Маскарад - Рыжиков Василий Александрович - Страница 61

– Два вопроса, – сказал Павел. – Первый – на кой хрен вы мне это рассказываете? Второй – где информация о Хармасе?

Заркорон усмехнулся:

– Эту «информацию» знают все вампиры Камарильи, кроме, разумеется, вас, молодых. Но вы ведь все равно узнаете ее? И, кстати, никто из глав не скрывает сведений о своей личной жизни. Я тебе это рассказываю так рано, чтобы ты понял – никто, увидев глав кланов «в миру», не понял бы, какие идиоты сделали этих идиотов главами кланов. А вот Хармас сейчас занимается только своим кланом, то есть пытается заниматься. Он забросил свои увлечения, свою маску и пытается удержаться на троне Малкавиана. Любой скажет, что он – единственный из Кровавого Совета достоин занимать свой пост. Любой, кто не знает, как обстоят дела в клане. А они обстоят паршиво. Смешно – самый усердный вампир в Малкавиане не может управлять кланом, хотя дни и ночи напролет пытается разобраться в бардаке.

– Почему же его не пошлют куда подальше и не сменят?

– А кем?! Лучше уж он пускай пыжится изо всех сил. Все-таки подготовка молодых вампиров ведется, и ведется успешно. Но как только появится подходящая кандидатура, его сменят.

– Подходящая кандидатура – это я?

– Так считает сам Хармас, проглядев твой гороскоп. Пока что ты – потенциальная кандидатура, и он приложит максимум усилий, чтобы ты не стал реальным кандидатом.

– Он хочет меня убить? – спросил Павел.

– Да что ты! Вызвать тебя на поединок сейчас он не может. Просто убить своими руками или подослав наемников – это уже преступление. Он просто использует те восемь процентов вероятности. Из этих восьми – один процент, что он выдержит поединок с тобой, семь – что ты умрешь независимо от него.

– Это как же?

– О! – поднял палец Заркорон. – Для этого я и пришел к тебе. Есть вероятность, что тебя убьет кто-нибудь, не имеющий отношения к Камарилье. Скорее всего Охотник. Скорее всего тот, кто убил Маншаара летом, ну, ты помнишь…

– Конечно, – ответил Павел, – я вообще-то очень хочу найти его и убить собственноручно.

– Тебе в этом поможет Хармас. Он ускорит подготовку Истребителей своего клана, что не добавит им мастерства, и, пользуясь возможностью приказывать любому вампиру своего клана, будет кидать тебя в самые горячие места. Любой след того Охотника будешь проверять ты. Может, ты выйдешь на него и погибнешь, может, ты вляпаешься еще куда-то – этого не указывает гороскоп, но смерть будет связана с тем Охотником.

– Черт! – выругался Павел. Потом он добавил еще несколько изощренных ругательств, но это не помогло ему справиться со страхом, появившимся где-то глубоко внутри и начинающим разрастаться.

– Что думаешь делать? – поинтересовался Заркорон.

– Пошлю всех Истребителей к чертям! Ну их! Чем-нибудь другим займусь.

– Не пойдет. Во-первых, тебя так просто не отпустят. Во-вторых, изменится твой гороскоп. Ведь расчет сделан исходя из твоего желания стать Истребителем. Сменишь профессию – сделают новый расчет, о котором я могу ничего и не узнать. В этот раз мне повезло. И не спрашивай, как я узнал о грозящей тебе опасности.

– А что тогда делать? – в отчаянии спросил Павел.

– Ты должен стать Истребителем. Причем лучшим. Тогда у тебя будет больше шансов справиться с Охотником. Ясно? Мне вот Махарнен сказал, что в стрельбе ты – лучший из группы. По поиску – ты можешь стать лучшим во всей Камарилье. А вот владение Хлыстом? Я надеюсь, что ты раньше остальных поймешь, как управлять Хлыстом. Подсказать тебе я не могу – это индивидуальное и не поддается описанию словами. Последнее: о гороскопе знают очень немногие, что может тебе помочь.

– Дядя… – сказал Павел, – а ты сам веришь в этот гороскоп?

– Нет. Я не уверен, что ты возглавишь Малкавиан. Все гороскопы – фигня. Но астрологам надо отрабатывать свой хлеб, вот они и стараются угодить Хармасу.

– Значит, ты такого низкого обо мне мнения? – поинтересовался Павел.

Заркорон рассмеялся:

– Вот она благодарность! Я его спасаю от смерти, а он обижается, что я не верю в дурацкие гороскопы, предвещающие его господство! Ладно, мне пора. Все, что нужно, я тебе сказал. Это тебе будет мой подарок на Новый год.

– Наконец-то! – воскликнул Павел. – А то на день рождения, на день Обращения, и на прошлый Новый год даже открытки не было.

– Надеюсь, что этот подарок перевесит все неприятности?

– Вполне. Конечно, не помешало бы еще что-нибудь…

– Не наглей, – нахмурился Заркорон, – а то я вспомню, что ты – мой Наследник, а я – твой Сир.

Он подошел к окну и растворился в воздухе. Налетевший на Павла секундный поток холодного воздуха подсказал, что Заркорон просто очень быстро открыл окно и выпрыгнул из него. Павел удивился, увидев, что состояние заклеенных на зиму рам не изменилось. «Ну и ладно, заклеивать по новой не придется. Как-нибудь поставлю нормальные окна. Тройной стеклопакет. С подогревом и дворниками на каждом стекле».

Павел заварил чай, разогрев воду в чайнике подручными средствами (читай – Рукой Тепла). И задумался. Про свои действия ему все было ясно. А вот кто может ему помочь? Заркорон? Он и так сделал самое главное – предупредил. Предупрежден – значит вооружен. Махарнен… Может, рассказать ему? А если Хармас узнает? И сменит программу действий? Ирина… Не пойдет. Наверняка Хармас знает, что я люблю ее. Кто еще? Шенсраад? Отпадает. Что может простой Каитифф, пусть даже один из самых сильных безродных?

Павел налил себе стакан чая и стал думать про Хлыст Малкавиана. «Заркорон сказал, что подготовка будет усиленной, в стиле – галопом по Европам, так, чтобы я не успел воспринимать и усваивать информацию и навыки. Следовательно, надо все схватывать на лету! А я уже вторую неделю не могу овладеть Хлыстом. Позор… И это – будущий глава Малкавиана…»

Павел решил принять вероятность получения поста главы клана. Заркорон может не верить в гороскопы, но иногда предсказатели будущего оказываются правы.

Павел сидел в своей квартире, рассматривал Хлыст, пытался как-то заставить его подчиниться. Вторым планом он думал о своем гороскопе. Он не знал, что Заркорон умолчал об одной детали. Это была в общем-то мелочь – Заркорон сам составлял гороскоп Павла по просьбе Хармаса, очень сильно доверяющего Сиру Павла. Но из этой мелочи вытекали некоторые другие.