Пресс-хата для депутата - Рыжков Владимир Васильевич - Страница 39

Я умыл с мылом лицо, причесался чьей-то расческой, побрился чьим-то, по всей видимости, моим, бритвенным станком. И стал немного походить на приличного человека. Хотя с фингалом под глазом под приличного косить как-то не с руки!

Затем выглянул в коридор и увидел сына, который торчал рядом с дверью. После того, как я нашелся, он не отходил от меня ни на шаг. Я поманил его пальцем.

— Эй! Ну-ка, поди сюда!

Мальчик с готовностью забежал ко мне в ванную. Я прикрыл дверь, чтобы жена не слышала допроса, который я собирался учинить родному сыну. А вопросы были не шуточные. Хотя я и пытался придать им шуточный характер.

— Тебя как зовут? — для начала спросил я.

— Меня? — удивился он. — Витька! Не знаешь, что ли?

Я взял его под мышки и приподнял на уровень глаз. Он лукаво смотрел мне прямо в глаза, улыбаясь загадочной улыбкой. Видно, посчитал все это началом какой-то игры. Не принимать же всерьез такие вопросы от родного отца!

— Ух, какой ты молодец, Витька! — похвалил я. — Хочешь, я еще что-нибудь у тебя спрошу?

— Валяй! — разрешил он.

— Как нашу маму зовут?

— Маму зовут мама, — серьезно сообщил мне ребенок. Наверное, игра показалась ему малоинтересной. Вопросы были детскими даже для него.

— Это понятно. А по имени как?

Мальчик зевнул. Время позднее, а тут пристают с дурацкими вопросами!

— Слушай, пап, ты больше не пей, ладно!

Устами ребенка глаголет истина. Когда вспомню свое имя и фамилию, больше в рот не возьму!

— Последний раз. Обещаю. Это я новую игру придумал. В имена.

— Нина ее зовут, — сообщил Витька. — Но ты всегда говоришь — Нинок. Мама обижается.

— Больше не буду. Клянусь! — пообещал я и поставил его на пол. — Но теперь отгадай главную загадку, которую я для тебя придумал. Отгадаешь?

— Спрашиваешь!

— Ну, давай, приготовься!

— Не тяни резину! — сказал он. — Я спать хочу!

Я собрался с духом. Все-таки ответственное это дело — вспоминать. Если он назовет мне то же имя, которое назвала жена, значит, она не ошиблась. Ведь двое ошибиться не могут. А если назовет другое? Об этом даже не хотелось думать.

— Как меня зовут, знаешь?

Мальчик махнул ручонкой и отвернулся.

— Не загадка, а фигня какая-то! Сам должен знать, не маленький.

— Мы же играем! — виновато объяснил я.

— А получше игру не мог придумать!

— Ну, давай начнем с этого! — предложил я, потому как именно с этого вопроса я свою личную игру начал. Да вот все никак выиграть не могу. Может, в эту игру вообще выиграть нельзя? Играешь, играешь всю жизнь, а выигрыша все нет. Может, потому что я правил не знаю. А кто знает?

— Григорий Петрович тебя зовут, — сказали уста младенца. — Понял?

Значит, и этот меня узнал. Ребенок не может врать. Нет, врать-то они все мастера, но когда их спрашивают серьезно, они говорят правду. Вот тебе и имя — Григорий Петрович. Обычное имя, хорошее, можно сказать, имя. Правда, не совсем то, что я хотел. Честно говоря, хотелось что-нибудь покрасивше. Ну да ладно, сойдет и это! Выбирать не приходится. Хорошо бы еще и фамилию узнать. Но это потом. А то сразу такие перегрузки для нервной системы!

Я услышал, как моя жена позвала меня за стол. Беспокоится, что я голодный.

Я взял Витьку за руку, и мы вместе с ним пошли на кухню.

На столе стояла тарелка с жареной картошкой. Давно мечтал о таком изумительном блюде! А то все водка, закуска, водка, закуска! Хочется простой домашней пищи. Вот еще одно доказательство того, что я дома. Жена знает, какое мое любимое блюдо, и поэтому приготовила именно его. Нет, по всем признакам я попал туда, куда надо. Домой!

Пока я ел, жена и дети пристально смотрели на меня, не отрываясь. Я почувствовал себя неловко. Странно, вроде моя жена и мои дети, а неловко. Причем, я чувствовал, что жена совсем не радуется моему появлению. Вернее, конечно, радуется, но при этом дышит злобой из-за того, что я пропадал неизвестно где, а ей пришлось так страдать. Я видел эту злобу на ее лице.

