Белларион - Sabatini Rafael - Страница 20

Регент недовольно откинулся в кресле и наполовину прикрыл глаза веками:

— Ну что ж, я не стану больше вмешиваться в судебный процесс. Продолжайте, вас все ждут.

Куда более озадаченный поведением регента, чем всем остальным, вместе взятым, подеста вновь обратился к Беллариону:

— Вы слышали, мессер, — ваш обвинитель не может присутствовать здесь лично.

— Прекрасно, — рассмеялся Белларион. — Я думаю, вы согласитесь со мной, что его побег лучше всего свидетельствует о лживости его обвинения.

— Но, мессер, вы должны уважать суд, — увещевающим тоном продолжал подеста, словно забыв о существовании слова «мошенник», которым он совсем недавно награждал Беллариона. — Вы просто обязаны сообщить нам свою версию происшедшего, чтобы мы могли принять решение, как поступать с вами.

— Хорошо, — ответил Белларион, — но, увы, я немногое могу сказать вам, поскольку я не присутствовал в самом начале ссоры, разыгравшейся между графом Спиньо и мессером Барбареско. Я услышал шум и крики о помощи, но граф Спиньо был уже мертв, когда я появился в комнате, откуда они доносились. Увидев меня и решив, что я могу их выдать, мессер Барбареско и его друзья напали на меня, но мне удалось ранить хозяина дома и закрыться в одной из комнат, откуда я ускользнул через окно. Поверьте, ваше превосходительство, если бы не стража, мне ни за что не удалось бы выбраться оттуда целым и невредимым.

Такая история, по мнению Беллариона, должна была убедительно прозвучать для ушей регента, но подеста отнюдь не был удовлетворен ею.

— Я куда более охотно поверил бы вам, — с вызовом в голосе заявил последний, — если бы вы смогли объяснить нам, почему граф Спиньо и вы сами оказались в момент происшествия полностью одетыми, в то время как все остальные были в ночных рубашках. Одно это говорит о том, кто был агрессором, а кто — жертвой.

Белларион взглянул на регента, но тот словно замер в своем кресле и лишь сурово и строго глядел на него в упор, у него мелькнула мысль, что как шпион он может представлять собой ценность для регента лишь в том случае, если умолчит о своей миссии в доме Барбареско.

— Я не знаю, почему граф Спиньо был одет, — решительно заявил он.

— Сам же я был в тот вечер во дворце, вернулся поздно и от усталости задремал, сидя в кресле.

Беллариону показалось, что во взгляде регента промелькнуло одобрение. Но подеста медленно покачал головой.

— Весьма неубедительное объяснение, — усмехнулся он. — Может быть, вы придумаете что-нибудь получше?

— Что может быть лучше правды? — твердо и несколько заносчиво ответил Белларион. — Вы требуете объяснить вещи, которые лежат вне моего понимания.

— Увидим, — угрожающим тоном произнес подеста. — Дыба неплохо освежает память и часто заставляет вспомнить даже основательно забытые детали.

— Дыба? — переспросил, внутренне задрожав, Белларион и умоляюще взглянул на регента, ища его поддержки. Но тот уже шептал что-то на ухо мессеру Алипранди, и в следующее мгновение представитель Милана обратился к подесте:

— Ваше превосходительство, можно мне взять слово?

Подеста с изумлением уставился на него: не часто послы иностранных государств подавали свой голос, когда разбиралось дело об убийстве и разбое.

— Прошу вас, синьор Алипранди.

— Ваше превосходительство, мне хотелось бы напомнить вам, что обвиняемый заявляет о своих близких отношениях с графом Бьяндратским. Нельзя ли прервать заседание до тех пор, пока этот факт не будет документально подтвержден?

Болезненно реагирующий на любое постороннее вмешаельство в судебный процесс, подеста недовольно вскинул голову. Но прежде чем он успел ответить, регент поспешил поддержать предложение посла:

— Мессер де Феррарис, я прошу вас правильно оценить ситуацию: если обвиняемый в самом деле тот, за кого выдает себя, тогда применение к нему крайних мер воздействия Может вызвать неудовольствие нашего высокого друга графа Бьяндратского.

