Хорьки в поднебесье - Бах Ричард Дэвис - Страница 7

Вот о чем она размышляла в эти минуты. Часть ее сознания, вышколенная за долгие часы полета, сосредоточенно следила за приборами. Но часть привычно грезила, воскрешая перед мысленным взором мордочку маленькой Эстреллы Луизы, озарившуюся вчера радостью первого полета.

«Так. Посмотрим, что там со льдом», — наконец сказала себе Шторми.

Вертолетик за окном успел отпрянуть в сторону от ослепительного луча.

— Спасибо, — поблагодарил Бакстер. — А теперь, пожалуйста, подтверди, что ты меня слышишь. Я — воздушный эльф из ангелов-хорьков, и этой ночью я буду с тобой. Возможно, тебе непросто в это поверить, но я здесь для того, чтобы помочь тебе…

Впереди по курсу был Медфорд, штат Орегон. Самолет приближался к ОВЧ-радиомаяку, Хорьчиха Шторми уверенно держала «ХЛи-4» на прежнем курсе, на прежней высоте. Но внизу, под облаками, уже вздымались в небо предгорья Сискью, выталкивающие кверху влажный воздух, который мгновенно превратится в лед, соприкоснувшись с любой движущейся поверхностью. Скоро придется набрать высоту снова, иначе она не впишется даже в самый нижний воздушный коридор.

«Какая пустынная земля», — подумала Шторми и взглянула на часы.

Два пятнадцать.

«Можешь вытворять с самолетом все что угодно, — когда-то заверил ее летный инструктор. — Это совершенно безопасно — пока не коснешься земли».

До сих пор Шторми ни разу еще не касалась земли иначе, чем плавно и мягко, предварительно выпустив шасси и точно нацелившись на посадочную полосу. И пытаться проделать это каким-то иным способом она не хотела.

«Попробуем по-другому, — подумал Бакстер. — Она не хочет принять от меня помощь, но, возможно, захочет помочь мне».

— Подскажи, что мне подарить Уиллоу? — мысленно прокричал он. — Она думает, что я ее бросил. Она думает, что я умер!

Шторми снова погрузилась в воспоминания, и внезапно ей припомнились, как наяву, летный шлем и защитные очки, которые отец подарил ей в далеком детстве. Сам он впервые полетел на самолете вместе с дочкой, когда той исполнилось восемь. Но в один прекрасный день он безо всякой причины — кроме, конечно, любви к маленькой дочке, влюбленной в небо, — принес домой и подарил ей летный шлем и очки, которые купил за гроши в комиссионном магазине.

Как же она дорожила этим сокровищем! Своей любовью отец преобразил этот неказистый подарок в настоящую драгоценность. Этот шлем и очки Шторми надела в первый свой одиночный полет. Она хранила их до сих пор — и любила, наверное, даже сильнее, чем в детстве.

Голос диспетчера ворвался в ее мечты.

— «Авиахорек три-пять», радиомаяк на связи. Разрешение подняться на высоту один-один получено. Повторяю, одиннадцать тысяч лап, коридор над долиной Роуг.

— «Авиахорек три-пять», — откликнулась Шторми. — Есть подняться от семи тысяч на высоту один-один, одиннадцать тысяч лап.

Столь длинная формулировка была официально принята после того, как пилот, которому освободили коридор на высоте один-один, не понял диспетчера. Вместо того чтобы подняться, он снизился до высоты тысяча сто и обнаружил горный пик там, где полагалось быть небу. Не зря говорят, что каждое летное правило — детище чьей-то ошибки!

«Вот теперь начнется самое трудное, — подумала Шторми. — Что ж, будем отрабатывать жалованье».

Выжав вперед все дроссели, она пошла на подъем. И в тот же миг засбоил четвертый двигатель: мерный гул сменился неровным дребезжанием. Почувствовав это через зажатую в лапе рукоять, Шторми плавно повела вперед рычаг топливосмесителя. Двигатель вошел в норму.

«Что-то тут не так», — подумала она.

— Привет, Ловкач, — обратился Бакстер к напарнику на служебной частоте воздушных эльфов. — Мы что, хотим испортить ее четвертый двигатель? Я-то думал, мы ограничимся погодой, и только. Не слишком ли опасно портить двигатель на таком участке?

