Мор, ученик Смерти - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 19

– Оно самое я и есть.

– Оно самое?

– Персональное внимание. Он послал меня. Я на него работаю. Иначе откуда мне здесь взяться?

Мор сделал паузу. Все шло наперекосяк. Его с позором отправят обратно. Впервые на него была возложена какая-то ответственность, и он провалил дело. В его ушах уже звучал хохот, это люди смеялись над ним.

В бездне замешательства родился вопль. Он наливался силой, звучал внутри все громче и громче и, наконец, набрав силу корабельной сирены, вырвался наружу.

– Только это моя первая действительно самостоятельная работа, и вот, я все запорол!

Коса с легким стуком упала на пол, попутно сняв тонкую стружку с ножки стола и разрезав напополам кафельную плитку. Склонив голову набок, тетушка некоторое время изучающе смотрела на него.

– Так как же тебя зовут, молодой человек? – наконец произнесла она.

– Mop, – всхлипнул Мор. – Сокращенное от Мортимер.

– Ну что ж, Мор, полагаю, где-то в твоей области должны обретаться некие песочные часы.

Мор уклончиво кивнул. Затем потянулся к поясу и вытащил закрепленные на цепочке часы. Ведьма с критическим выражением лица исследовала их.

– Еще осталась минута или около того, – определила она. – Нет времени рассусоливать. Позволь мне только запереть дом.

– Но ты не понимаешь! – возопил Мор. – Я все испорчу! Раньше я никогда этого не делал!

Она похлопала его по руке.

– Я тоже, – промолвила она. – Будем учиться вместе. А теперь бери косу и постарайся вести себя, как подобает молодому человеку твоего возраста. Вот молодец, хороший мальчик.

Невзирая на протесты, она вытолкала его на заснеженный двор и сама последовала за ним. Захлопнув дверь и заперев тяжелый железный замок, она повесила ключ на вбитый рядом гвоздь.

Мороз все сильнее сжимал своей хваткой лес, сдавливая деревья, пока корни не затрещали. Вышла луна, но небо было усыпано белыми твердыми звездами, отчего зимняя ночь казалась еще холоднее. Тетушка Хэмстринг вздрогнула и поежилась.

– Вон там, – оживленно произнесла ведьма, – лежит отличное старое бревно. С него открывается хороший вид на долину. Летом, конечно. Мне хотелось бы посидеть там, – несколько неуверенно добавила она.

Мор помог ей пробраться сквозь сугробы и тщательно очистил дерево от снега. Оба уселись.

Песочные часы теперь стояли между ними. Какой бы вид ни открывался отсюда летом, сейчас он состоял из черных скал на фоне неба, с которого падали крохотные снежинки.

– Не могу поверить, – покачал головой Мор. – Ты говоришь так, будто сама хочешь умереть.

– Кое-чего мне будет недоставать, – отозвалась тетушка Хэмстринг. – Но она истончается. Жизнь, я имею в виду. Уже нельзя положиться на тело. Пора двигаться дальше. Я считаю, пришла пора попробовать что-нибудь новенькое. Он говорил тебе, что волшебники видят его?

– Нет, – погрешил против истины Мор.

– Ну так мы его видим.

– Он не очень-то любит волшебников и ведьм, – выдал на свой страх и риск Мор.

– Умники никому не нравятся, – ответила она с толикой удовлетворения в голосе. – От нас ему хлопоты, понимаешь. Жрецы – другое дело, поэтому священнослужителей он любит.

– Он ни разу не упоминал об этом.

– А! Жрецы только и делают, что убеждают людей, насколько лучше им станет, когда они умрут. А мы говорим, что и здесь может быть очень даже неплохо, если приложить мозги.

Мор колебался. Он хотел сказать: «Ты не права, он совсем не такой, его не волнует, хорошие люди или плохие, лишь бы только были пунктуальными. А еще он любит кошек», – хотелось добавить ему.

Но он передумал. Мору пришло в голову, что людям надо во что-то верить.

Волк завыл опять, уже настолько близко, что Мор принялся с тревогой озираться по сторонам.

Волку ответил напарник, откуда-то с другого конца долины. К тоскливому хору присоединилась еще пара голосов – из глубины лесной чащи. Мору никогда не приходилось слышать звуков столь скорбных.

Он взглянул на неподвижную фигуру тетушки Хэмстринг, а затем, с нарастающей паникой, на песочные часы. Подскочив, он схватил обеими руками косу и, широко размахнувшись, совершил положенное.