Подеста опустил голову. Наступила пауза.

— Каким образом обвиняемый может доказать свое происхождение? — спросил он наконец.

— У меня было письмо от аббата монастыря Всемилостивой Божьей Матери в Чильяно, которое стащил Лорендзаччо… — начал Белларион.

— У нас есть это письмо, — нетерпеливо прервал его подеста. — Но там ничего не говорится о вашем предполагаемом усыновлении.

— Он утверждает, что пришел из монастыря в Чильяно, куда синьор Фачино Кане отдал его на воспитание много лет назад, — вновь вмешался мессер Алипранди. — В интересах правосудия убедиться в истинности его слов. К счастью, это нетрудно сделать — достаточно привезти сюда из монастыря кого-нибудь из монахов, чтобы они могли свидетельствовать в его пользу.

Подеста задумчиво потрепал бородку.

— Ну и что дальше? — с сомнением в голосе произнес он.

— Тогда, мессер, вы сможете избавиться от подозрений насчет связи этого юноши с бандитом, а трагические события прошлой ночи могут предстать перед вами в несколько ином ракурсе.

И, к разочарованию зевак, рассчитывавших на более продолжительный спектакль, судебное заседание на этом закончилось, а Белларион лишний раз имел возможность убедиться в том, сколь многое в жизни зависит от удачного выбора родителей.

— Вор, шпион, убийца, — так, встретившись после суда с Дионарой, отозвалась о Белларионе принцесса Валерия, вложив в эти нелестные характеристики, казалось, весь гнев и негодование, на которые была способна. — Дура, как только я могла поверить ему. Он разбил все мои надежды.

— Но что, если он действительно тот, за кого выдает себя? — участливо спросила монна note 47 Дионара, озабоченная подавленным настроением своей госпожи.

— От этого он не станет лучше. Его послали шпионить за мной, чтобы раскрыть заговор. Мое сердце не обманывало меня, но я почему-то больше прислушивалась к его болтовне.

— Зачем же он умолял вас порвать с заговорщиками, если сам был шпионом?

— Чтобы подробнее узнать о наших планах. Это он убил Спиньо, а Спиньо был самый умный, верный и смелый из всех моих друзей. Он один умел обуздать горячность остальных или в нужный момент подтолкнуть их к решительным действиям.

Глаза принцессы наполнились слезами.

— А почему тогда его арестовали? — недоуменно спросила Дионара.

— Случайно. Это не входило в планы регента. Я пришла сегодня только для того, чтобы увидеть, как он сумеет выпутаться из этой заварухи, — и я увидела.

Однако для мадонны Дионары все случившееся представлялось не столь кристально ясным.

— И все-таки я не понимаю, зачем Беллариону понадобилось убивать графа.

— Неужели? — ироничным тоном сказала принцесса. — Нетрудно представить себе, что произошло прошлой ночью. Спиньо давно подозревал этого Беллариона, и после визита мошенника во дворец подозрения графа переросли в уверенность. Поздно ночью, дождавшись возвращения Беллариона в дом Барбареско, Спиньо задал ему несколько вопросов — я думаю, неудивительно, что они оба были полностью одеты, — и Белларион, спасая свою жизнь, зарезал графа. Поняв, что заговор сорван, Барбареско и всем остальным не оставалось ничего иного, как бежать из города. Разве не так?

Но мадонна Дионара с сомнением покачала головой.

— Если маркиз Теодоро вознамерился уничтожить вашего брата, то такой поворот событий расстраивает все его замыслы; и Белларион, будь он тем, кем вы считаете его, должен был во всеуслышание заявить на суде о существовании заговора. Почему тогда он промолчал об этом?

— Я не знаю, — призналась принцесса. — Нельзя сказать ничего определенного о намерениях регента до тех пор, пока они не станут для всех очевидны. И я уверена, что здесь далеко не все так просто, как может показаться. Разве ты не заметила взгляды, которыми обменялись маркиз Теодоро и этот мошенник? Разве ты не обратила внимания, что мессер Алипранди вмешался лишь после того, как регент что-то прошептал ему на ухо?