Впереди по трассе Ловкач и Шустрик уже постарались на совесть: на энергии от вихря Шасты теплый воздух извергался в поднебесье, как из вулкана. Потом они подлили масла в огонь, вскрыв энергию Тахо и направив ее к северу, — и целый электрический лес воздвигся в поднебесье. Жгучие ветви молний вспыхивали и ломались с оглушительным треском.

— Ничего мы не делаем с ее мотором, Бакстер! — сквозь грохот прокричал Ловкач. — И ты не делай. Ей и так понадобится вся мощность, на какую она способна!

В этот миг вырвалась на свободу энергия Иосемита, и из динамиков донесся голос Эстер, старшей по энергии, зависшей на своем вертолете где-то высоко над Сьеррой:

— Внимание всему личному составу! Прорыв энергии из источника десять в направлении потока три-пять-пять, состыкованного с потоком восемь. Всем подразделениям соблюдать осторожность до момента стыковки.

Тут Эстер увидела вздымающуюся над горизонтом стену туч и завопила:

— Вот она идет! Берегитесь!

Ловкач увидел, как она надвигается на него с юга — целая лавина истерзанного воздуха, взметнувшегося от уровня моря до восьми тысяч лап! Клубы облаков, отороченных голубым огнем, валили на север вдоль трассы со скоростью лесного пожара. Когда этот ураган столкнется с первыми двумя потоками над Сискью…

Ой, что будет!

Вытаращив глаза, Ловкач развернул свою машину к северу и крикнул напарнику:

— Уносим лапы, Шустрик!

Тот не стал возражать. Два золотых вертолетика помчались на полной скорости навстречу «ХЛи-4», оседлав ударную волну сотворенного ими чудища.

— Бакстер! — позвал Ловкач. — Похоже, мы перестарались с бурей. Она вышла из-под контроля. Пока еще она далеко, но движется жутко быстро…

Шторми бросила взгляд на топливный датчик четвертого двигателя. Чуть-чуть колеблется. А масло как? Тоже чуть-чуть? Или все-таки слишком сильно? Шторми повернула голову и поглядела сквозь стекло наружу, в сторону четвертого двигателя. Ни искр, ни огня… Сплошная темнота.

Аварии никогда не случаются сами по себе, и Шторми прекрасно это знала. Любая катастрофа — конец длинной цепочки событий, а всякий взлет — начало такой цепочки. Шторми не могла не признать, что этой ночью она миновала уже немало звеньев. Она:

взлетела,

отправилась в полет одна,

летела по приборам,

ночью,

со сломанным автопилотом,

на слишком большой высоте,

где никак не миновать льда.

над неровным рельефом

и навстречу плохой погоде.

«А вот и еще одно звено, — подумала она, —

двигатель, который может отказать в любой момент».

Не нужно особого воображения, чтобы представить себе, какими словами будет заканчиваться отчет о несчастном случае:

«Пилоту не удалось флюгировать винт двигателя, вышедшего из строя. Из-за сильного обледенения самолет стал терять высоту и снижался вплоть до контакта с поверхностью высокогорья».

Шторми включила антиобледенитель винта: быть может, электричество разогреет тяжелые лопасти и хоть немного защитит двигатель от надвигающегося холода.

«Каждый сказал бы сейчас, что долг пилота — прервать цепочку до того, как она приведет к аварии, — подумала Шторми. — Но профессионал добавил бы, что на мне лежит и другой долг — доставить груз на юг до рассвета».

Нахмурившись, она как можно осторожнее потянула на себя штурвал, и «ХАи-4» стал подниматься. «Этот участок — хуже всего, — сказала себе Шторми. — Придется потрудиться, пока не выберемся из гор».

Подъем занял на минуту дольше, чем она рассчитывала, и, когда самолет набрал положенную высоту, крылья уже покрылись толстой ледяной коркой. Скорость сильно упала. Шторми включила свет за бортом и увидела именно то, что ожидала: белоснежными ангельскими крыльями ослепительно сверкал во тьме ледяной слои на поверхности металла.

Четвертый двигатель чихнул, умолк, но тут же снова ожил.

Хлопот у Хорьчихи Шторми прибавилось изрядно. «Даже испугаться толком некогда», — подумала она.