Все монархи мира: Греция. Рим. Византия - Рыжов Константин Владиславович - Страница 28

Разделив свои силы с Пармени-оном, Александр приказал ему идти степью, а сам с отрядом легковооруженных захватил горный хребет, непрерывные отроги которого уходили в глубь Персеиды. Опустошив всю эту область, он на третий день вступил в Персеиду, а на пятый — в теснины, называемые Сузскими воротами, которые занимал сатрап Персеиды Арио-барзан с 25-ю тысячами пехотинцев. Проход представлял собой узкую дорогу, окруженную с обеих сторон гладкими отвесными скалами. На их вершинах варвары были недосягаемы для стрел. Как только македонцы вступили в ущелье, враги стали скатывать с высоты огромные камни, которые, натыкаясь на другие, катились дальше с еще большей силой и давили не только отдельных людей, но и целые отряды. Тем не менее македонцы двигались вперед, пока не дошли до стены, которой Ариобарзан перегородил ущелье. Здесь Александр вынужден был повернуть обратно, так как увидел, что штурмом стену взять невозможно.

Расположившись лагерем на открытом месте, царь стал совещаться о том, что делать дальше. Люди, знавшие местность, говорили Александру, что в Персеиду легко попасть через Мидию, но совесть не позволяла Александру оставить без погребения убитых воинов. Он призвал к себе недавно взятых пленников, среди которых был один, знавший персидский и греческий языки. Пленник сказал, что царь напрасно ведет войско в Персеиду по горным хребтам; есть лесные тропинки, едва доступные людям, где все закрыто зеленью, и сплетающиеся деревья делают лес непроходимым. Александр немедленно ухватился за эту возможность зайти Ариобарзану в тыл (Курций Руф: 5; 3-4). Он оставил в лагере полки Кратера и Мелеагра и велел им штурмовать стену, как только они узнают, что Александр уже обошел кругом и подходит к персидскому лагерю (об этом должен был известить сигнал трубы). Сам он с полками Пердикки и легковооруженными ночью осторожно вышел из лагеря и двинулся в горы (Арриан: 3; 18). Путь его был чрезвычайно тяжел. Помимо труднопроходимых скал и откосов, воинам приходилось преодолевать снежные заносы; перебравшись через перевал, воины оказались среди болот и непроходимых лесов (Курций Руф: 5; 4). Тем не менее, оставив позади все трудности, македонцы внезапно напали на сторожевые посты персов и перебили их. На заре Александр совершенно неожиданно напал на вражеский лагерь. Одновременно с его переходом через ров трубы подали знак войску Кратера, и тот повел людей на штурм стены. Персы попали между двух линий противника и обратились в бегство, не вступив даже в бой. Отовсюду, однако, путь им был прегражден: с одной стороны нажимал Александр, с другой наседали солдаты Кратера. Большинство варваров было перебито, другие погибли, срываясь в паническом страхе с крутых обрывов. Сам Ариобарзан с немногими всадниками бежал в горы (Арриан: 3; 18).

Рассеяв врага, македонцы двинулись к Персеполю. В пути Александру было доставлено письмо хранителя царской казны Тирида-та. Тот писал, что жители, оставшиеся в городе, услыхав о приближении македонцев, хотят разграбить сокровищницу; пусть же он поторопится ее захватить. Александр оставил пешие войска и с одними всадниками поспешил к Персеполю, который успел захватить раньше, чем охрана расхитила казну. Он уже завоевал и частью принял на сдачу много городов с обильными царскими богатствами, но сокровища этого города намного превзошли все остальное. Сюда варвары свезли богатства со всей Азии, золото и серебро лежало в сокровищницах грудами. Общая сумма добычи достигала 120 000 талантов (Курций Руф: 5; б), если перевести золото в цену серебра. Желая взять часть этих денег с собой для военных нужд, а другую поместить для сохранности в Сузах, Александр потребовал из Вавилона, Месопотамии, а также Суз караван мулов и, кроме того, 3 000 вьючных верблюдов. Весь город кроме царского дворца был отдан на разграбление воинам. А был этот город самым богатым из существующих под солнцем, и в домах частных лиц с давних пор было полным-полно всякого добра. Македонцы, врываясь, убивали всех мужчин и расхищали имущество, которого имелось очень много (Диодор: 17; 70-71). Дворец вскоре разделил судьбу персидской столицы. Рассказывают, что, собираясь выступить против Дария, Александр как-то вместе с друзьями пировал и забавлялся. На пирушку к своим возлюбленным пришли и женщины, пившие вместе с остальными. Самой известной была Таис, родом из Аттики. В разгар веселья она воскликнула, что всего сладостнее для нее было бы поджечь дом Ксеркса, сжегшего некогда Афины, самой подложить под него огонь, чтобы по всему миру пошла об этом молва и чтобы говорили, что женщина сильнее отомстила персам за Элладу, чем знаменитые военачальники Александра. В ответ поднялся крик. Сотрапезники стали уговаривать и подгонять друг друга. Царь, увлеченный общим порывом, вскочил с венком на голове и с факелом в руках пошел впереди. Спутники его веселой толпой окружили дворец (Плутарх: «Александр»; 38). Александр первым бросил факел, затем это сделали и другие, и вскоре дворец со всеми постройками был охвачен огромным пламенем (Диодор: 17; 72).

