Чисвикские ведьмы - Рэнкин Роберт - Страница 29

– Устраивает, – Тим чуть приподнял кружку. – Тост?

– Тост?

– За будущее, – провозгласил тост Тим. – Которое может таиться в прошлом. И за нашего общего предка, мистера Хьюго Рюна.

– За это я выпью, – согласился Уилл. Что и сделал.

– Как тебе шампанское? – спросил Хьюго Рюн.

Уилл задумчиво поглядел на свой бокал, пронизанный светом одной из хрустальных люстр, свисавших с украшенного лепкой и позолотой потолка «Кафе Ройял» на Пикадилли. Был ноябрь, год тысяча восемьсот девяносто девятый.

– Никуда не годится, – ответил Уилл, следя за пузырьками, которые поднимались на поверхность золотистой жидкости – Я отнюдь не горю желанием обсуждать этот вопрос со здешним сомелье…

Теперь он внимательно разглядывал этикетку на бутыли

– Однако я бы предположил, что это не «Шато Ротшильд» а скорее «Шато Уомберри».

Рюн одобрительно кивнул. Нынче вечером Гуру всех Гуру, Логос Эона, Первый и Единственный, Парень что надо облачился в костюм шотландского горца – по какой причине, Уиллу, как обычно, сказано не было. Вероятно, причина эта имела какое-то отношение к тому, что сегодня была пятница. Твидовый берет с пряжкой и орлиными перьями, парадный китель малиновой камки, килт из тартана,[47] рисунок которого Рюн придумал сам, кинжал за подвязкой левого чулка и шелковые туфли – достаточно, чтобы оказаться в центре внимания… впрочем, как всегда. Уилл щеголял в черном атласном фраке, белом галстуке и туфлях из лакированной кожи. Разумеется, они с Рюном не заплатили за эти наряды ни полпенни.

Уилл еще раз огляделся по сторонам, оценивая обстановку. Интерьер «Кафе Ройял» выглядел несколько неожиданно. Направляясь сюда, Уилл полагал, что увидит викторианский стиль во всем его великолепии: позолоченные колонны, раскрашенные статуэтки, мраморные камины и мебель в стиле рококо. Но здесь осталось мало викторианского – разве что расписной потолок и хрустальные люстры.

«Кафе Ройял» стало постмодернистским. Стулья и столы выглядели так, словно их купили в ИКЕА. Посуда была из белого фаянса, у ножей оказались пластиковые рукоятки. Стены этого прославленного заведения лишились роскошной гипсовой лепнины, расписанной пастельными тонами, вместо этого на них висели громадные полотна.

– Работы Ричарда Дэдда, – сказал Хьюго Рюн. – Он – любимый художник Ее Величества.

– И мой тоже, – добавил Уилл. – Был. Но Дэдд никогда не писал таких картин. Это больше похоже на Марка Ротко. Просто большие пятна краски. Чепуха какая-то.

Рюн поднес палец к мясистым губам.

– Мистер Дэдд – самый модный художник, – сказал он. – Последний портрет королевы его работы висит в Тэйт. Три галлона красной эмульсии, разбрызганной на полотне площадью в десять футов. Это не в моем вкусе, конечно, но мода есть мода. Кстати, мистер Дэдд сидит здесь.

Уилл обернулся:

– Который?

– Вот тот плотный коротышка. Рядом с этим дамским угодником Оскаром Уайльдом.

– С Оскаром Уайльдом? – переспросил Уилл.

– Ага. А ты его не знаешь? Подвизается в театре, когда не резвится в постели какой-нибудь очередной графини.

– Но я думал, что Оскар Уайльд… голубой.

– Ну, по крайней мере мордашка у него розовая.

– Я имел в виду, что он… педалить горазд.

Рюн от души рассмеялся.

– Ну что ты. Никто не любит дам так, как наш Оскар… – Рюн поймал взгляд Уайльда и махнул ему: – Привет, Оскар!

Оскар Уайльд сделал торжественное лицо и показал Рюну два поднятых пальца.

– Вот она, неизменная обывательская мелочность, – проворчал Рюн. – Все еще сердится из-за двадцати гиней, которые я у него одолжил.

– А кого вы еще здесь знаете? – спросил Уилл, разглядывая завсегдатаев «Кафе Ройял».

