Враг народа - Юрасов Владимир Иванович - Страница 18

Катю он воображением не приукрашивал — он просто не думал о ней. Если его влекло к ней, то как раз то самое, с чем он боролся в себе. Ее отношение к нему он объяснял обычаями военной среды и привычками жен всегда занятых ответственных работников.

Сейчас он думал, что, опьянев у Марченко, поддался «животному» и «порочному». Его смущало и беспокоило то, что она говорила ему ночью и утром.

Он не любил ее и не мог, как ему казалось, полюбить. Поэтому он не должен был делать того, что произошло.

Попытался защититься тем, что она сама приехала, по это было уже не по-мужски, нечестно. Он снова остановился и замотал головой.

Из кабинета вышла Инга с тазом и тряпкой в руке.

Присутствие этой девушки сейчас показалось Фетру досадным и неприятным. Он остановил ее и слегка раздраженно сказал:

— Я сегодня же поговорю с бургомистром района, чтобы он нашел вам работу в какой-нибудь фирме, как я обещал вашей матери.

Она испуганно посмотрела на него и зачем-то взялась другой рукой за таз.

— Мне хотелось только знать, что вы умеете делать — знаете ли стенографию, машинопись? Учились ли?

Инга отвернулась к окну.

— Разве вы недовольны моей работой, герр майор? — помолчав, быстро спросила она, глядя в окно. — Я окончила гимназию и музыкальное училище, знаю стенографию, машинопись плохо… Но разве вы недовольны? — повторила она, морща лоб.

— Нет, я очень доволен, но я обещал вашей матери устроить вас в фирму. Мне кажется, что эта работа для вас, образованной девушки, не подходит.

— Мне удобна эта работа… Мама больна, и я всегда рядом с нею… Но, если вам это не подходит…

— Вы меня не поняли. — Федор чувствовал, что обидел ее, — мне неловко предлагать вам черную работу уборщицы… Но если вы находите возможным, — я очень рад… Тогда нам надо познакомиться, — и он протянул руку:

— Майор Федор Панин.

— Инга фон Торнеч. — Маленькая рука ответила ему крепким рукопожатием.

— Я очень рад. И, если вам когда-когда-нибудь будет нужна моя помощь, — говорите мне не стесняясь.

— Данке зер, герр майор. Вы уже и так много сделали для нас, и мы с мамой не знаем, как вас благодарить, — серьезно ответила девушка, глядя прямо ему в глаза.

— Я сейчас иду в комендатуру. Скажите, пожалуйста, шоферу, чтобы взял эту картонку и ехал туда же.

— Хорошо, герр майор, но… — она улыбнулась: — разве герр майор по утрам не завтракает?

— Я позавтракаю в комендатуре. За эти три дня там накопилось много работы и мне надо торопиться.

Было видно, что она сказала о завтраке из чувства простого недоумения — как это идти на службу не позавтракав? И это его тронуло.

— Ауфвидерзеен, — и снова не сказал «фрейлейн» — Это звучало бы, как в гастштетте; «фрейлейн фон Торнер» было бы слишком официально.

— Ауфвидерзеен, герр майор, — и опять засмеялись ямочки на щеках.

«Хорошая девушка», — несколько раз подумал Федор, спускаясь по лестнице. На дворе светило солнце, ослепительно сверкал выпавший под утро снег. Федор быстро пошел по направлению к комендатуре. Несмотря на мороз, ему вскоре стало жарко, в глазах посветлело и он снова почувствовал себя бодрым и с особым удовольствием отвечал на приветствия встречных солдат.

Из ворот комендатуры выезжала телега комендантской столовой. Задняя ось зацепилась за ворота и лошади стали. Заметив Федора, солдат-возница принялся хлестать кнутом по широким крупам лошадей. Кони прижимали уши, рвались, но ось не пускала.

Из ворот выскочил Валька — сержант Волков.

— Ты что, очумел? Рад, что кнут в руки попался! Чего зря коней порешь?

— Что-ж их жалеть — все одно немецкие! — крикнул, смеясь, возница.

— Вот балда! Виноваты они что ли, что немецкие? — сержант взял лошадей под уздцы, подал назад и ловко вывел.

«Молодец Валька!» — подумал Федор и приветливо кивнул заметившему его сержанту:

Полковник был один.

