Битва за небо - Сабайтис Максим - Страница 4

Потеряв в атаках четыре дирижабля, Курита попытался разрушить построение британцев при помощи созданного коллективными усилиями своих «психов» мощного воздушного потока. Попавший под его удар легкий дирижабль чуть поменьше «эринии» был безжалостно отброшен в сторону, окунулся в море и взорвался от попадания воды в машинное отделение.

Увы, это оказалась единственная потеря Риковера. Британские «психи» заметно уступали японским и числом и умением, но все же их способностей хватило на разрушение столь сложной психотехнической структуры. До тяжелых орегонских дирижаблей воздушный поток дошел в виде несерьезного порыва ветра – может, чуть более сильного, но явно не способного разрушить строй.

Чесноков приходил трижды, каждый раз с новой порцией комментариев к увиденному. С капитанского мостика происходящее виделось совсем не так, как из обзорной кабины, тем более не видевшему до этого дня ни единого сражения Дмитрию и смутно помнящему русско-османскую войну 1973 года советнику. Невесть сколько раз появлялся слуга Платона Эдуардовича, приносил сигары и переданные на борт с помощью семафоров депеши – от Куриты, Риковера и Красного Креста. Политика вершилась и тут, посреди кровопролития.

– Что-то у Куриты не заладилось, – задумчиво пробормотал советник, вглядываясь во вспышки семафоров, пожары на поврежденных дирижаблях, вслушиваясь в гул двигателей и разрывы снарядов. – Маловероятно, чтобы полководец его уровня не знал, что все закончится именно так.

Японцы дрогнули и выдвинули из арьергарда корабли прикрытия. Созданная ими дымовая завеса укрыла центр сражения, распространилась на фланги и позволила японским дирижаблям отступить. С корабля Красного Креста озабоченно сверкнули семафором – подобное прикрытие могло спрятать не только воздушные корабли, но и какие-то нарушения международных конвенций. Например, использование огнеметов…

– Пока что дело идет к тому, что остатки японцев отступят, а потрепанные англичане продолжат свой путь, – подытожил Дмитрий. – Хотя и тем и другим предстоит продолжительный ремонт…

– Курита не уничтожил тяжелые броненосцы. Насколько я понимаю, именно в этом и был смысл проводимой операции? Иное дело, я не вижу никакой тактической хитрости в японских маневрах. Атаковать лоб в лоб, имея минимальные шансы на победу? Был у него какой-то козырь…

– Новое оружие, отчего-то не сработавшее? Или, быть может, они не пожелали применять его в нашем присутствии?

За спиной у собеседников хлопнула дверь, и в кабину вошел взволнованный Ростислав.

– Прошу прощения, – заговорил он с самого порога. – Я слышал обрывок вашего разговора. Курита планировал обойтись без технологических новинок. Мы только что узнали, в чем состоял его план.

– Военно-морской флот?

– Военно-морской флот. Мы сместились на юго-запад, и с нашей высоты видно то, что пока еще скрыто от Куриты. Наши «психи» заметили остатки двух эскадренных броненосцев. Вроде бы это «Фудзи» и «Яшима», но в такой темноте мы можем и ошибаться.

– Ошибаться при опознании поврежденных надстроек или при расшифровке японского кода? – позволил себе ироничную улыбку действительный тайный советник. – Ростислав Дмитриевич, я сотрудничаю с разведывательным управлением уже третий десяток лет, да и моему ассистенту-психотехнику тоже предстоит иметь дело с разведчиками. Вы можете позволить себе большую откровенность.

Капитан первого ранга одарил Платона Эдуардовича восхищенным взглядом.

– Вы полностью правы, ваше высокопревосходительство, – признался Чесноков. – Заметивший корабли дирижабль воспользовался кодом, который наши шифровальщики раскололи где-то на две трети. Догадаться о содержании сообщения по расшифрованным фрагментам не составляет труда. Курита планировал заманить британские дирижабли туда, где их можно было бы обстреливать из корабельной артиллерии с большого расстояния. Практически полное отсутствие бомб вынудило бы Риковера с боем прорываться к эскадренным броненосцам в зенит, чтобы обеспечить хоть какую-то бомбежку, – в этом случае корабли разошлись бы в разные стороны и продолжили расстрел. Однако кто-то разгадал японские замыслы и сумел их разрушить.

– Кто бы это мог быть? – спокойно поинтересовался Платон Эдуардович, хотя Дмитрий видел, что советник буквально сгорает от любопытства. – Британские военно-морские силы исключаются, им не удалось бы спрятаться от патрульных дирижаблей. Для подводных лодок расстояние слишком велико. Неужели гонконгская эскадра?

– Курите тоже было интересно узнать виновника сегодняшнего поражения, – кивнул Ростислав. – К счастью, эту часть сообщения мы поняли. Последовательность знаков, обозначающих субмарину, встречалась в нем четыре раза.

– Четыре подводные лодки? – На этот раз удивился Дмитрий, превосходно помнивший последние сводки, ложившиеся к Платону Эдуардовичу на стол. – У Британской империи в Тихом океане было только шесть субмарин, причем четыре из них – у северного побережья Австралии, одна в Сингапуре и еще одна – допотопная, если позволителен такой каламбур, вечно ремонтирующаяся и не отходящая от берега дальше чем на полсотни миль, – в Орегоне.

– Не четыре, – покачал головой капитан «Дежнева», выглядевший столь же озадаченным, что и советник с Дмитрием. – Подводная лодка была только одна.

Второй Императорский флот, точнее, то, что от него осталось, подошел к полузатопленным броненосцам. С флагманского дирижабля спустили на воду катер. Тем временем на нижней боевой платформе лихорадочно монтировали источники освещения, устанавливали лампы и тянули к ним шланги с газом.

– Курита – самурай. – Платон Эдуардович вздохнул, потянулся за бокалом, но передумал и взялся за оптику. – Тот, кто утопил эти корабли, сорвал блестящую военную операцию, а значит, нанес ущерб его воинской чести. Такие вещи не могут оставаться без ответа. Одна подводная лодка – невероятно! Военная история не знает подобных случаев. Курита, несомненно, захочет отомстить.

– Подводной лодке?

– Тому, кто нанес удар. Тому, кто задумал осуществить этот удар. В конечном итоге все упирается в человека. В одного-единственного человека, принявшего решение. Знаете, Дмитрий, у меня никогда не было зафиксировано никаких психотехнических способностей. Знатный род, многовековая история… Но сейчас я чувствую что-то очень странное, может быть, даже психотехническое…

Платон Эдуардович приложил руку с зажатой в ней трубкой к сердцу, другой рукой устало прикрыл глаза.

– Вы с Ростиславом верно скажете, старик бредит. Напился и несет чушь… Не буду спорить. Вам, конечно, виднее. Но и мне тоже виднее… Предчувствие… вроде бы так оно называется… Начинается что-то большое и очень страшное… И дай нам Господь силы с честью перенести все те испытания, которые он для нас приготовил.

История тем не менее имела продолжение. По возвращении во Владивосток Дмитрий благополучно забыл о том предсказании, которое сделал Платон Эдуардович. Поездка к Курите осталась в прошлом, обогатив память воспоминаниями о воздушном сражении, изрядно приукрашенном запоздалой фантазией. Жизнь снова вошла в привычную бюрократическую колею: письма, отчеты, распоряжения, редкие посетители. Сердцевина Тихоокеанского управления, даже несмотря на затяжную войну двух влиятельных соседей, претендовала на звание самого тихого места во всей государственной службе. На периферии ежедневно что-то происходило. Шпионы, диверсанты, продажные люди, эмигранты, торговые соглашения и различные протекции нужным людям… До управления все это доходило в виде слов, ссылок, цифр. За такой бумажной реальностью незаметно поблекли истинные впечатления о сражении Куриты с Риковером, о путешествии над Тихим океаном.

На самом деле воспоминания, конечно же, никуда не исчезли. Они затаились, подобно рыси, чтобы в нужный момент вырваться наружу и вспыхнуть где-нибудь там, за пределами слов и цифр.

Эмиссаром надвигающихся изменений стал молодой японский офицер, в парадном мундире, с ножнами неизменной самурайской катаны и кожаной кобурой нагана. У эмиссара имелся запечатанный пакет, адресованный полномочному представителю Его Императорского Величества. Таковым во Владивостоке числился действительный тайный советник Платон Эдуардович Несвицкий, под начальством которого Дмитрий работал уже третий год.