Заколдованные сокровища - Тарасенка Пятрас - Страница 18

— Слышали, только не знаем, почему люди называют его Понкаписом. И теперь там никакого леса нет, одни поля, — ответили ребята.

— Потому тот холм и называют Понкаписом, что там похоронен пан, который жил отшельником. А избушка его в лесу стояла, это я еще сам помню. Потом тот лес вырубили. Когда грозный пан после страшного убийства в лес ушел, в поместье понаехали какие-то родственники и дом себе на новом месте построили.

— Дедушка, а куда те сокровища делись, что в подземелье замка лежали?—спросил Пятрас.

— А сокровища того грозного пана, когда замок сгорел, так и остались в подземелье. Там они и до сегодняшнего дня лежат. Еще недавно люди их видели. Разве вы не слышали, что с портным Мотеюсом случилось? Правда, нашего портного Мотеюса вы не можете знать — когда вы родились, его уже не было в городке. Портной Мо-теюс не только сокровища грозного пана видел, но и сам немало золота за свою работу получил из тех подвалов от самого пана.

Мотеюс был простой портной. Ни один пан в нашем городке не шил у него одежду. Шил Мотеюс только крестьянам. Всю неделю он шил у какого-нибудь бедняка сермяги да тулупы, а в субботу возвращался к себе домой. Семья у него немалая была — восемь ребятишек, забот да хлопот с ними не оберешься.

Как-то раз в субботу, время уже позднее было, торопился он из Ужубаляй домой. А дорога мимо Сяндвариса шла. В узелочке нес он ножницы, аршин, иглу да белье. Работу свою в Ужубаляй он кончил и, возвращаясь домой, думал, куда пойдет на следующей неделе, где заработает своим детям кусок хлеба. А путь из Ужубаляй долгий. Устал Мотеюс и, дойдя до Сяндвариса, сел на камень у тропинки отдохнуть. Сидит и все о своих детях да о заработке думает.

Передохнув немного, собрался Мотеюс идти дальше. Поднял голову — и прямо остолбенел от удивления. Что же случилось? Там, где раньше на холме орешник рос, стоит богатый панский дом, а кругом слуги туда-сюда бегают. Чуть подальше — еще какие-то дома. А на полях люди трудятся, столько людей, что и не сосчитаешь. «Что за колдовство?»— думает Мотеюс. И тут подходит вдруг к нему какой-то пан. Поклонился ему Мотеюс. «Ты кто такой?» — сердито спрашивает пан. «Мотеюс я, портной, милостивый пан», — отвечает Мотеюс пану и снова кланяется. «Так, может, ты работы ищешь?»—спрашивает опять пан. «Да, милостивый пан, я уже кончил в Ужуба-ляй шить, теперь опять свободен». — «Хорошо, идем в замок, будешь мне шить». — «Боюсь я, что не угожу пану, простой я портной, только мужикам шью». Рассердился пан да как закричит: «Если я говорю, что будешь шить, значит, будешь! Мне теперь все подойдет!»

Что поделаешь? Взял Мотеюс свой аршин, ножницы и пошел вслед за паном, а узелок с бельем у камня оставил. Пришли пан с Мотеюсом во дворец. Слуги перед ними двери распахивают, до земли кланяются. Дал пан Мо-теюсу материю, а тот снял с пана мерку и стал шить. Шьет Мотеюс пану платье и радуется, что нежданно-негаданно такую хорошую работу получил: пан не поскупится, щедро заплатит, а Мотеюс досыта накормит своих ребятишек, а то и одёжу какую-нибудь им купит.

Семь дней шьет Мотеюс в панском дворце. А как кончил на седьмой день Мотеюс свою работу и нарядился пан в новое платье — очень оно ему понравилось. Тут повел пан Мотеюса в подземелье, а там в одной комнате три больших сундука стоят. Поднял пан крышку одною сундука— там медные деньги, поднял крышку другого — там серебряные деньги, поднял крышку третьего, — а там золото так и сверкает. Говорит пан Мотеюсу: «Очень мне твоя работа по душе пришлась, бери денег, сколько хочешь». А Мотеюс не дурак был, набил полнь;е карманы золотом, распрощался с паном и пошел себе из дворца.