Ведьма встала, оставив позади свое тело.

– Отличная работа, – кивнула она. – Честно сказать, я боялась, что ты промахнешься.

Мор, тяжело дыша, прислонился к дереву. Оттуда он наблюдал, как тетушка Хэмстринг обошла вокруг бревна, чтобы посмотреть на саму себя.

– М-да, – критическим тоном произнесла она. – Времени можно предъявить массу претензий.

Она подняла руку и рассмеялась, увидев сквозь нее звезды. А затем стала меняться. Мору и прежде приходилось быть свидетелем процесса, когда душа осознает, что она больше не связана формирующим определенный облик полем. Но обычно роль души была скорее пассивной. А тут она сохраняла полный контроль над происходящим, и такое Мор видел впервые. Волосы ведьмы, меняя цвет и удлиняясь, стали сами собой расплетаться из тугого пучка, в который были закручены. Стан распрямился. Морщины утончались и укорачивались, пока совсем не исчезли. Серое шерстяное платье заколыхалось, словно поверхность моря, и в конце концов приобрело совершенно иные, странно будоражащие очертания.

Тетушка посмотрела вниз, хихикнула и превратила платье во что-то ярко-зеленое и клейкое, как только что распустившийся листок.

– Ну, Мор, что скажешь? – осведомилась она. Прежде ее голос был дрожащим и скрипучим.

Теперь его звук пробуждал воспоминания о мускусе, кленовом сиропе и других вещах, при мысли о которых адамово яблоко Мора запрыгало, будто резиновый мячик в эластичном мешке.

– … – попытался выдавить он, сжимая косу так, что костяшки пальцев побелели.

Она шла к нему, похожая на изящную змейку.

– Я не расслышала, что ты сказал, – промурлыкала она.

– Оч-ч-чень мило, – произнес он. – Так это… то, какой ты была раньше?

– Такой я была всегда.

– Ох! – Мор уставился себе под ноги. – Мне полагается забрать тебя отсюда, – сообщил он.

– Знаю, – отозвалась она. – Но я намерена остаться здесь.

– Нельзя! Я имею в виду… – Он замялся, подыскивая слова. – Понимаешь, оставшись здесь, ты начнешь вроде как размазываться и становиться все тоньше и прозрачнее, пока наконец…

– Мне понравится это, – твердо заявила она.

Наклонившись, она одарила его поцелуем, таким же невещественным и неощутимым, как вздох майской мушки. Целуя, она таяла, пока не исчезла совсем, оставив только поцелуй. Совсем как улыбка Чеширского кота, только гораздо более эротично.

– Будь осторожен, Мор, – прожурчал у него в голове ее голос. – Тебе, скорее всего, понравится эта работа, и ты захочешь сохранить ее. Но найдешь ли ты в себе силы когда-нибудь оставить ее?

Мор стоял, идиотски держась за щеку. Легонько и мимолетно затрепетали деревья, окружающие полянку. Ветер донес звук смешка, а затем вокруг Мора вновь сомкнулось леденящее молчание.

Долг воззвал к нему сквозь розовые туманы, заполнившие его голову. Он схватил вторые часы и вгляделся в стекло. Песок был почти на исходе.

По поверхности стекла шли узоры в виде лепестков лотоса. Когда Мор слегка ударил по нему пальцем, оно откликнулось тягучим «ом-м-м».

По ломающейся под ногами ледяной корке он опрометью кинулся к Бинки и одним махом очутился в седле. Лошадь встряхнула головой, встала на дыбы и устремилась к звездам.

Величественные молчаливые потоки синего и зеленого пламени стекали с крыши мира… Их движение не воспринималось глазом, поэтому казалось, что они свисают точно сверкающая бахрома роскошного платья. Вуали октаринового сияния исполняли над Диском медленный и величественный танец, в то время как огни центрального сияния, испускаемого неподвижным магическим полем Диска, заземлялись в зеленых льдах Пупа Плоского мира.

Пуповый пик Кори Челести, обиталище богов, представлял собой десятимильный столб холодного блистающего пламени.

Немногие люди могли похвастаться, что им довелось стать свидетелями этого зрелища. И Мор не принадлежал к их числу, поскольку, пригнувшись к шее Бинки, он изо всех сил вцепился в гриву. Тяжелые копыта лошади выбивали искры из пространства. Мор и Бинки скакали по ночному небу, оставляя за собой похожий на комету светящийся след пара.