– Еще бы, – откликнулся Рюн. – Почти всех… а может быть, даже всех. Видишь того… м-м-м… рослого парня, который подпирает музыкальный автомат? Это Литтл Тич, который прославился исполнением неизменно популярного танца Большого Сапога. Или вон тощее создание с длинной черной бородой. Это граф Отто Блэк, владелец «Цирка-Фантастик». Этот прославился тем, что находит всяких монстров и показывает публике… Гнусный тип.

Потом Рюн указал на даму по имени Нелли Мелба, которую прославит популярный десерт, названный в ее честь,[48] и Обри Бердслея, чей эротический роман «Под холмом», прочитанный в трамвае, в двадцать третьем веке, вызвал у Уилла такую бурю чувств. Бердслею тоже предстояло прославиться – еще в молодости, – а потом умереть от туберкулеза.

– А это мистер Гладстон, – продолжал Рюн. – Которого всегда будут помнить из-за его портфеля.[49] А вот лорд Оксфорд, которого тоже будут помнить из-за его портфеля.[50] А вон там лорд Даффл, которого подобно им всегда будут помнить из-за его…

– Портфеля? – закончил Уилл.

– Не совсем.[51] А вон тот лорд Кэрриер, а это лорд Джонни…

– Думаю, пока с меня достаточно носителей сумок, – заметил Уилл.

– Согласен, – откликнулся Рюн. – Секрет в том, чтобы знать, когда остановиться.

– А это не лорд Колостоми? – спросил Уилл.[52]

– Нет.

– Зачем мы здесь?

– Это и в самом деле важный вопрос, – задумчиво произнес Гуру всех Гуру. – Вопрос, который смущал Человека с тех пор, как он стал человеком. Дарвин утверждает, что нашел ответ, но то же самое говорит архиепископ Кентерберийский. Оба мои добрые друзья, и оба искренне заблуждаются. Истинная причина, почему мы здесь…

– Я имею в виду – зачем мы с вами сидим здесь и пьем шампанское, которое не заслуживает доброго слова.

– На этот вопрос ответить куда проще. Мы ждем джентльмена, который нас сюда пригласил. Мы пришли чуть раньше назначенного времени. Сигару?

Величайший маг всех времен взял с белоснежной салфетки раскрытую серебряную коробку с сигарами и протянул ему. Уилл покачал головой. Рюн пожал могучими плечами, выгреб пригоршню сигар, сунул одну себе в рот, а остальные запихал в верхний карман.

– Магия…

– Если уж говорить о магии… – Уилл почувствовал, что закипает, – вы давным-давно обещаете показать мне что-нибудь такое. Если уж говорить откровенно – с тех пор, как мы познакомились. Не будете ли вы так любезны сделать что-нибудь впечатляющее? Допустим, улучшить вкус шампанского?

Рюн вскинул бровь – вернее, полоску редких волосков, отмечающих местоположение надбровных дуг.

– С магией не шутят, – проговорил толстяк. – Смотри.

Он щелкнул пальцами. На кончиках большого и указательного пальцев его правой руки вспыхнул язычок пламени, от которого Рюн прикурил сигару.

– Фокус для мюзик-холла, – буркнул Уилл. – Дэн Лейно делает точно так же.[53]

Загадочно улыбнувшись, маг затянулся, затем поспешно подул на кончики пальцев, чтобы погасить пламя.

– Так кто нас угощает сегодня вечером? – спросил Уилл.

– Один мой очень близкий друг, – Рюн выпустил густую струю дыма и проговорил: – Мы подружились в Оксфорде. Но он подвизался на ином поприще. Он одержим логикой. Впрочем, в свое время я помог ему пару раз – когда его логика оказалась бессильна.

– Так кто он?

– Скоро увидишь, – великий гуру поднял левую руку. – О, я чувствую его приближение.

Хьюго Рюн поднялся, отодвинул стул и обернулся, чтобы приветствовать прибывшего – высокого, очень худого джентльмена в безупречно пошитом фраке. В руке джентльмен держал модный кожаный саквояж.

– Уильям, – обратился Рюн к Уиллу, – позволь представить тебе моего лучшего друга, мистера Шерлока Холмса.

Уилл вскочил и сунул пятерню самому прославленному из всех детективов мира, созданных человеческой фантазией. Он понимал, что разинул рот и вытаращил глаза, но… Такого просто не может быть. Или может?