СПУСТИЛСЯ ОН С ГОрКИ, ХОТеЛ бЫЛО ДОМОЙ ИДТИ, НО ВСПОхМ-

нил про узелок, что возле камня оставил. Подошел к камню, стал тот узелок с бельем искать. Долго искал он, но так и не нашел, только несколько ржавых пуговиц заметил в траве. «Видно, взял кто-то», — подумал Мотеюс и пошел домой. Взглянул на холм, — а там ни дворца панского, ни других домов, ни слуг, ничего нет, только кругом орешник растет. «Может, все это приснилось мне? Да нет, не приснилось, полные карманы золота». Правда, не сон это был, а на самом деле все так и случилось.

Вернулся Мотеюс домой. Уже стемнело. Входит он в свою хату и видит: какая-то старая чужая баба у печи возится, ужин готовит. Баба та, увидев его, перепугалась, начала креститься. Смотрит Мотеюс на бабу, долго так смотрит, и вдруг признал — не чужая это баба, а жена его. Назвал ее Мотеюс по имени и спрашивает, что с ней такое стряслось. А баба только все крестится: «Во имя отца и сына и святого духа! Исчезни, сатана, исчезни...» Ничего не может понять Мотеюс, опять подступает к жене с расспросами, а та в дверь, и давай соседей скликать. Прибежали соседи, смотрят, а перед ними живой и здоровый Мотеюс. Разговорились. И узнал Мотеюс, что не семь дней, а семь лет шил он в замке у пана. Все уже думали, что он давно умер. А жена его за это время из молодой женщины в старуху превратилась — немало горя хлебнула она, оставшись одна с ребятишками. Дети все выросли, пошли к чужим людям работать.

Жил не тужил с тех пор Мотеюс, собрал всех детей и уехал в какой-то большой далекий город. Говорят, что еще и теперь его дети в том городе богато живут. А сокровища грозного пана до сих пор лежат под развалинами замка. Многие пробовали отыскать их, да только никому не посчастливилось. А Баландис Ионас так и пропал, когда те сокровища искал. Не раз люди видели, как он в развалинах копался. А после того никто его больше не видел. — Так кончил Ила в тот день свой рассказ.

Хотя Пятрас и Владас уже несколько раз пытались отыскать клад, и все безуспешно, но надежду найти его не теряли.

— Вот было бы здорово, если бы мы нашли золото того грозного пана!—мечтал Пятрас.

— Конечно, здорово, но как его найти? Ила говорит, что золото лежит под развалинами замка. Как туда пробраться? Я недавно был возле тех развалин, все вокруг облазил, но никакого входа не нашел, — сказал Владас.

— Может, его завалило, надо поискать получше.

Однажды в полдень, когда Владас пригнал стадо в местечко, ребята взяли лопаты и пошли к развалинам Сянд-вариса.

От замка уже почти ничего не осталось. Весь холм густо зарос орешником, и только кое-где торчали груды разбитых кирпичей, на которых зеленела трава, кое-где в кустах еще виднелись остатки обросших мхом толстых каменных стен. Ребята внимательно осматривали эти развалины. В одном месте у каменной стены в груде кирпичей они заметили небольшое отверстие. В траве около него валялись птичьи перья, кости, а в воздухе стоял какой-то острый запах.

—¦ Здесь лисья нора, — догадался Владас.

— Лисья нора, верно, — ответил ему Пятрас, — но смотри, тут совсем не видно свежей земли, а лиса ведь всегда выбрасывает ее из норы. Помнишь лисью нору в лесу Явры? Сколько там земли понабросано!

— Так что же из этого?

— А вот что: лиса только вход прорыла. А когда вход прорыла, нашла пустое подземелье.

— Могло быть и так, — согласился Владас. — Надо хорошенько это место осмотреть, отсюда попробуем копать.

Мальчики взялись за работу. Расчистив стену от обломков кирпичей, они увидели маленькое окошечко. Хорошенько откопав его, они срезали большую палку и всунули ее в окошко, но дна не достали.

— Полезем в это окошко, — предложил Владас. — Может, через него и в подземелье попадем.

— Сегодня не стоит,—ответил Пятрас. — Ведь мы не знаем, что там, а у нас нет с собой ни веревок, ни свечей...’

Забросав окошко кирпичами и землей, мальчики вернулись домой.

Назавтра в полдень они снова пришли к развалинам, захватив на этот раз и веревки и свечи. Быстро откопав окошко, Владас обвязал себя веревкой и осторожно стал спускаться, а Пятрас крепко держал конец веревки. Голос Владаса звучал все глуше и глуше, а спустя немного времени Петрае едва слышал его, хотя мальчик чуть не весь всунулся в окошко.

— Подземелье! Спускайся, Пятрас, не опасно!

Так же, как Владас, Пятрас задом полез в окошко. Вскоре он был рядом с Владасом.