Уйти, не оставив следов - Серова Марина Сергеевна - Страница 40

Все это вместе выглядело немного странно. Допустим, на похороны и поминки у англичан не принято приглашать «лишних» людей из соображений экономии. Допустим, телефон матери мог забрать Майк. Но что получится, если предположить: Мари – это жертва неизвестных охотников за брошкой? И убийство свекрови – жестокий способ оказать психологическое давление на Ольгу? Попытка дискредитировать, обвинив в преступлении? Напугать до полусмерти, заставить действовать и достать раритет из тайника? Тогда выходит, что гибель Мари – вовсе не несчастный случай. На женщин напали. Олю могли лишить сознания с помощью специального приема или инъекции медицинского препарата. Мари столкнули с лестницы, потом тщательно прибрались в ее комнате, уничтожая что? Быть может, следы борьбы? Или компрометирующие документы? Тогда, выходит, Мари могла быть знакома с убийцами? Или, по крайней мере, с одним из них? Возможно подобное развитие событий, или я позволила фантазии совсем разыграться? Пока не могу сказать точно. Но чтобы не тревожить расспросами подругу и пролить свет на эту историю, нужно осмотреть квартиру женщины.

До Кенсингтон Хай-стрит мы добрались довольно быстро, несмотря на пробки европейского мегаполиса.

Уставшая и расстроенная Оля хмуро поглядывала в окно такси и ворчала:

– Вот почему мы с Майком поселились в Саутгемптоне. От лондонских заторов и постоянного смога можно сойти с ума.

– Конечно, – миролюбиво заметила я, – растить детей лучше в маленьком тихом городке. А если он еще расположен вблизи столицы, делового и экономического центра страны – вариант просто идеальный.

– Знаешь, Женя, – горячо зашептала подруга, хватая меня за руку, – кажется, в моей жизни больше никогда не будет ничего идеального! Ни дома уютного, ни любящей семьи! Эта страшная история никогда не закончится, болезнь не отступит. И что остается? Скатываться в пропасть отчаяния и горя?!

– Оля, что ты такое говоришь?! У тебя уже есть уютный дом, чудесные детки, любящий муж!

– Нет, Женя, я не рискну к ним приблизиться! Моя болезнь прогрессирует! Я могу стать опасной для окружающих! И не спорь, не утешай меня! Становится только хуже, доктор вряд ли сможет помочь. И это тоже моя вина!

– Откуда вообще взялась подобная мысль в твоей голове?! – изумилась я.

– Ну как же! Сама подумай! Я с подросткового возраста жила в постоянном страхе. Пряталась, скрывалась, копила тайны от самых близких людей. Нет ничего удивительного, что психика не выдержала подобного напряжения. И вот вам результат! Теперь я просто схожу с ума! Но даже сейчас, когда обратилась за помощью, скрываю многое от своего врача. Как, скажи на милость, мистер Смит поставит правильный диагноз?!

– Оля, ты расстроена и поэтому воспринимаешь текущие события слишком остро. И потом, не забывай, что я рядом и слежу за всем вокруг, за постановкой диагноза в том числе. И если возникнет такая надобность, смогу, не вдаваясь в подробности вашей семейной тайны, дать Генри нужные пояснения.

– Правда?!

– Конечно, мы же с ним обсуждаем многое. И если он выскажет мнение, что причина твоего теперешнего состояния нервный срыв на фоне затяжного стресса, мы расскажем о его источнике. Не думаю, что мистер Смит станет задавать лишние вопросы, он тактичный человек.

За разговорами мы совсем не заметили, как преодолели оставшуюся часть пути. Такси остановилось перед подъездом многоэтажного дома. Мы вошли в фойе, украшенное зеркалами и цветами, освещенное вычурными настенными бра. Оля двинулась в сторону лифта.

– Миссис Ландри? – окликнул ее портье.

– Да.

– Простите, узнал вас не сразу… – замялся молодой человек в форменной одежде.

– Я хотела остановиться в квартире свекрови на ночь, может быть, на две. Дела задерживают нас с подругой на несколько дней в Лондоне, – гордо сообщила Ольга и снова повернулась в сторону лифта, собираясь пройти дальше.

– Простите, но вы не можете остаться.

