Зарево над предгорьями - Гуров Игорь - Страница 13

— Падает! Горит! — понеслись над степью многоголосые выкрики.

Пытаясь сбить пламя, выделывал в воздухе самые замысловатые фигуры один из самолетов. Другие улепетывали в сторону.

Горящий самолет камнем падал вниз, но у самой земли выровнялся и сел в полукилометре от железной дороги. К нему во весь опор помчалось несколько всадников. Из самолета выскочил сухопарый человек и торопливо поднял руки. Всадники окружили его, один из казаков на скаку сорвал с летчика кобуру. Не опуская рук, пленный побежал в кольце конников. Сзади рвались баки и боеприпасы сбитого самолета. Густой столб дыма поднялся к небу.

Кавалеристы и летчик приблизились к бугру, на котором стоял всадник. Его черная бурка резко выделялась на крупе белоснежного тонконогого коня.

— Смотри, Шурик, — радостно крикнул Вовка, — капитан Кабарда! Он из нашего батальона народного ополчения артиллерийскую часть формировал и потом на фронт ушел. Боевой!

Подошел поезд. Люди возвращались в вагоны.

Из кукурузы вынесли раненых; тут же их наскоро перевязали неведомо откуда взявшиеся девушки с сумками Красного креста. Пронесли нескольких человек, лица которых были закрыты.

Снова состав обгонял обозы эвакуирующихся. Но вечером картина неожиданно изменилась. Как бы описав круг, поток беженцев пошел теперь навстречу. То и дело попадались повозки и машины с ранеными, по обочинам дорог двигались навстречу эшелону части. Солдаты в пропотевших, грязных гимнастерках шли неулыбчивые, хмурые. Пассажиры эшелона испуганно смотрели на все это.

На маленьком степном разъезде состав долго стоял. По вагонам пронеслась тревожная весть: «Узловая станция в двадцати километрах от разъезда захвачена прорвавшимися гитлеровцами. Эшелон возвращается назад».

По второму пути в хвост состава прошел паровоз. Железнодорожники и добровольцы из эшелона торопливо загрузили его топливом. Несколько матросов закладывали ящики со взрывчаткой под водокачку и стрелочный пост.

Эшелон вернулся в город поздней ночью. Откуда-то с большой высоты доносился рокот фашистского самолета. В черном небе метались яркие лучи прожекторов. Из темноты раздавалось фырканье машин, ржанье коней, слышалась мерная поступь пехоты, время от времени — строгие окрики:

— Осторожно с огнем! Бросай курить!

Мальчики продели в ручку чемодана палку, взялись за ее концы и направились к дому.

Один из прожекторов поймал в свой луч самолет. Мгновенно к нему подтянули щупальцы другие прожектора — и вот уже самолет в центре огромного огненного клубка. Одна за другой начали стрелять зенитки.

Мальчики опустили чемодан на землю и стали наблюдать. Было страшновато, но интересно. В небе неистовствовали огненные смерчи. На каменную мостовую сыпались осколки зенитных снарядов.

— Мальчики, в укрытие! — закричал натолкнувшийся на ребят командир.

Он потянул их к вырытой щели.

Самолет был очень высоко, зенитки ничего не могли сделать, и он в конце концов, вырвавшись из плена прожекторов, ушел.

Мальчики собрались идти, но началась новая тревога. Несколько самолетов бомбили железнодорожный узел.

К дому удалось добраться только на рассвете. Шурик первым бросился к крыльцу: ему не терпелось увидеть Галю, но сразу же вернулся.

— Дом забит… — проговорил он растерянно.

Вовка метнулся к двери. Она была крест-накрест заколочена двумя досками.

— Пошли к Васе в горком, — сказал он.

В здании горкома комсомола были открыты все окна и двери, ветер гонял по комнатам обрывки бумаг.

— Ушли! — испуганно произнес Шурик. — А как же мы?..

— Идем за Кубань, — решил Вовка. — В городе их уже нет.

Опять вдев палку в ручку чемодана, они пошли к реке.

По улице к мосту через Кубань брели истомленные беженцы, двигались обозы с детьми и ранеными. Шли эскадроны. Казаки ехали молча, без обычных песен, низко надвинув на глаза кубанки, усталые кони вскидывали головы и яростно перекатывали челюстями надоевшие трензеля.

Мальчики перешли реку и свернули на дорогу, ведущую в предгорья. Туда устремлялся весь поток войск и беженцев.

