Жирный пузырь удачи - Рюкер Руди - Страница 6

– Здравствуйте, вы доктор Мезолья?

– Да, я Таг Мезолья.

– Эдна Сидни, фирма «Эдна Сидни и партнеры».

Таг пожал грациозную руку Эдны с синеватыми костяшками пальцев. У Эдны был острый подбородок, выпирающий большой лоб и выражение необычайного, почти сверхъестественного интеллекта в темных пуговках глаз.

Поверх чуть тронутых сединой каштановых волос сидела аккуратная шапочка. Как будто электронный эльф выпрыгнул целиком из мозга Томаса Эдисона.

Пока она здоровалась с Ревелом, Таг вытащил из бумажника визитную карточку и всунул ей в руку. Эдна Сидни отпарировала карточкой из своей сумки, с адресами в Вашингтоне, Праге и Чикаго.

– Не хотите выпить? – бормотал Таг. – Таблетку? Водички ананасно-манговой?

Эдна Сидни попросила джолт-колу, потом аккуратно направила обоих мужчин в медузную. Таг пустился в пространные объяснения, размахивая руками, а она внимательно слушала.

А Тага подхватило вдохновение. Слова перли из него, как Уршляйм из бака. Никогда раньше ему не попадался человек, который мог бы понять его быстрый-быстрый лепет на техническом жаргоне. Но Эдна Сидни не только понимала его сбивчивую речь, но иногда притопывала ножкой и один раз вежливо подавила зевок.

– Несколько видов искусственной жизни мне приходилось встречать, – признала Эдна, когда поток вербальной эктоплазмы Тага стал иссякать. – Всех тех ребят из Санта-Фе я знала до того, как они обрушили фьючерсную биржу и попали в Ливенвортскую тюрьму. И я бы не советовала выходить на программный рынок с новыми генетическими алгоритмами. Вас же не прельщает судьба Билла Гейтса?

Ревел фыркнул:

– Гейтса? Да я такого бы злейшему врагу не пожелал.

Подумать только, этого задохлика сравнивали с Рокфеллером! Рокфеллер, черт побери, был нефтяником, целая семья была Рокфеллеров. Да будь Гейтс того же класса, сейчас бы по всем штатам было полно детишек по имени Гейтс.

– Я не собираюсь выпускать на рынок алгоритмы, – сказал Таг консультанту. – Это будет коммерческая тайна, а продавать я собираюсь самих медуз-симулякров. «Ктенофора инк.» – это производственное, главным образом, предприятие.

– А угроза обратного инжиниринга? – спросила Эдна. – Если кто-то по медузам восстановит ваши алгоритмы?

– У нас фора в восемнадцать месяцев, – хвастливо заявил Ревел. – В таких делах она стоит восемнадцати лет в иной области! К тому же у нас будут ингредиенты, которые чертовски тяжело будет скопировать.

– В области создания искусственных медуз мало было, так сказать, непрерывных исследований, – поддержал Таг. – У нас будет колоссальное преимущество в опытно-конструкторских работах.

Эдна поджала губы:

– Так, этот вопрос подводит нас к маркетингу. Как вы собираетесь распространять и рекламировать свои изделия?

– Насчет рекламы мы обратимся к «КОМДЕКС», «Искусственной жизни», «Биоярмарке», «МОНДО-3000», – заверил ее Ревел. – И вот что еще: мы сможем поставлять медуз по пулленовским нефтепроводам в любую точку Северной Америки без затрат! Вот что значит простота распространения и правильное использование готовой инфраструктуры!

Получить наших медуз будет так же просто, как загрузить программу из Интернета!

– Звучит действительно новаторски, – согласилась Эдна. – Так, теперь давайте к сути дела: какое будет коронное применение этих робомедуз?

Таг и Ревел переглянулись.

– Наше конкретное применение весьма конфиденциально, – опасливо произнес Таг.

– Может, ты нам предложишь парочку применений, Эдна? – спросил Ревел, складывая руки на груди своего непробиваемого комбинезона. – Давай отрабатывай свои двадцать тысяч баксов в час.

– Гм-м, – сказала Эдна. Лоб ее нахмурился, она села на подлокотник кресла возле экрана, глаза ее устремились вдаль. – Медуза. Промышленная медуза...

На глубоко задумавшемся лице Эдны Сидни играл зеленоватый переливающийся свет аквариумов. Медузы продолжали свои молчаливые, вечные пульсации, волны мышечных сокращений гуляли по их телам от центра к краю колокола.

– Применение в домашнем хозяйстве, – сказала Эдна через минуту. – Заполнить их щелоком и смывкой и запускать в раковины и трубы. Пусть устраняют засоры.

– Минутку, – с готовностью отозвался Таг, схватил механический карандаш и стал что-то черкать на обороте неоплаченного счета.

– Усилить ферментацию в канализационных отстойниках, зарядив медуз бактериями разложения и запустив в отстойники. В городскую канализацию их можно посылать тысячами.

– Отвратительно, – сказал Таг.

– Микрохирургия закупоренных артерий. Медленно пульсируя, убирать бляшки, а в желудочковых клапанах пусть они разрушаются, чтобы не было сердечного приступа.

– Понадобится одобрение Главного хирурга США, – предупредил Ревел. – На это годы могут уйти.

– Использование для скота вы сможете сделать через полтора года, – сказала Эдна. – Так было с рекомбинантной ДНК.

– Отставить, – возразил Ревел. – Все знают, что в торговле скотом у Пулленов приличный пай.

– Если сможете сделать «португальского солдата» или какой-нибудь другой токсически опасный гель, – предложила Эдна, – то несколько тысяч медуз запускаются вблизи пляжей Хилтона или Пуэрто. Когда туристический бизнес рухнет, выкупаете всю недвижимость вдоль берега, и это действительно будет куш. – Она помолчала. – Конечно, это будет незаконно.

– Верно, – кивнул Таг, черкая карандашом. – Хотя мои пластиковые медузы не жалят. Думаю, мы сможем встроить в них мешочки с токсинами.

– К тому же это будет неэтично. И неправильно.

– Да, да, мы поняли, – успокоил ее Ревел. – Еще что-нибудь?

– Эти медузы размножаются? – спросила она.

– Нет, – ответил Таг. – То есть не сами по себе. Не размножаются и не едят. Но я могу их сделать сколько угодно по любой спецификации.

– Так что они не по-настоящему живые? Они не развиваются? Это не искусственная жизнь третьего типа?

– Алгоритм их поведения я разработал в компьютерных имитациях, но сами по себе они – стерильные роботы с лучшими моими встроенными алгоритмами, – быстро залопотал Таг. – Это медузы-андроиды, выполняющие мои программы. То есть не андроиды, а колентероиды – подобные кишечнополостным.