Повести и рассказы - Мильчаков Владимир Андреевич - Страница 82

— Ну, что вы, господин капитан, — расцвела от похвалы старушка, — ведь это не настоящий кофе, а суррогат. Мы давно уже не видели настоящего кофе, а все из-за этих проклятых англичан и янки.

— Нет, действительно, кофе чудесный. Вы великая мастерица готовить, фрау Нидермайер.

— Зовите меня просто тетушка Клара, — умилилась старушка. — Ведь вы сверстник моего племянника, этого негодного сорванца Макса. Я так довольна, что мой Макс подружился с вами, и я имею такого приятного квартиранта.

— И я очень благодарен Максу, — рассыпался в любезностях Бунке. — За те пять дней, которые я у вас прожил, я отдохнул лучше, чем в санатории. Благодарю вас, фрау Клара.

В дверь из комнаты капитана осторожно постучали.

— Сейчас, Франц, — отозвался Бунке. — Я сейчас приду.

Капитан встал из-за стола и, еще раз поблагодарив фрау Нидермайер за вкусный завтрак, вышел.

— Что тебе, Франц? — спросил Бунке денщика, входя в свою комнату.

— Ваш мундир готов, мой капитан, — ответил Франц.

— Хорошо, Франц! — одобрил Бунке. — Еще что?

— Господин капитан, вам пора делать массаж. Я приготовил горячую воду.

— Давай!

Капитан Бунке снял сапог с раненой ноги и опустил ее в таз с горячей водой, принесенной денщиком. Франц начал осторожно мять и растирать ногу офицера. Бунке кряхтел, стонал, иногда вскрикивал и выпаливал крепкие ругательства. А денщик шепотом сообщил капитану:

— В лесочке около шоссе, ведущего на восток, обнаружены два солдатских трупа. Вороны выдали, кружиться начали. Трупы были неглубоко закопаны.

— Ну, и что же? — шепотом спросил Бунке.

— По документам, это трупы старшего сержанта Рихтера и рядового Ганса Гунке.

Видимо, боль в ноге стала совсем нестерпимой, потому что Бунке застонал особенно сильно.

— Куда отвезли тела? — спросил он, справившись с острой болью.

— В мертвецкую госпиталя, — ответил денщик, усиленно массируя ногу. — Их уже сфотографировали и сняли оттиски с пальцев.

— Откуда узнал?

— Дружок у меня завелся в комендатуре, — усмехнулся Франц, — сержант Кибиц. Ждут какого-то майора Попеля из гестапо. Приедет сегодня вечером.

— Посмотреть тела сможешь? — спросил Бунке в коротком перерыве между стонами и чертыханием.

— Пробовал уже. Пока не вышло.

— Попытайся еще. Не настойчиво, но попытайся, — шепотом сказал Бунке, а затем громко, раздраженным голосом приказал: — Ну, хватит, Франц. Не могу больше терпеть. Дьявольская нога совсем измучила.

Глава 15

Ищейки насторожились

Презрительно пробегая мимо небольших станций и полустанков, раздраженно сипя перед семафорами крупных станций, скорый поезд мчался к Берлину.

Окна вагонов были наглухо затемнены, и лишь служебные огни на паровозе тускло просвечивали сквозь толстые темно-синие стекла.

Давным-давно отошла в область преданий хвастливая фраза рейхсминистра Геринга о том, что на Берлин не упадет ни одна вражеская бомба. Сейчас не только берлинцы, а и вообще все немцы могли вспоминать эту фразу лишь с горечью, но произносить вслух не решался никто. За такие крамольные воспоминания гестапо не миловало.

Где уж тут вспоминать, о чем спьяна хвастал Геринг два-три года назад, коль не только над Берлином, а и над всей Германией вражеские самолеты паслись целыми табунами.

Особенно страшна была советская авиация. Верноподданные бесноватого фюрера на собственном опыте убедились, что советских летчиков можно ждать в любое время суток, причем ночью они бомбят точно, как при дневном свете, а днем налетают дерзко и неожиданно, как под покровом ночной темноты.

Пассажиры скорого поезда спали — благодатный сон хоть на время избавлял от гнетущего страха смерти. Одни удобно расположились в мягких креслах, другие, те, кто ехал в переполненных жестких вагонах, прикорнули, кто как сумел. До рассвета было еще более часа, до Берлина значительно больше. Бодрствовали только проводники да расчеты зенитных пулеметов, сопровождавшие поезд.

В четвертом купе офицерского спального вагона было так же темно, как и во всех соседних. Однако если бы кто-нибудь мог заглянуть сквозь плотно задвинутую дверь внутрь, тот увидел бы, что пассажир этого купе не спит.

