Заколдованные сокровища - Тарасенка Пятрас - Страница 11

Ребята глядели в оба — не видно ли где в воде бочек с золотом, не наткнется ли на них шест. Однако вода была такая мутная, что ничего не разглядишь. Но вот шест, ударившись обо что-то твердое, так резко отскочил, что у мальчика даже руки задрожали.

— Бочка с золотом! — не помня себя от радости, закричал Владас, нажимая на шест.

И в этот миг шест, скользнув по твердой поверхности, исчез в воде. Не выпуская его из рук, Владас шлепнулся в воду и при этом сильно толкнул плот ногами. Плот накренился, затрещал... и развалился пополам. Пятрас тоже упал в воду. Когда ребята выплыли на поверхность, остатки плота были уже довольно далеко. Ребята поплыли вдогонку и, вцепившись в бревна, перевели дух.

— Где же бочка с золотом? — первый спросил Пятрас.

— Вон там, где шест застрял.

— Да где же он?

Как ребята ни искали шест, в мутной воде его не было видно. Ничего не поделаешь, надо было плыть к берегу. Это неожиданное купание прямо в одежде не испугало ребят; гораздо хуже было то, что шест утонул.

— Шест-то ведь от колодца Навикаса! — сказал Владас.

— А он видел, как ты его взял?

— Никто не видел, никого дома не было.

— Тогда молчи, никто и не узнает, что ты взял.

Мальчики сильно устали, пока добрались до берега.

День был теплый, тихий, солнечный.

— Нужно грязь с себя смыть и высушиться. Не пойдешь же в таком виде домой! — сказал Владас, раздеваясь. Он выбрал местечко, где вода была прозрачнее и начал полоскать рубашку и штаны.

Пятрас тоже снял свою гимназическую форму и осторожно прополоскал ее в озере, чтобы не замутить воды. Потом они развесили одежду на кустах, а сами прыгнули в озеро. Накупавшись вволю и посмеявшись над своими злоключениями, мальчики вылезли на берег погреться на солнышке.

И тут, взглянув нечаянно на ноги Пятраса, Владас даже побледнел от испуга.

— Что у тебя с ногами?.. — спросил он.

Пятрас, посмотрев на свои ноги, тоже переменился в лице. Он сразу же почувствовал боль. Его ноги были черные от впившихся в них пиявок.

— Да это же пиявки! — догадался наконец Владас.— Сбрось их, а то они всю твою кровь высосут!

Пятрас провел пальцами по ногам, но скользкие пиявки даже с места не сдвинулись. Он попробовал снять по одной, но они соскальзывали с его дрожащих пальцев. Тогда Владас нашел палочку и попытался сбросить их палочкой, но и это не помогло. А кровь текла все сильнее и сильнее. Пятрас, правда, больше не чувствовал боли, но и он и Владас опомниться не могли от страха.

— Знаешь, Пятрас, придется ждать, пока пиявки напьются крови и сами отвалятся! Все равно нам не отцепить их ни руками, ни палочкой...

— А когда это будет?

— Не скоро. Эти гады долго кровь сосут. Я видел, как старый Навикас в бане пиявками лечился — он их к вискам приложил, и они у него испорченную кровь высасывали. Впились, гады, в виски, а кровь так и течет по лицу. Страшно было смотрет на старика. Много крови из Навикаса высосали пиявки, он без чувств свалился, чуть не умер, а они все сосут и сосут.

— Так ведь и я могу умереть! — еще больше испугался Пятрас.

И Владас, конечно, не мог равнодушно смотреть на страдания друга. Но вот, что-то вспомнив, он вдруг весело закричал:

— Подожди, Пятрас! Я сбегаю к Абраму в старую корчму, попрошу у него соли. Эти гады очень не любят соль: сколько раз мы ловили их и посыпали солью... Ну и корчились они!

Схватив свою еще мокрую одежду, Владас кое-как оделся и побежал в корчму. А Пятрас, едва живой от страха, смотрел на свои облепленные пиявками ноги, на кровь, сочившуюся из ранок, и горько плакал. Он и в самом деле думал, что смерть его уже недалека и что он никогда больше не увидит ни отца, ни мать. Но вот прибежал Владас с солью и посыпал ноги Пятраса. Почуяв соль, пиявки одна за другой, извиваясь и корчась, попадали в траву.

