Мор, ученик Смерти - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 38

Он попятился.

– Что тебе терять? – обрушился на него Мор. Резко потянув, он выдернул стрелу из одной из подпорок, удерживающих балдахин над кроватью принцессы. – Ты же не станешь утверждать, что это прошло сквозь меня?

– Я специально смотрел, – ответил Кувыркс.

– Я тоже видела, – встряла Кели. – Это было ужасно. Стрела вышла прямо из того места, где у тебя сердце.

– А я присутствовал при том, как ты прошел сквозь каменную колонну, – добавил Кувыркс.

– А я присутствовала при том, как ты проскакал сквозь окно.

– Согласен, но тогда я был на работе, – заявил Мор, сопровождая слова как можно более убедительной жестикуляцией. – Это другое, каждый день такого не бывает. И к тому же…

Он сделал паузу.

– Что вы на меня так смотрите? – промолвил он. – Точно так же на меня таращились на постоялом дворе. В чем дело?

– Просто, когда ты взмахнул рукой, она прошла сквозь подпорку, – упавшим голосом произнесла Кели.

Мор уставился на свою руку, затем легонько ударил ею по дереву.

– Видели? – воскликнул он. – Не проходит. Материальная рука, материальное дерево.

– Ты говоришь, народ на постоялом дворе тоже смотрел на тебя так? – заинтересованно осведомился Кувыркс. – Что же ты там сделал? Прошел сквозь стену?

– Нет! То есть я не сделал ничего особенного, я всего-навсего выпил их напиток, он назывался, кажется, убегаловкой…

– Укипаловкой?

– Да. Отдает гнилыми яблоками. По их взглядам можно было подумать, это какая-то отрава.

– И сколько ты выпил?

– С пинту, наверное, я не обращал особого внимания…

– А известно ли тебе, что укипаловка – самое крепкое зелье отсюда и до самых Овцепиков? – потребовал ответа волшебник.

– Нет. Мне никто не сказал, – пожал плечами Мор. – Но какое это имеет отношение к…

– Значит, нет, – медленно повторил Кувыркс. – Ты, значит, не знал. Хм-м. А тебе не кажется, что тут-то собака и зарыта?

– Имеет ли это какое-нибудь отношение к спасению принцессы?

– Вероятно, нет. Однако мне хотелось бы заглянуть в книги.

– Тогда это неважно, – твердо заявил Мор.

Он повернулся к Кели, в глазах которой затеплился легкий намек на восхищение.

– Думаю, я смогу помочь, – продолжал он. – Сумею применить кое-какую могущественную магию. Магия заставит купол исчезнуть, правильно, Кувыркс?

– Моя магия не заставит. Средство тут требуется весьма сильное. И все равно я не уверен. Реальность менее податлива, чем…

– Я пошел, – заявил Мор. – До завтра, прощайте!

– Сейчас уже завтра, – сказала Кели.

Мор слегка сбавил свой героический тон.

– Ну ладно, в таком случае до вечера, – сказал он, слегка раздраженный прозаичностью ее замечания. – Я удаляюсь!

– Он что?

– Так говорят герои, – добродушно объяснил Кувыркс. – Он не может удержаться.

Мор бросил на волшебника свирепый взгляд, мужественно улыбнулся Кели и вышел из комнаты.

– Уж дверь-то мог бы открыть, – произнесла Кели, когда они остались вдвоем.

– По-моему, он немного смутился, – растолковал Кувыркс. – Мы все проходим через эту стадию.

– Через какую? Хождения сквозь предметы?

– Если это можно так назвать. Во всяком случае, вхождения в них.

– Я собираюсь вздремнуть, – сказала Кели. – Даже мертвые нуждаются в отдыхе. Кувыркс, хватит возиться попусту с арбалетом, очень прошу. Тебе как волшебнику не подобает находиться одному с дамой в будуаре.

– Хм-м? Но я ведь не один? Здесь есть ты.

– Вот в этом-то, – она выговаривала каждое слово подчеркнуто четко, – все и дело.

– Ах, ты об этом. Разумеется. Сожалею. – Он замялся. – Увидимся утром.

– Доброй ночи, Кувыркс. И не забудь хорошенько захлопнуть за собой дверь.

Солнце выползло из-за горизонта, затем, видимо решив компенсировать свою медлительность пробежкой, начало быстро всходить.

Однако пройдет еще некоторое время, прежде чем его неторопливый свет прокатится по Диску, гоня перед собой ночь. И сейчас власть в городе все еще принадлежала ночным теням.

