Белларион - Sabatini Rafael - Страница 59

— Ничтожество! Продажное ничтожество! Я отдал вам Верчелли и сделал правителем Генуи, а вы, не пошевелив и пальцем, чтобы помочь мне добиться того, чего я хочу, уже торопитесь воспользоваться всем этим против меня. Вы собрались отнять у меня Алессандрию! Вы захотели переманить к себе моего лучшего капитана и подговорить его повернуть оружие против меня! Не окажись Белларион, которого вы обозвали Иудой, неподкупен и верен, я мог ничего не узнать о ваших планах до тех пор, пока уже не было бы слишком поздно. Но теперь, когда мне все известно, я вам не позавидую. Ваши дни сочтены. Вы хотели войны с Фачино Кане — так готовьтесь к ней, черт побери!

Смертельно бледный, Теодоро стоял между двумя перепуганными монферратскими синьорами, не в силах произнести ни слова в ответ.

Фачино смерил регента взглядом с головы до пят, и его губы презрительно искривились.

— Я никогда не поверил бы, что вы могли пойти на такую подлость, не убедись я в этом собственными глазами. — Он подал документы обратно Беллариону. — Верни ему эту писанину, и пошли отсюда. Меня воротит от этого слизняка!

Он повернулся и заковылял к двери. Белларион, однако, задержался, чтобы разорвать пергамент на мелкие кусочки, и швырнуть их на пол. Но когда они со Штоффелем были уже в дверях, маркиз Теодоро, обретший наконец способность говорить, выпалил ему вслед:

— Эй ты, ловкач! Сколько тебе удалось выклянчить у Фачино за твою измену?

— Ничего, синьор, — помедлил на пороге Белларион. — Я поставил только одно условие: как только будут улажены дела в Милане, он приложит все усилия, чтобы маркиз Джанджакомо, недавно отметивший свое совершеннолетие, без помех взошел на узурпированный вами престол.

— Негодяй, какое тебе дело до Джанджакомо?! — изумленно воскликнул Теодоро.

— Он нужен мне, иначе я не стал бы столько хлопотать, чтобы заполучить его в заложники. Мне это обошлось недешево.

— Ты хлопотал за него? Ты? Но кто тебе заплатил?

Белларион вздохнул и устало взглянул на него.

— Вы, наверное, принимаете меня за торговца, — напоследок заметил Белларион, — а на самом деле я никчемное и бесполезное создание — странствующий рыцарь.

Глава III. ВОЗВРАЩЕНИЕ ФАЧИНО

Этим же утром многочисленный отряд всадников выехал из Генуи и направился вверх по долине реки Скривии в сторону Нови, где был разбит лагерь войска Фачино. В центре этого отряда, в запряженной мулами повозке, ехал сам Фачино, погруженный в невеселые думы о человеческой неблагодарности и подлости. Возможно, спрашивал он себя, честолюбивая Беатриче справедливо укоряла его в том, что он куда больше занимался делами других людей — готовых тут же отплатить ему черной неблагодарностью, — чем своими собственными.

Из Нови Фачино отправил Карманьолу с сильным эскортом в Касале с поручением забрать оттуда графиню и привезти ее в Алессандрию — ему не хотелось, чтобы маркиз Теодоро превратил ее в заложницу и попытался выторговать в обмен на ее возвращение Джанджакомо, который все еще находился вместе с Фачино.

Через три дня после выступления из Нови армия Фачино достигла Виджевано и там остановилась. Причиной тому было тщеславие Фачино: ему хотелось въехать в Милан во главе своей конницы, а подагра все еще не позволяла ему садиться в седло.

Прошла неделя, и стараниями генуэзского врача Момбелли, прославившегося лечением этой болезни, состояние Фачино значительно улучшилось, так что только увещевания врача удерживали кондотьера в бездействии. Но за это время многие горожане сами явились к нему на поклон, и первым из них оказался неугомонный Пустерла Венегоно, предложивший Фачино немедленно вздернуть Джанмарию и самому стать герцогом Миланским. Он обещал ему поддержку всех гибеллинов, но Фачино равнодушно выслушал его и не ответил ему ни «да», ни «нет». И наконец, в Виджевано прибыл герцог собственной персоной в сопровождении своего злого гения Антонио делла Торре, закадычного дружка Лонате, и ничтожного эскорта в сотню всадников, которых возглавлял капитан Бертино Мантегацца. Фачино принял их в доме местного префекта.

— Ваше высочество оказали мне честь, не усомнившись в моей верности, — сказал Фачино, склоняясь к унизанной кольцами руке герцога.

— Верности! — хмыкнул герцог. — Разве верность подтолкнула вас повернуть против меня оружие?

— Синьор герцог заблуждается. Я никогда не вооружался против него. Я веду войну только против врагов его высочества и не преследую иных целей, кроме восстановления в стране мира.

— Неплохие слова из уст взбунтовавшегося предателя! — усмехнулся герцог и плюхнулся в кресло.

— Если бы ваше высочество считали так на самом деле, вы вряд ли осмелились бы появиться здесь.

— Кто? Я? Черт побери, вы забываетесь, синьор! Я — герцог Миланский.

— Я постараюсь не забывать об этом, ваше высочество, — сказал Фачино, и нотки гнева, прозвучавшие в его голосе, заставили делла Торре предостерегающе дернуть герцога за рукав.

Джанмария верно интерпретировал поданный ему знак и решил сменить тему их беседы, но никак не тон, которым разговаривал с Фачино.

— Вы знаете, почему я здесь? — спросил он.

— Чтобы позволить мне, как я надеюсь, и дальше служить вашему высочеству.

— Хм-м! Н-да! Меня вот-вот стошнит от вашей учтивости. Хватит ломать комедию! неожиданно взъярился он. — Называйте вашу цену.

— Цену, ваше высочество? Вы считаете, мне есть что продать вам?

— Синьор граф, прошу вас быть чуточку терпеливее с его высочеством, — взмолился делла Торре.

— Разве меня можно упрекнуть в обратном? — отозвался Фачино, начиная не на шутку раздражаться. — Но если вы и дальше будете испытывать мое терпение, боюсь, что ваш визит может завершиться весьма печально.

Но герцог словно не замечал надвигающейся бури.

— Что я слышу? Угрожать мне? Какая наглость! Ах, собака! — вспылил он.

Фачино позеленел от гнева. Стоявший среди его капитанов высокий малый в голубой мантии, накинутой на серебристого цвета камзол, громко рассмеялся. Бледные, навыкате глаза Джанмарии уставились на него.

— Как ты смеешь, негодяй? — злобно прорычал он и вскочил на ноги, разгневанный столь вопиющим нарушением этикета. — Над кем ты потешаешься?

— Над вами, синьор герцог, и над вашим ничтожеством! — вновь рассмеялся Белларион, прежде чем ответить ему. — Сейчас вы — герцог Миланский только милостью Божьей и с одобрения синьора Фачино Кане. Однако же вы, не смущаясь, осмеливаетесь оскорблять обоих.

— Замолчи, Белларион! — рявкнул Фачино. — Мне не нужны адвокаты.

— Белларион! — злорадно откликнулся герцог. — Я не забыл это имя и, можешь не сомневаться, теперь еще лучше запомню его. Тебя научат…

— Черт побери, сейчас научат ваше высочество! — вскипел Фачино. — Вон отсюда, убирайтесь к себе в Милан и ждите там, пока я не соизволю прибыть туда. Благодарите Бога, что вы — сын отца, которого я так хорошо помню, иначе вам бы не уйти отсюда живым. Вон! И перед тем, как мы вновь встретимся, научитесь вести себя как следует, не то, клянусь, я не поленюсь своими руками вздуть вас хорошенько плеткой.

Устрашенный грозой, пожалуй, впервые разыгравшейся с такой силой над его герцогской головой, Джанмария медленно пятился к двери, а трое его спутников постарались оказаться между ним и разъяренным кондотьером.

— Синьор! Синьор! Это неприлично! — попытался утихомирить его делла Торре, сам бледный и почти дрожащий.

— Неприлично! Может быть, прилично, что меня обозвал собакой упрямый выродок, которому я был вместо отца? Вон отсюда, синьоры! Убирайтесь — все вы! Двери, Белларион! Шире двери для герцога Миланского!

Они молча ушли, опасаясь — и совершенно справедливо, — что их следующее слово станет последним. Однако они никуда не уехали, вечером делла Торре вновь объявился у Фачино, пытаясь помирить его с герцогом, и Фачино, успев к тому времени поостыть, согласился еще раз встретиться с ним.

На этот раз Джанмария вел себя скромнее и сдержаннее и заявил, что готов позволить Фачино беспрепятственно въехать в Милан и вновь вернуться к исполнению своих прежних обязанностей, — короче, обещал то, в чем не в силах был отказать.