— Загуляли мы, понимаешь, — начал объяснять я виноватым тоном. — Пили много. Я поэтому домой не поехал. Проснулся наутро, ничего не помню. Где я, кто я? Даже телефон забыл! Хожу и никак не могу наш дом найти…

— Мама говорила: «Не пей!» — наставительно сказала девочка.

— Ну вот, видишь, дочка, надо было маму слушать, — согласился я.

— Эх, если бы ты всегда маму слушал, — вздохнул Витька, — у тебя бы память не отшибло!

Вот тут он абсолютно прав. Женщины ведь плохого не посоветуют.

— Ну ладно, идите спать, поздно уже, — сказала моя жена и подняла детей из-за стола.

Они полюбовались на меня в последний раз и ушли в свою комнату. Мы замолчали. Я не знал, о чем с ней говорить. Наши общие интересы ограничивались ужином. Я даже не представлял, чем занимается моя жена и что ей интересно. Вот разве тем, о чем рассказывают по ящику.

На холодильнике работал маленький черно-белый телевизор. Что-то бормотал диктор, промелькнула реклама какой-то съедобной дряни, так что даже трудно было понять, какой именно, и начались криминальные новости недели. Сначала рассказали про аварии на дорогах, потом приступили к убийствам.

— На этой неделе, — рассказывал ведущий. — В подъезде своего дома убит директор одной торговой фирмы, которую мы намеренно не называем, чтобы ее не рекламировать, Игорь Курицын. Он был застрелен из пистолета системы «Макаров» двумя выстрелами в грудь. Третий выстрел в голову был контрольный. Как утверждают свидетели, стрелял молодой человек, являющийся киллером. Ясно, что директора заказали и это убийство связано с его бизнесом. Но оперативники считают эту версию маловероятной, так как пока не найдены веские доказательства.

Потом рассказали еще про два убийства, и всякий раз в людей стреляли киллеры, а оперативники в этом сильно сомневались. Наверное, хотели списать убийства на бытовуху.

Я слушал диктора, открыв рот. Я даже не мог разжевать кусок хлеба, и он застрял у меня в горле. Конечно, я им подавился, и жене пришлось стучать мне ладонью по спине.

Интересно, а почему ничего не сообщают об убийстве в квартире на Лесной улице? Я же лично звонил в милицию. Ведь они наверняка установили, откуда им позвонили. Неужели, они восприняли мой звонок, как шутку. Но, мне кажется, они должны проверять даже ложные звонки. Ведь нельзя же определить по телефону, ложный звонок или не ложный. Мне даже стало обидно.

А может, они не рассказывали об убийстве на Лесной из-за боязни, что убийце станут известны оперативные сведения. И значит, я все еще нахожусь на подозрении, и они меня все еще ищут. Ведь я пропал на три дня, а это спокойно можно расценить, как побег. То есть я скрылся от правосудия, и это лишний раз подтверждает мою вину. Теперь у меня уже нет сомнения в том, что подозревают именно меня.

Труп ведь был налицо. Они могли допросить хозяина квартиры, он мог найти эту девушку, и она наверняка указала на меня. Так что один подозреваемый в этом убийстве есть. Только я пока не знаю его фамилии. Имя и отчество узнал, а вот с фамилией вышла накладка. Ничего, скоро узнаю и фамилию. Хотя, если разобраться, подозреваемый — это еще не убийца. Это тот, на кого все показывают пальцем. Но ведь он может быть совсем невиновным человеком. Так что, мне есть смысл сдаться властям и сознаться во всем? Мол, вот я, подозреваемый, хватайте меня и допрашивайте. Я вам все расскажу…

Только, к сожалению, здесь существует большая проблема. Потому как рассказать я ничего не смогу. Потому что не помню. Следовательно, идти сдаваться — это все равно что подписывать себе смертный приговор. Подозреваемый в убийстве, который не может ни одного слова сказать в свое оправдание да еще скрывавшийся три дня от милиции — это и есть убийца. Вне всякого сомнения. Так что сначала надо все вспомнить, а уж потом отдаться на поруки властям.

Жена терпеливо ждала, пока я смотрел криминальные новости и думал о своем, и когда они закончились, вдруг сказала: