Подъем и падение Запада - Уткин Анатолий Иванович - Страница 49

На выборах 1946 г. победила республиканская партия, оказавшая Г. Трумэну энергичную поддержку в ориентации на глобальное возвышение. Особенно влиятельной была роль председателя сенатской комиссии по иностранным делам А. Ванденберга, ведущего специалиста по внешнеполитическим вопросам республиканской партии, который стал одним из наиболее видных идеологов укрепления господства западного мира.

В конце 1946 г. восходит звезда заместителя госсекретаря Д. Ачесона, бывшего юриста одной из крупнейших юридических фирм Нью-Йорка, скрытного, замкнутого человека. Он значительно отличался от президента происхождением, воспитанием, образованием, пройдя все обязательные для традиционной элиты северо-востока ступени: школа Гротон, Йельский университет, Гарвардская школа права, учеба у знаменитых американских юристов Ф. Франкфуртера и Л. Брендайса. В то время когда государственные секретари Бирнс (1945—1947 гг.) и Маршалл (1947—1949 гг.) были заняты встречами министров иностранных дел четырех великих держав, он фактически овладел контролем над госдепартаментом. Тесный контакте президентом укреплял позиции Д. Ачесона, ставшего идейным вождем имперских кругов США с того момента, когда он провозгласил на заседании Ассоциации гарвардских клубов Бостона в августе 1946 г., что моральная, экономическая и военная мощь Соединенных Штатов фундаментально важна для мира, что восстановление прочих государств должно происходить «по линии, существенно близкой нашей собственной системе»[174].

В 1946 г. Г. Трумэн ввел в правительство сторонников господства США на Западе — Дж. Стилмена, К. Клиффорда, Дж. Элси, Ч. Мэрфи. Хозяин Белого дома стремился предотвратить оппозицию своему курсу. Вашингтоном овладели весьма безликие люди, девизом которых была лишь оперативная эффективность. Что касается философского обрамления курса, то события говорили сами за себя: впервые в своей и мировой истории Соединенные Штаты в условиях резкого ослабления своих конкурентов осуществляли почти полную гегемонию в капиталистическом мире и надеялись определять ход мировой истории на долгие годы вперед.

Правда о соотношении сил

В мае 1945 г. Советская армия достигла пика своей численной мощи — 11 365 000 человек в униформе. Демобилизация началась сразу же после окончания войны — 23 июня, и демобилизация осуществлялась быстро. К началу 1948 г. в вооруженных силах СССР служили 2 874 000 человек. Учитывая то обстоятельство, что немалая часть вооруженных сил СССР служила в зонах оккупации, осуществляли полицейские функции, эта цифра не видится огромной и чрезмерной.

В вооруженных силах Соединенных Штатов в 1947 г. служило сопоставимое число военнослужащих — 1 070 000 в сухопутных силах, 558 000 — во флоте, 108 000 — в военно-морской пехоте. При этом у США были атомное оружие и поразительная по мощи бомбардировочная авиация. Соединенные Штаты при этом могли рассчитывать на союзников. Скажем, в британских вооруженных силах служило более миллиона человек. Разве у Советского Союза не было оснований для беспокойства?

Что касается американской стороны, то, как выражается Д. Йергин, «американцы сверхперепугали себя. Они верили, что им придется отвечать на удар всей советской мощи»[175]. При этом фактом является то, что Советский Союз не обладал подавляющим военным превосходством в Европе в эти первые послевоенные годы. Западные державы имели 375 тысяч солдат оккупационных войск в Германии и Австрии в 1947—1948 гг., в то время как другие страны в Западной Европе (исключая Британию) насчитывали около 400 тысяч[176]. В 1948 г. разведка США считала, что Советский Союз мог иметь 700—800 тысяч солдат для внезапного нападения на Западную Европу. Нет никакого сомнения в том, что это не обеспечивало советским вооруженным силам желаемого соотношения сил для осуществления крупномасштабных наступательных операций[177]. Если примером может служить Берлинская операция, то в ее ходе Советская армия имела превосходство 5,5:1.

Между тем напряжение, лишавшее американцев сбалансированных оценок, росло как снежный ком. К бдительности призвал журналист Хэнсон Болдуин в статье, напечатанной в органе вооруженных сил США — журнале «Вооруженные силы»: печальная история о пастухе, который кричал «Волк!», когда волка не было, подчеркивает ситуацию, сложившуюся к лету 1947 г. Слишком много военных и их гражданских представителей преуменьшали военную силу Соединенных Штатов... И все же мы и теперь потенциально самая могучая держава на Земле, мы имеем огромные элементы военного превосходства, но у нас есть и заметные слабости»[178]. Подобные публикации готовили почву к резкому росту военного бюджета США. И это тогда, когда США владели атомной монополией.

Советская сторона сумела воспользоваться наличием на советской территории четырех американских бомбардировщиков (впервые произведенных в США в 1944 г.). Это были весьма совершенные машины, и они помогли СССР создать Туполеву, Ильюшину и Мясищеву для подготовки проекта четырехмоторного бомбардировщика с дальностью полета 3000 км. Одновременно, используя частично германские моторы, создавались истребители Як-15 и МиГ-9.

В январе 1947 г. Центральная разведывательная группа привела примеры восьми случаев, когда Советский Союз предпочел пойти на уступки — сократил оккупационные силы в Восточной Германии, ослабил напор за право вето в Совете Безопасности ООН, пошел на подготовку мирных договоров с Австрией и Германией.

Не переставая трудились за ограждением труженики Челябинска-40. В апреле 1947 г. здесь были получены два образца плутония.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ АМЕРИКА НА ВЕРШИНЕ ЗАПАДА

Доктрина Трумэна

В середине февраля 1947 г. специалисты госдепартамента описали восемь потенциальных кризисов. Собрав эти данные, Дин Ачесон обратился к государственному секретарю Джорджу Маршаллу в конце февраля 1947 г.: «Левый тоталитарный режим придет к власти в Греции», если Соединенные Штаты не вмешаются всей своей мощью[179].

Могущество США в послевоенные годы возросло не только благодаря необычайному броску, осуществленному экономикой страны, но и ввиду того, что остальной капиталистический мир переживал тяжелый экономический спад. Наиболее весомый потенциальный конкурент в капиталистическом мире — Великобритания, центр некогда величайшей империи, находилась в состоянии упадка. Из орбиты ее имперских прерогатив выходили Индия, Бирма, Египет, Палестина, из-под политического влияния — Греция и Турция. На форпосты прежнего английского присутствия заступали Соединенные Штаты. Наиболее драматическим образом это начало проявляться в Восточном Средиземноморье.

21 февраля 1947 г. английский посол в Вашингтоне лорд Инверчепел передал Дину Ачесону две британские памятные записки. Их смысл сводился к следующему: ресурсы Англии не позволяют ей оказывать помощь Греции и Турции после марта 1947 г.[180]. Гарри Трумэн и Джордж Маршалл оценили ситуацию следующим образом: «Мы должны принять наиболее важное за период после окончания Второй мировой войны решение»[181]. Было решено «предпринять незамедлительные шаги по предоставлению всей возможной помощи Греции и, в меньших масштабах, Турции»[182]. В Америке формировалась элита, готовая взять на себя активную политику во главе Запада в глобальных масштабах.

Речь шла не о судьбе двух средиземноморских государств, а об изменении американской политики на западноевропейском направлении. США уже закрепились в Западной Европе, проникли во многие колониальные владения европейских держав Задача-минимум к 1947—1948 гг.: западноевропейский регион сделать зависимым от США, колониальные империи европейских стран превратить в поле деятельности американских монополий, в ряде из них расширить американское военное присутствие. Запад получил колоссального по мощи лидера, которого у него не была со времен полуторастолетнего лидерства Британской империи.