На данный момент они сгрудились вокруг самого известного из всех городских трактиров, вокруг «Залатанного Барабана», что на Филигранной улице. Трактир этот прославился не столько своим пивом, которое смахивало на чистую, не тронутую дрожжами воду, а вкусом напоминало соляную кислоту, сколько своей клиентурой. Поговаривали, что если просидеть в «Барабане» достаточно долго, то рано или поздно ваша лошадь будет по очереди украдена каждым из основных героев Плоского мира.

Атмосфера внутри все еще была шумной от разговоров и тяжелой от табачного дыма, хотя трактирщик делал все те вещи, которые делают хозяева, когда считают, что заведение пора закрывать, как-то: гасят часть ламп, заводят часы, набрасывают тряпку на насос с краном и на всякий пожарный проверяют местонахождение своей дубинки с вбитыми в нее гвоздями. Не то чтобы посетители обращали на эти телодвижения хоть какое-то внимание. Большинством клиентов «Барабана» даже дубинка с гвоздями воспринималась как ну очень тонкий намек.

Однако все они были достаточно наблюдательными, чтобы обеспокоиться при виде высокой темной фигуры. Фигура стояла возле стойки и методично опрокидывала стопки. Она явно намеревалась выпить все содержимое трактира.

Одинокие заядлые алкоголики всегда создают вокруг себя некое ментальное поле, обеспечивающее им полную независимость от окружающей среды и изолированность от оной. Но от данного экземпляра исходил мрачный фатализм, медленно опустошающий все бутылки подряд.

Впрочем, это ничуть не беспокоило трактирщика, поскольку одинокая фигура участвовала в очень дорогостоящем эксперименте.

В любом питейном заведении, в любой точке многомерного творения есть они – замшелые полки с липкими бутылками чудной формы, которые кроме жидкости с экзотическим названием (чаще всего зеленого или синего цвета) содержат еще и всякий хлам, до которого бутылки настоящих вин никогда не опустятся, например целые фрукты, куски прутьев и в особо острых случаях маленьких затонувших ящерок. Никому не ведомо, зачем трактирщики хранят такое их количество. Вкус у подобных напитков, как у разбавленной олифой патоки. Подумывают, что за этим стоит голубая мечта любого трактирщика: что внезапно с улицы нежданно-негаданно войдет посетитель и попросит бокал Корнихского Персикового С Капелькой Мяты, за одну ночь превратив заведение в место, Где Стоит Показываться.

Неизвестный добрался уже и до этой полки и теперь вплотную занимался ею.

– ЧТО ЭТО ТАКОЕ ЗЕЛЕНОЕ?

Хозяин вперился взглядом в этикетку.

– Здесь написано, что это дынное бренди, – с сомнением в голосе сказал он. – Еще сказано, что оно приготовлено и разлито по бутылкам монахами – по древнему рецепту.

– Я ПОПРОБУЮ.

Трактирщик бросил взгляд на заставленный пустыми бокалами и стопками прилавок. В некоторых еще болтались остатки фруктового салата, из других торчали вишенки на соломинках, а третьи украшали маленькие бумажные зонтики.

– А может, уже хватит? – осторожно спросил он.

Какую-то смутную тревогу вызывал в нем тот факт, что он не может разглядеть лицо незнакомца.

Бокал вместе с напитком, кристаллизирующимся на стекле, исчез в капюшоне и появился уже пустым.

– НЕТ. А ЭТО ЧТО ТАКОЕ, С ЖЕЛТЫМИ ОСАМИ ВНУТРИ?

– Написано: «Весеннее Согревающее».

– ДА. И ПОТОМ ГОЛУБУЮ С ЗОЛОТЫМИ КРАПИНКАМИ.

– Э-э… «Старое Пальто»?

– ДА. И ДАЛЬШЕ ВТОРОЙ РЯД.

– Какое именно из вин желаешь попробовать?

– ВСЕ.

Незнакомец по-прежнему держался совершенно прямо. Бокалы с нагрузкой в виде сиропа и разнообразной растительности исчезали в капюшоне с регулярностью производственной линии.

«Вот оно, – подумал трактирщик. – Это настоящий стиль. Теперь я обзаведусь красным жакетом, положу на стойку обезьяньи орешки и огурчики, развешу зеркала и заменю опилки». Взяв насквозь пропитанную пивом тряпку, он несколько раз с энтузиазмом протер деревянную стойку. При этом брызги от «Весеннего Согревающего» образовали радужный мазок, который вмиг уничтожил лак. Последний из постоянных клиентов нахлобучил шляпу и, бормоча что-то себе под нос, нетвердым шагом покинул заведение.