойная, она держалась прямо и независимо. Она даже обрадовалась этой возможности прекратить обман.

— Что ты хочешь узнать, папа? — с этими словами она шагнула в комнату.

Том вошел за ней и снова запер дверь. Если разразится скандал, а Том был уверен, что скандал неминуем, то желательно обойтись без свидетелей.

Сэр Эндрю выпустил священника и повернулся к ней. Его мясистые щеки побагровели, а глаза налились кровью.

— Мне сказали, что ты сегодня утром вышла замуж! За… за Гарри Лэтимера! Но я… я не хочу верить этому, не хочу!

— Это абсолютная правда.

— Правда?! — Он сверлил ее взглядом, выпятив челюсть. — Правда! — Сэр Кэри тяжело осел на стул и оттолкнул капеллана, само присутствие которого его теперь оскорбляло.

Капитан Мендвилл хлопнул мистера Фэвершема по плечу и кивком указал ему на дверь. Радуясь возможности избежать неприятной сцены, виновником которой он себя считал, мистер Фэвершем поспешил ретироваться.

— Простите меня, мисс… миссис Лэтимер, — виновато ссутулившись, пробормотал он, — я был ужасно неосторожен.

— Может быть, это даже к лучшему, сэр, — ответила она и даже ободряюще ему улыбнулась.

— Вы можете отчасти загладить вину, — надменно бросил капитан. — Не проговоритесь больше никому о том, что здесь произошло — даже леди Кемпбелл. Этим вы поможете нам… свести ущерб к минимуму.

— Обещаю вам, сэр, можете на меня положиться.

— Буду весьма обязан. Ваш покорный слуга, сэр, — Мендвилл поклонился и распахнул перед капелланом дверь.

Миртль сделала несколько шагов в направлении отца, тот шевельнулся и снова уславился на нее налитыми кровью глазами.

— Ты вероломная, лицемерная дрянь! — прорычал он срывающимся от боли и ярости голосом. — Подлое создание! Так провести нас! Так заморочить нам голову! Сказать, что порвала с этим негодяем Лэтимером, а тем временем исподтишка затевать черт знает что!

— Неправда, отец. Я не лицемерила. Когда я говорила тебе, что порвала с Гарри, я сказала правду.

— Правду?! После всего, что натворила, ты еще смеешь лгать мне в лицо!

— Сэр Эндрю! — остановил его Мендвилл, положив руку ему на плечо, — вы несправедливы. Истина не всегда такова, какой кажется на первый взгляд.

— Вы хотите меня уверить, что это венчание было вовсе не венчанием? Не будьте глупцом, Роберт. Мы имеем дело с фактом, а не со словами. — Кэри уперся кулаками в покрытый зеленым сукном стол. — Факты — упрямая вещь и не поддаются ложному истолкованию. Они говорят сами за себя.

— Отец, выслушай меня! — бесстрашно вступила в разговор Миртль. Она была очень бледна.

— Зачем мне тебя слушать? Что бы ты ни сказала, ничего уже не изменишь. Ты вышла замуж. Вышла за Гарри Лэтимера — за мятежника, убийцу, человека, который совсем недавно едва не угрожал моей жизни. И это моя дочь! Боже мой!

— он воздел руки к небесам, потом уронил их на колени и свесил подбородок на грудь.

Миртль торопливо рассказала ему обо всем. Как она обманулась, когда поверила, что ее любовь умерла. О том, как все изменилось, когда жизнь Гарри оказалась под угрозой. О своей попытке убедить его спасти свою жизнь и о его упрямстве.

— Тогда я поняла, что его нежелание уезжать тесно связано со мной и с моим к нему отношением. И вот, чтобы спасти его, пока еще не поздно, я дала ему единственное и несомненное доказательство моей верности и преданности.

При этих словах отец резко поднял голову и снова начал жечь ее взглядом.

— Твоей верности и преданности? Верности и преданности предателю, бунтовщику? А как быть с верностью и преданностью твоему королю?

Он выдвинул, как ему казалось, сокрушительный аргумент. Но она ответила, страдальчески улыбнувшись одними уголками губ:

— Что значит для меня король, в конце концов? Голая идея. Немногим больше, чем просто слово. А Гарри — это реальность. Человек, которого я люблю с детства. Что мне политические убеждения в сравнении с его жизнью? Откуда мне знать, что прав не он, а ты?

— Откуда тебе знать? — недоверчиво повторил сэр Эндрю. Такое кощунство ужаснуло его. — Откуда тебе знать…

— В самом деле, папа! Он же не единственный мятежник в Америке…

— Еще бы! — послышался голос Тома.

Никто не обратил на него внимания. Миртль продолжала:

— В Чарлстоне все лучшие, все талантливые люди давно объединились в оппозицию правительству короля. Неужели все они неправы? А те немногие, кто думает, как ты — неужели настолько правы, что Гарри вышвырнут и проклянут только за то, что он ставит долг перед страной выше личных интересов? Когда человек так поступает, это означает, по меньшей мере, что его убеждения искренни. Ты сам все время говоришь о долге и преданности королю. Ты внушал мне это, как «Отче наш». Но что ты сделал, чтобы помочь своему делу? Гарри предоставляет свои суда, тратит свои деньги и рискует жизнью ради идей, в которые он верит и которые ты презираешь. А потратил ты хоть один-единственный шиллинг на свое святое, но пошатнувшееся дело?

— Остановись! — вскричал он, задыхаясь.

Но Миртль неумолимо продолжала:

— Вчера я оказалась перед мучительной и горькой дилеммой. Я не знала, что думать, чему верить, пока мне не пришло в голову взвесить, чего стоят твои убеждения и убеждения Гарри — просто сравнить, что каждый из вас делает ради своих убеждений. И после этого сравнения, отец, во мне осталось только сожаление. Сердце мне разрывалось от горя, которое я должна была причинить тебе своим поступком. Но я должна была так поступить. И других сомнений у меня не осталось, как не осталось опасений за политические взгляды Гарри.

Кэри был раздавлен, морально разгромлен тяжелой артиллерией ее обвинений. Он видел себя в роли сурового обличителя, а превратился в обвиняемого. Ища поддержки, сэр Эндрю беспомощно взглянул на Мендвилла, но лицо капитана по-прежнему было бесстрастной маской.