Закинув руки за голову, он лежал, укрытый по грудь одеялом, и сосредоточенно вглядывался в потолок купе, в голубоватую ночную лампочку, словно ждал от нее ответа на какой-то вопрос. В купе он был один — редкая привилегия в военное время, особенно для лица не высокопоставленного. А знаки различия, что белели на кителе, висящем у дверей, говорили, что пассажир купе был всего лишь майор, правда, майор гестапо.

Начальник отделения одного из самых грозных отделов гестапо майор Попель возвращался из командировки в Берлин, в главную квартиру. Майор Попель сделал все возможное, чтобы, как обычно, блестяще выполнить поставленную перед ним задачу. Фашистскому режиму майор Попель достался в наследство от бюрократического аппарата догитлеровской республиканской Германии. В той Германии Попель был ревностным служакой, верным членом католической партии и превосходным криминалистом. С приходом к власти Гитлера Попель после краткого раздумия вступил в национал-социалистическую партию. Новые хозяева Германии быстро поняли, что в лице этого молчаливого и суховатого полицейского чиновника они приобрели очень толкового слугу. И звезда Попеля засияла с новой силой. Его служебная карьера до сих пор была безупречна и блестяща. Сейчас он слыл одним из лучших специалистов гестапо. О его работе одобрительно отзывался сам Гиммлер. И все же сегодня, наедине с самим собой, майор Попель признавался, что ему страшно будет отвечать на те вопросы, которые поставит перед ним начальник отдела полковник фон Гейм.

Причины непонятного взрыва на аэродроме Ромитэн не стали яснее даже после долгих расследований. В представлении майора Попеля обстоятельства дела были таковы.

Один из самолетов 71-й эскадрильи бомбардировщиков дальнего действия вылетал в русский тыл, чтобы вывезти оттуда группу диверсантов, выполнявших задание главного командования. Первая половина рейса прошла благополучно: подобрав диверсантов, самолет пошел на аэродром в район Котбуса. Об этом радировал командир воздушного корабля обер-лейтенант Генрих Клемм. Но дальше началось непонятное. Самолет Клемма не пришел на аэродром под Котбусом. Уже перед рассветом он приземлился на аэродроме Ромитэн, лежавшем в другом конце Германии, очень далеко от Котбуса. При посадке произошел взрыв, от которого сдетонировал бомбовый запас готовых к вылету тяжелых бомбардировщиков, и погибло восемь боевых машин. Расследовавший это дело майор Попель убедился, что в момент взрыва в машине находился только экипаж самолета. А куда же делась вывезенная группа диверсантов?! Командир машины обер-лейтенант Генрих Клемм был убит, вероятно, еще до взрыва ударом ножа. Кто его убил? Свои? Это исключается. Экипаж был сформирован из самых надежных летчиков, проверенных на боевых делах. Кто же убил Клемма?

Самолет, очевидно, привел летчик Эрве. Но почему он сделал посадку не там, где положено? Сел впритирку около боевых, готовых к вылету машин. Что у него, головы не было, что ли? Можно подумать, будто Эрве знал, что его самолет минирован, и сознательно хотел вызвать детонацию бомбового запаса боевых машин. Но зачем это понадобилось Эрве? Это же прямая диверсия. Может быть, его подкупили? Чепуха!.. Ведь он и сам погиб при взрыве. Может быть, месть?.. Озлобление?.. Но тогда… Да уж Эрве ли привел эту сумасшедшую машину? Ведь от Эрве, по существу, ничего не осталось!

Чем больше майор Попель вдумывался, тем сильнее убеждался, что взрыв могли устроить только те, кого обер-лейтенант Клемм взял на борт своей машины в русском тылу. Ну, а куда они делись потом? Где самолет Клемма делал посадку, прежде чем приземлиться в Ромитэне?

Погода в ночь полета по всей Германии стояла ясная, и заблудиться, случайно сбившись с курса, было невозможно. И сам Клемм и его второй пилот Эрве были опытными летчиками, мастерами ночных полетов. Все наблюдатели в окружности Ромитэна говорят, что самолет шел уверенно по курсу, и так же уверенно он сделал посадку на аэродроме. Значит, летчик прекрасно ориентировался. Но почему же к аэродрому самолет подошел не с юго-востока, как ему полагалось, если он случайно миновал Котбус, а с северо-запада? Он прошел почти тем же курсом, каким через четверть часа прошли советские бомбардировщики, бомбившие автостраду. Нет ли тут какой-либо связи?