Но тут случилась новая беда: соль разъела ранки, и Пятрас почувствовал нестерпимую боль. Казалось, будто ноги его жгли раскаленным железом. Закричав не своим голосом, он бросился на землю и катался по ней, извиваясь от боли. Владас не знал, как помочь товарищу, но наконец догадался: схватил Пятраса под мышки и потащил в воду. Соль растворилась в воде, и боль понемногу унялась, но кровь из ранок потекла сильнее.

Хотя день был теплый и вода в озере успела нагреться, Пятрас весь позеленел. Он дрожал мелкой дрожью, зубы его стучали. Сообразив, что в воде ему может сделаться совсем плохо, Владас вытащил друга на берег.

На солнышке Пятрас немного ожил. Ранки на ногах стали затягиваться, и кровь из них едва-едва сочилась, а скоро и совсем остановилась. Там, где пиявки сосали кровь, виднелись только маленькие струпики. Пятрас окончательно пришел в себя. Но ребята теперь даже и не помышляли о том, чтобы искать на дне Авинелиса шведские бочки с золотом.

— Знаешь, Владас, — после долгого молчания сказал Пятрас,— не достать нам шведского золота! Ведь Ила говорил, что даже господа из чужой страны не смогли его достать, а нам и подавно не видать его.

— Да, нам и подавно не видать его... — хмуро повторил Владас.

НЕМНОГО ИСТОРИИ

Как-то вечером, пригнав стадо, Владас пошел к Пят-расу. Они уговорились показать доктору свои находки. Пятрас приоткрыл дверь кабинета и спросил:

— Папа, ты не очень занят? Можно к тебе?

— Ну что же, заходи!

Вслед за Пятрасом в кабинет несмело вошел и Владас.

— А, и Владас здесь? Здравствуй, здравствуй! — приветливо сказал доктор, увидев, что Владас оробел.— Садитесь, дети. Как поживают козел с журавлем? Пятрас рассказывал, что они знают теперь новые номера.

Владас молчал, смущенно улыбаясь.

— Да, папа, журавль не только умеет стоять на спине козла, он и верхом ездит. Это Владас научил его.

— Интересно! А что, журавль трезвый или пьяный, когда на козле ездит?

— Трезвый, папочка. Пьяный журавль никого не слушается. Когда ему не дают водки, он не пьет! Его в старой корчме спаивают.

— Только вы, ребята, не вздумайте поить его водкой.

— Ну что ты, папа! Мы даем ему хлеб, творог, мясо. А Казне недавно поймал в кустах змею и тоже отдал ему. Журавль так обрадовался, что без музыки пустился в пляс.

Пятрас открыл ящик, в котором лежали их находки, вытащил каменный топорик, найденный около камня Ви-люлиса, и показал отцу.

— Смотри, папа, мы нашли стрелу Перкунаса! Как будто настоящий топорик, только каменный.

— Ив самом деле, занятный топорик. А почему вы называете его стрелой Перкунаса?

— Перкунас эти стрелы во время грозы мечет, в чертей стреляет, — набравшись храбрости, сказал Владас.

Доктор улыбнулся:

— А вы знаете, сколько лет этому топорику?

— Еще семи нет! — уверенно ответил Пятрас.

— Почему?

— Потому что мы нашли его совсем неглубоко в земле.

— И откуда вы все это знаете?

— Старик Ила рассказывал, что стрелы Перкунаса на семь сажен в землю уходят и через семь лет снова на поверхности появляются, — объяснил Пятрас.

— И старик Ила, и вы, мальчики, ошибаетесь,-^ улыбнулся доктор. — Этому топорику не семь, а очень, очень много лет.

— А сколько?

— Должно быть, не меньше трех тысяч.

— Трех тысяч! — опешили ребята.

Доктор долго рассказывал мальчикам о том, что в глубокой древности люди ни железа, ни других металлов не знали и орудия труда делали из дерева, кости и камня. Очень большую роль играли тогда в жизни человека каменные топоры и другие орудия из камня. Вот поэто-му-то люди и назвали те далекие времена каменным веком.

— Что же сделаешь таким топором? Ведь бревно им не разрубишь!

— И такой топор имел большое значение в жизни людей. Им рубили не слишком толстые деревья, воевали, ходили на охоту.