— А, Федя, заходи. Здравствуй, — он как-то чересчур внимательно, как показалось Федору, поздоровался.

— Ну, докладывай, докладывай. Садись, Федя, — продолжал суетиться Баранов.

Федор рассказал о «Мерседесе» и покупках.

— Значит, в порядке. Молодцом. Сейчас позовем замполита, он артачился, но раз пальто жинке есть — замолчит. У него в семье, между нами, штаны носит жинка.

Баранов замполита не любил, как все коменданты, к которым замполиты были приставлены для контроля.

На звонок явился секретарь.

— Позовите подполковника Моргалина. Теперь вот что, Федя: тебе пришла телеграмма. Она у Моргалина. — Федор сжался и вцепился в ручки кресла.

— Сестра заболела. Телеграмма заверена врачом.

«Вот оно…» — Федор беспомощно посмотрел на серебряные от инея ветки за окном.

Вошел без стука замполит. Маленький, толстый, молча сунул сосиски пальцев коменданту, потом Федору и, придвинув стул, сел сбоку комендантского стола.

— Все в порядке. Пальто майор привез.

Моргалин забарабанил пальцами-сосисками по столу и ничего не сказал.

— Где оно у вас, товарищ майор?

Федор не понял.

— Пальто где, товарищ майор?

— Ах, пальто… в картонке… дома…

— Правильно. Завези его на квартиру товарищу подполковнику.

— Очень кстати. Спасибо товарищ майор. Новогодний подарок жене. Очень кстати, — заговорил, наконец, Моргалин.

Федор молчал.

— Здесь вам телеграмма. Где она, товарищ полковник?

Баранов сделал вид, что забыл:

— Разве я не отдал тебе? — и полез в ящик стола.

«Не хотел без замполита отдавать. Боится решить сам», — подумал, начиная злиться, Федор.

Полковник протянул через стол телеграмму. Она была распечатана, хотя адресована на имя Федора.

— Мы с комендантом решили дать вам отпуск. Работы много, но забота о человеке — правило коммунистов. Поезжайте и, если что нужно, пишите — мы поможем.

Федор встал и молча подпел к двери. «Соня… Боже мой… Соня…»

На улице его окликнул Карл.

— Герр майор, а что делать с картонкой?

— Что? С картонкой? — Федор потер лоб. — Отвези на квартиру коменданту. Потом приезжай домой… — и пошел, не замечая козырявших солдат.

Инга была еще в квартире. Федор, как был — в шинели и фуражке, прошел мимо нее в кабинет и сел за стол. С фотографии грустно смотрела Соня. «Что же делать? Что же делать?»

— Герр майор плохо себя чувствует?

Девушка стояла в дверях и внимательно вглядывалась в лицо Федора.

— Вам нездоровится?

Федор взял карточку Сони и протянул Инге.

— Сестру… — хотел сказать: арестовали, но поправился — Сестра опасно заболела. Очень опасно, — голос был чужой, и Федор будто слышал его со стороны.

— Майн Готт! — Она подошла к нему и протянула руку. «Будто поздравляет» — подумал он об обычае немцев пожимать руку человеку в несчастьи. Прикосновение холодной руки девушки было искренне, как и вся она. «Не то, что эти!» — злобно подумал о Моргалине, Баранове и даже о Кате.

— Завтра я улетаю в Россию. Когда вернусь — не знаю. Прошу вас присматривать за квартирой. Я очень рад, что познакомился с вами. Если меня не будет больше двух недель, возьмите мои личные вещи к себе. Карл вам поможет. Во всем советуйтесь с ним, он хороший парень.

Открыл стол, вынул из ящика деньги и, отсчитав пятьсот марок, протянул их Инге.

— Это ваше жалованье вперед.

Инга покраснела:

— Это очень много.

— Это ваше жалованье вперед, я могу долго задержаться.

Кто-то позвонил. Девушка пошла открыть.

— Все в порядке, герр майор, — доложил, входя, Карл.

— Ладно, Карл, теперь не до этого. Завтра я улетаю в Россию. — Шофер удивленно остановился. — Моя сестра опасно заболела.

Федор подумал, что для хлопот понадобятся деньги и что сегодня же надо продать автомобиль, но вспомнил о меховых пальто — одно Соне, а другое можно будет продать.