«Куда идти?.. — думал Вовка. — Где искать Галю?..»

Дорога подходила к большому холму. На вершине его застыл всадник на белом тонконогом коне.

«Капитан Кабарда», — узнал Вовка.

Несколько минут он что-то молча соображал, потом сказал Шурику:

— Ты постой тут, а я поговорю с ним. — И быстро надел черкеску с орденом, шашку, кинжал.

Бурка, сапоги и даже усы Кабарды были покрыты толстым слоем пыли. В петлицах уже не один, а три прямоугольника, на груди, рядом с медалью, полученной в финскую войну, два ордена.

«Здорово! — подумал Вовка. — Не зря о нем столько говорили и в газетах писали». Он подошел ближе.

Кабарда слушал какую-то девушку с босыми, сбитыми ногами, ровным, безжизненным голосом она рассказывала, как фашисты сожгли ее станицу, а потом танки со свастикой догнали обоз беженцев и давили женщин и детей.

Вовка, еле сдерживаясь, чтобы не закричать, смотрел на девушку. Чей-то громкий стон раздался рядом. Мальчик оглянулся. Судорожно рвал ворот рубахи подполковник Кабарда. Тяжело, как будто его тело налилось свинцом, он сполз с коня на землю. Седобородый лейтенант взял его за плечи и повел к палатке.

— Легче б менэ, Пелипенко, пид Матвеевом-Курганом навечно остаться, чем живым с Кубани уходить да видеть и слышать все это, — донесся до Вовки голос Кабарды.

Вовка подбежал к нему:

— Товарищ подполковник, возьмите меня к себе. Может, я пригожусь. Мы…

— Возьму! Всех возьму, кто хочет врага бить, — перебил Вовку Кабарда. — Всех возьму!

На бугор взлетели камуфлированная легковая машина и бронетранспортер. Из машины вышел полный человек в генеральском мундире и направился к Кабарде. Командиры и солдаты вытянулись. Генерал испытующе посмотрел на Кабарду, но ничего не спросил.

— Здравствуй, Володя, — обратился он к мальчику, застывшему, как и все, по команде «смирно», и ласково потрепал его по щеке.

— Здравствуйте, товарищ член Военного Совета!

— Ты подожди меня, Володя, я скоро освобожусь, и мы поговорим. Пройдемте, подполковник, — обратился он к Кабарде и первым вошел в палатку.

— Товарищ подполковник, я привез вам приказ Ставки Верховного Командования.

Член Военного Совета прочел приказ.

— Значит, отходим к перевалам и дальше ни шагу? — спросил Кабарда.

— Вы же сами понимаете, что держать оборону здесь — значит бессмысленно жертвовать тысячами солдатских жизней…

Мальчики терпеливо ждали члена Военного Совета. Наконец он вышел. Вовка кинулся к нему и рассказал, как они очутились здесь, на холме.

— Ну, а теперь нас подполковник Кабарда с собой берет!

Кабарда смущенно кашлянул: брать в части детей было категорически запрещено. Член Военного Совета посмотрел на него и сказал:

— Нет, друзья мои, не пойдет такое дело. Сам же говоришь: приказ получил в Сочи ехать. Приказ есть приказ, его выполнять надо. Не правда ли, подполковник?

Кабарда понял, что это камешек в его огород, но как ни в чем не бывало ответил:

— Приказ — святое дело! Хоть плыть, да быть!

— Ну вот, — усмехнулся член Военного Совета. — Вам плыть не придется. Подполковник, у вас пойдут машины за снарядами в Саратовскую, отправите с ними мальчиков. А дальше, Володя, будет труднее: из Саратовской до Серного ключа и потом через горы придется идти пешком, пока не выйдете на Черноморскую железную дорогу…

Член Военного Совета посмотрел на лежащий рядом с мальчиками чемодан.

— Распорядитесь, подполковник, чтобы им выдали ранцы. — Генералу было тяжело посылать мальчиков в этот опасный путь через горы, и неожиданно для Кабарды он ворчливо проговорил: — Не с чемоданом же им тащиться через перевал! Да продуктами не забудьте снабдить.

— Як же можно, товарищ член Военного Совета, мий же боец Вовка! Один, можно сказать…

— Ну, ну, ладно, — перебил его генерал. — Его боец! Этому бойцу еще лет пять в бабки играть надо… Ничего, хлопчики, — сказал он на прощанье, — понадобится — и вы родине послужите, а сейчас не пришло еще время.