Александр провел в Персеполе четыре месяца, обладая теперь сказочными богатствами. Он осыпал подарками своих друзей. По природе своей он был очень щедр, и когда дела его пошли все лучше и лучше, он стал раздавать еще больше. Вел он при этом себя с такой приветливостью, которая делала подарок по-настоящему приятным. Однако, когда он увидел, что его сподвижники утопают в наслаждениях и образ жизни их становится просто противным (у теосца Гаг-нона, например, сапоги были подбиты серебряными гвоздями; Лео-нату караваном верблюдов привозили для гимнастики песок из Египта; Филота заказал себе охотничьих тенет на 100 стадиев длины; миррой натирались теперь в бане больше, чем раньше оливковым маслом, и держали при себе постельничных и массажистов), он стал ласково и разумно упрекать их. Сам он, упражняясь и побуждая к этому других, подвергал себя ради доблести постоянной опасности. Друзья же его, получив богатства и высокие звания, хотели жить в роскоши и безделье. Их тяготили стран —ствия и походы. Постепенно они дошли до того, что стали злословить на царя. Тогда он относился к этому еще спокойно, говоря, что это царский удел: слушать брань за оказанные милости (Плутарх: «Александр»; 38-41).

В начале 329 г. до Р.Х. Александр выступил из Персеполя с намерением нанести окончательное поражение Дарию Дарий тем временем собирал войско в Бактриане и глубинных сатрапиях. Но Александр не дал собраться ему с силами. Стремительность продвижения македонцев превзошла все мыслимые возможности (Диодор: 17; 73). Выйдя из Персеполя, Александр через две недели овладел уже всей Мидией и вступил в ее столицу Экбатаны. Здесь он узнал, что у Дария фактически нет боеспособного войска и единственное свое спасение тот видит в бегстве. Пробыв в Экбата-нах ровно столько, сколько требовали от него дела по налаживанию управления страной, Александр вновь устремился в погоню, — на этот раз через земли Парфии. В пути до него дошли известия, что армия Дария разбежалась, а сам Дарий оказался в полной власти бактрий-ского сатрапа Бесса, который держит царя на положении пленника. Услышав об этом, Александр заторопился еще больше. Через несколько дней изнурительной погони македонская конница настигла варваров. Все они обратились в бегство, даже не начав сражения. Бесс и его единомышленники старались увезти с собой в повозке Дария, но, когда Александр уже совсем настиг их, нанесли Дарию множество ран, бросили его, а сами бежали. Дарий умер раньше, чем его увидел Александр (Арриан: 3; 19-21).

Бесс же ускользнул от Александра вместе с Набарзаном и многими другими и добрался до Бактрии. Здесь он стал призывать народ к защите своей свободы. При этом Бесс указывал, что сама их земля во многом будет им помощницей: она недоступна, и населения в ней достаточно, чтобы приобрести независимость. Он заявил, что будет предводителем на войне, уговорил народ и объявил себя царем; набрал солдат, заготовил много оружия и ревностно занялся тем, что насущно требовалось в данный момент.