Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Василий Теркин после войны

Юрасов Владимир Иванович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Василий Теркин после войны - Юрасов Владимир Иванович - Страница 8

Изменить размер шрифта:

КОЛХОЗНЫЙ СТОРОЖ

Ходит сторож, носит грозно

Дулом книзу ружьецо.

Ночью на земле колхозной

Сторож — главное лицо.

Осторожно, однотонно

У столба отбил часы,

Ночь давно. Армяк суконный

Тяжелеет от росы.

И по звездам знает сторож, —

По приметам, как всегда,

Тень двойная станет скоро

Проходить туда-сюда.

Молодым — любовь да счастье,

Хороша соседа дочь!

Провожает Тёркин Настю,

Провожаются всю ночь.

Проведет он до порога:

— Ну, прощай, стучись домой…

— Нет, и я тебя немного

Провожу, хороший мой…

И доводит до окошка:

— Ну, прощай, хороший мой…

— Дай и я тебя немножко

Провожу теперь домой…

Дело близится к рассвету,

Ночь свежеет — не беда,

— Дай и я тебя за это…

— Дай и я тебя тогда…

Под мостом курлычет речка,

Днем неслышная совсем.

На остывшее крылечко

Отдохнуть старик присел:

— Что мне шляться влево-вправо?

Что я буду сторожить?

От кого? И кто дал право

Не давать народу жить?

Чудаки! Голодным детям

Мать картошки накрадет…

Это ли зовут на свете

Воровством? — Свое берет.

Вор один — в Кремле удавом

Озирается кругом,

Воровство назвал он правом,

Справедливость — воровством.

Сторожить меня поставил,

Самому чтоб больше взять —

Займов, взносов да поставок, —

А народу голодать.

В небе звезды, словно свечки,

Тихо светят. Тишина.

На остывшем на крылечке

Деда тень едва видна.

Свесил голову, как птица,

Ружьецо у ног, как кол.

— Что-то, дед, и мне не спится, —

Тёркин к деду подошел.

— Ну, садись. А мне привычно.

Тем и должность хороша:

Ночью обо всем отлично

Можно думать не спеша.

О земле, забытом Боге,

О скитаниях людей,

О своей, твоей дороге,

О судьбе твоей, моей.

Позабыт порядок древний,

Жизнь, конечно… Да не та…

Правят нынче на деревне

Суета да маята…

Посох вырезать бы крепкий,

Сто рублей в пиджак зашить,

И пойти, как наши предки,

По Руси, покуда жив.

По окольным по дорогам

Обойти Россию всю,

За народ просить у Бога

На молитве где в лесу.

Горе всякое сносили —

Завещал терпеть Иисус…

Не один же я в России

Верен Богу остаюсь.

Где-нибудь тропой ночною

Старец с посохом бредет.

Мы вот здесь сидим с тобою,

Говорим, а он идет.

А дорог на свете много,

Пролегли и впрямь и вкось,

Ходят люди по дорогам,

Жаль одно, что ходят врозь.

В небе вспыхнула зарница.

— По весне слыхал о том,

Как пошел через границу

Человек один пешком.

И идет, поди, далече,

Без куска, один, как перст,

На войне был искалечен,

А обижен властью здесь.

По лесам идет, по тропам,

По долинам древних рек,

Пробирается в Европу,

Как из плена, человек.

Он идет тропой глухою,

Смерть повсюду стережет.

Мы вот здесь сидим с тобою,

Говорим, а он идет.

Мало всякое начало —

К большаку ведет тропа…

Говорят еще — с канала

Пробирается Степан.

Он идет, жилье минуя, —

Для чего ему канал?

Потерял семью родную,

Дом и двор свой потерял.

Придавив тоску зубами,

Знает, с кем свести расчет,

Днями спит, идет ночами…

Мы сидим, а он идет…

В небе звезды поредели,

Поседело всё вокруг,

Где-то первые пропели

Петухи спросонья вдруг.

— Скоро день. Уже недолго

Будет день и на Руси.

Ночь еще крадется волком,

Только свет не погасить!

И до отчего порога,

До родимого села,

До восхода та дорога

Через муку пролегла.

Что поделаешь — иному

И еще кружнее путь,

И идет иной до дому

То ли степью незнакомой,

То ль горами где-нибудь.

Дед встает. Светло и строго

Утомленное лицо.

Где-то рядом за дорогой

Тихо звякнуло кольцо.

И невольно вздрогнул Тёркин:

В самом деле — кто идет?

Тихо-тихо. Только зорьке

Где-то вновь петух поет.

Ветерок с полей повеял

И донес, донес, донес

Звук тальянки: плакал, млея,

Затихал и снова рос.

И брела гармонь куда-то,

Только слышалось едва:

«В саду мята

Не примята,

Да не скошена

Трава…»