Подвиг жизни шевалье де Ламарка - Корсунская Вера Михайловна - Страница 19

19

То был научный спор между Ламарком и его коллегами.

Ламарк составил таблицы для определения растений и утверждал, что любой грамотный человек сможет по ним найти название растения, если ему предварительно сообщить несколько самых необходимых ботанических терминов.

Товарищи по работе в Ботаническом саду стали подсмеиваться над ним и его таблицами, Ламарк горячился, спорил, побился о заклад и… выиграл пари.

Удачно проведенный опыт окрылил Ламарка: ведь это была практическая проверка его большого труда.

Уже больше двух лет он обдумывал способы быстрого и легкого определения растений. Разумеется, он высоко чтил Линнея, но ему хотелось дать соотечественникам хороший, на французском языке, а не на латинском, ключ к флоре родной страны. Часто, гуляя с Руссо, они говорили об этом.

«Ботанические письма» наглядно показали, что на научные темы вполне возможно говорить на французском языке. Руссо уже несколько лет тому назад составил для определения растений двух близких видов интересные и удобные таблички.

Вы сорвали растение льнянку и хотите узнать, к какому виду она относится. Смотрите по табличке:

Не правда ли, как ясно дается описание стебля той и другой льнянки: у цимбалолистной он лежачий, а у льнянки малой — ветвистый, распростертый. Еще резче они различаются по листьям. Хотя листья в обоих случаях очередные, но у цимбалолистной они сердцевидные, пятилопастные, и поэтому их невозможно спутать с листьями другого вида, у которого они ланцетные и тупые.

В этом описании первое положение утверждает то, что отрицает второе. Положение А утверждает, что листья сердцевидные. Положение В указывает на листья совершенно другой формы.

В первом случае дается теза, в то втором — антитеза. Такие таблички получили название «дихотомических ключей».

Руссо придумал даже специальные графические знаки для терминов, чтобы сократить словесные описания.

В самом деле, зачем удлинять текст повторяющимися названиями, вроде «однолетнее», «двулетнее», «многолетнее», когда можно уговориться, что знак 

обозначает однолетнее, — двулетнее, а знак относится к многолетнему растению.

Вот какими знаками, например, пользовался Руссо:

А не напоминают ли эти знаки, хотя и очень смутно, нотное письмо? Там ведь запись производится тоже знаками, обозначающими высоту звука, паузы, оттенки исполнения и другое.

Руссо часто занимался переписыванием нот, чтобы заработать средства на жизнь. За этим занятием он, наверное, и подумал: хорошо бы изобрести условные значки и для обозначения определенных признаков растения. Как бы это было удобно и просто, тем более, что некоторые значки уже с успехом применялись в ботанике. Руссо изобрел целый ряд символических значков и сам применил их.

Теперь способ обозначений характерных признаков у растений всеми используется в научных сочинениях, практических книгах по растениеводству и садоводству, в школьных учебниках. Только мало кто знает и помнит имя изобретателя ботанического письма, Жан Жака Руссо.

Хорошо было бы составить дихотомический ключ ко всем растениям французской флоры! Но для этого нужен огромный труд, кропотливый и усидчивый, нужны знания всех мельчайших признаков растений разных видов, всех деталей. Нужно знать живые растения в природе.

Главное, в работе требуется колоссальная целеустремленность, выдержка, терпение. Сколько предстоит копаться в сочинениях разных авторов, сличать у них описания растений, отобрать существенные разводящие признаки… Обо всем этом много раз говорят старый философ и молодой ботаник. Руссо восхищает Ламарка своими несколькими табличками, но большего Руссо сам уже не в силах сделать.

Ламарк, молодой, сильный, жаждущий большого труда, влюбленный в ботаническую науку, вдохновляется прекрасной идеей Руссо. Она будит в душе его такие силы, такую огневую страсть, которую он и сам в себе не подозревал.

И вот Ламарк всецело отдается созданию труда, посвященного флоре Франции.

К весне 1778 года у него были готовы дихотомические ключи ко многим растениям. Упорнейшая работа в течение нескольких ближайших месяцев, и «Флора Франции» увидела свет осенью 1778 года — срок совершенно небывалый для создания и опубликования большого научного труда.

Хорошее знание древних языков, полученное им у иезуитов, как нельзя лучше пригодилось при занятиях систематикой.

Всего лет двенадцать тому назад Ламарк впервые занялся ботаникой среди пышной природы Прованса, и только шесть лет прошло с того момента, как скромным студентом-новичком он вошел в Королевский Сад.

«Флора Франции» вышла одновременно в трех томах; она была первым научным трудом Ламарка и сразу таким крупным. «Флорой Франции» Ламарк показал себя вполне зрелым ученым-ботаником.

Каждый том этого капитального произведения содержал свыше шестисот пятидесяти страниц. Оно знакомило читателя с основными началами ботаники и перечнем дикорастущих растений Франции, с описанием известных тогда растений.

В своем труде Ламарк подразделяет растительный мир на девяносто четыре семейства, объединяя их в шесть классов. Он стремится представить растения в виде цепи в порядке уменьшающейся сложности так, чтобы на одном конце ее находились более сложные, а другой заняли более простые.

В это время он не думал таким расположением отразить родственное происхождение растений. Надо заметить, что термин «сродство» был уже принят в науке. Но если ему теперь придают смысл — «происхождение», то тогда под этим словом имели в виду близость по внешнему виду — сходство и только.

Интересно, что во Введении к «Флоре Франции» Ламарк говорит, что эту цепь растений надо начинать с самых простых растений, «являющихся, на наш взгляд, как бы первыми зачатками растительной организации». Однако «Флора Франции» открывается классами высших растений.

Почему же? Зачем Ламарк нижний конец намеченной им цепи растений делает верхним?

Там же, во Введении, он пишет, что после того, как цепь установлена, ее надо перевернуть, «дабы придать серии форм ее естественное положение, и нужно начать с показа растений, организация которых представляется наиболее полной и активной».

Так поступает Ламарк потому, что он еще далек от мысли о происхождении растений низших от высших. Он не видит их связанными узами единого происхождения. Поэтому его главная забота в этот период — описать огромный фактический материал в более удобном, чем это делалось до него, порядке.

Он, как и другие ботаники его времени, уже отошел от линнеевского принципа классифицировать организмы по немногим признакам. Теперь стремились охватить всю совокупность признаков. Да и сами признаки, по выражению Жюсье, «…взвешивались, а не подсчитывались».

И Ламарк делает это во много раз удачнее других ботаников, полнее учитывая признаки и применяя замечательный дихотомический ключ для определения растений.

Он приблизился к построению естественной системы, — такой, которая основана на связях по происхождению, совсем не помышляя о них. Сила самих фактов направляла его правильно объединять многие семейства в естественные группы.

Но все-таки Ламарк, как и Жюсье, и все другие, судил о растениях по их внешности, а наружность подчас весьма обманчива!

Поэтому и у Ламарка встречаются в одной группе растения на самом деле далекие друг от друга по происхождению. Ворсянку он отнес к классу сложноцветных за сходство соцветий, а по происхождению они имеют очень далекие связи и принадлежат к разным семействам. И такие ошибки с точки зрения современной классификации у Ламарка очень часты. Он, например, объединяет в одну группу некоторые семейства двудольных, однодольных и хвойных растений.