– Как это? Почему? Помнится, Мари продлевала договор аренды на год с января месяца. В январе этого года она сделала то же самое, значит, до конца года помещение находится в распоряжении нашей семьи.

– Все верно, кроме последнего утверждения. Мистер Ландри приостановил договор аренды в связи со смертью владелицы.

– Ничего не понимаю! Когда же он успел это сделать? В начале марта Мари еще была жива!

– Правильно. – Молодой человек полистал толстый журнал. – Тридцать первого марта заканчивается аренда.

– Значит, сегодня и даже завтра миссис Ландри может пользоваться жильем? – влезла я. – Ведь месяц еще не закончился.

– Разумеется, если вы будете настаивать, – и снова повернулся к Оле, – но в квартире вашей свекрови совершенно нет мебели, просто голые стены. А со следующего месяца в помещение собираются въезжать новые жильцы…

Реплику про жильцов подруга, кажется, уже не слышала. На несколько секунд она впала в ступор.

– Скажите, пожалуйста, а вывезти мебель тоже мистер Ландри распорядился?

– Точно не могу сказать, была не моя смена, а в журнале не отмечено. Но мебель вывезли давно, в первых числах месяца.

– А личные вещи, одежда миссис Ландри как же? – поинтересовалась я.

– Сменщик рассказывал, приехали люди, все упаковали и увезли. Если желаете, можете подняться в квартиру и проверить. Но уборщица говорила: «Какие странные грузчики! Не то что клочка бумаги, пылинки после себя не оставили!»

– Рабочие, которые вывезли мебель и вещи миссис Ландри, уходя, сделали уборку в квартире? – еще больше насторожилась я. – Как странно. Может, кто-то из ваших коллег заметил название фирмы? Обычно на грузовике бывает логотип или на форме.

– Знаете, сменщик действительно смотрел, ему любопытно стало, но ничего не было. А когда прямо спросил, из какой они фирмы, ребята сделали вид, что не слышали вопроса.

Мы поблагодарили любезного молодого человека и ушли.

Некоторое время просто брели по улице.

– Здесь есть хорошая гостиница неподалеку. Пройти примерно полквартала, потом через парк, – все еще находясь в состоянии задумчивости, пробормотала Оля. – Давай остановимся там.

– Конечно, как скажешь.

– Женя, я не понимаю ничего. Зачем Майк так странно поступил? Зачем от меня скрывать?! Что происходит вообще? – нервно выкрикнула подруга.

– Погоди, не нужно сразу нервничать. Ты сама убедилась, да и я наслышана – об экономности англичан слагают легенды. Так что ответ на главный вопрос предельно прост: Майк не желал оплачивать аренду пустующей квартиры.

– Ладно, согласна с тобой, муж не хотел лишних трат. Но почему мне ничего не сказал? И куда дел вещи своей матери?

– Наверное, скажет потом, когда вернется из Ниццы, – предположила я. – Просто после всего перенесенного тобой Майк не желал лишний раз поднимать тему смерти Мари. Он ведь видел, как ты страдаешь, как напугана. А вещи мог сдать для хранения на специальный склад. И людей посторонних нанял для работы, потому что ему тяжело было делать это самому. А тебя он берег и не хотел лишний раз нервировать.

– Может, ты, Женя, и права. По крайней мере, доводы звучат логично. Но на душе у меня кошки скребут. Так не должно быть в семье. Это неправильно!

– Что именно?

– Когда у мужа и жены тайны друг от друга!

– Э-э-э, – немного замялась я.

– Понимаю, что ты хочешь сказать. Я тоже не безгрешна, но поверь, все эти годы скрывала от Майка тайну моей семьи, оберегая его. Ты даже представить себе не можешь, сколько раз я была готова все рассказать мужу. Но в последний момент, взвесив «за» и «против», решала повременить. И все равно мечтаю, что рано или поздно этот кошмар закончится.

– И ты сможешь покончить с тайнами.

– Да. Ни секретов, ни постоянного страха больше не станет. И я наконец обрету свободу. Буду просто жить, радоваться солнцу, дождю, цветку, пестрой бабочке. Просто любить мужа и детей и ничего не бояться. Женька, ты не представляешь, как тяжело постоянно оглядываться в поисках врагов. Засыпать и просыпаться с одной только мыслью: «Что, если сегодня нас найдут? И мне не уберечь своих близких от беды?»