Навеки моя - Рэддон Шарлин - Страница 66

– Если все так просто, – Кельвин подмигнул Бартоломью, – то у тебя самая здоровая душа во всей округе, Гуди.

Миссис Гудман одернула его руку, когда он мягко ущипнул ее руку:

– Хватит, молодой человек! Кельвин засмеялся:

– Молодой человек! Черт, Гуди, ты говоришь, как будто ты лет на двадцать старше меня или как будто ты моя мать, а ты старше меня всего-то на пять лет!

– Иногда я чувствую себя твоей мамой, – Гуди вздохнула. – Господь свидетель, она тебе все еще нужна.

С таким видом, как будто бы миссис Гудман до этого не замечала присутствия Эри, она воскликнула:

– Невеста! О, наша маленькая невеста тоже здесь! Здравствуй, здравствуй. Я – Эми Гудман, но ты зови меня просто Эми.

Эри почувствовала себя в теплых, материнских объятиях, пахнущих мукой, жиром и ванилином. Чувство, Которое она не испытывала лет с тринадцати, пробежало по ее жилам, и в ее глазах неожиданно заблестели слезы. От смущения щеки ее покраснели, но Эми Гудман слишком торопилась в дом, чтобы посмотреть, что там на плите, и ничего не заметила. Эри украдкой зашла в коридор и вытерла глаза обратной стороной ладони. В коридоре пахло узамбарской фиалкой[15], само растение с багровыми цветами стояло на трюмо. Из кухни доносились звуки стульев, передвигаемых по деревянному полу – миссис Гудман рассаживала мужчин, Кельвина и двух его сыновей – подростков. Мужские голоса звучали как успокаивающая музыка, в нее врывалось сопрано хозяйки и звяканье посуды – ужин разливали в тарелки.

В одиночестве, чувствуя себя всеми забытой, Эри стояла в переднем коридоре. Ее одолевало ощущение собственной ненужности – в другой комнате сидела за ужином семья. Семья, которая все еще не приняла ее в свои члены. На секунду она пожалела о том, что отказалась поехать с Причардом к его друзьям. Она чувствовала, что совсем одинока. Она чужая и в семье Бартоломью, и своему мужу и его друзьям-бейсболистам, и даже на маяке, который все же был ее домом.

Она в который раз подумала, что, возможно, ей нужно поискать свое место под солнцем где-нибудь еще. В Греции, например. Откуда она знает, может, там ей понравится? Но ей достаточно было вспомнить, как ее отец исходил кровью, лежа в кровати, чтобы понять, что она никогда не сможет быть счастливой среди людей, которые считают своих женщин разменной монетой в достижении почета и богатства. Среди людей, которых не очень-то волнует любовь молодых женщин.

А если дядя Ксенос найдет ее, то ей уже будет все равно, потому что она умрет.

Если бы Бартоломью знал, насколько опасен дядя Ксенос и насколько непрочным по этой причине является ее брак, забрал бы он ее к себе? Женился бы он на ней? Стал бы он защищать ее, даже ценой собственной жизни? Наверное, он защищал бы ее не так долго, как он наказывал себя за то, что не смог спасти Хестер, и за то, что любил чужую женщину, а не свою жену.

Со вчерашнего дня, когда доктор Уилле объявил, что Хестер не переживет ночь, Бартоломью говорил только по необходимости, а с Эри не говорил вообще. Он в одиночестве сидел рядом с постелью Хестер, держа ее измученную, худую руку, пока наконец ее душа не покинула бренного тела, прекратив ее земные страдания.

Этим утром, до того как ее тело не разложилось окончательно, Хестер была похоронена в гробу, который Бартоломью сделал сам. Он так захотел. На крышке гроба, под ее именем, он написал: «Все люди ошибаются, но только Бог умеет прощать». Да, он не простит себя. Эри боялась, что он не сможет простить и ее.

– Эри?

Голос прозвучал так близко, что вырвал ее из плена собственных мыслей. Ее сердце екнуло. Она обернулась, чтобы взглянуть ему в лицо. Но это был не Бартоломью, а его брат.

– С тобой все в порядке?

– Да, Кельвин, спасибо. Я просто смотрела на эти прекрасные фиалки.

– Это Гуди выращивает их. Не забудь сказать ей, что цветы тебе понравились, она будет счастлива. С тех пор как пару лет назад умер ее муж, выращивать цветы и хвастаться перед моей семьей стало делом ее жизни. А теперь пойдем перекусим. Мы все переживаем, куда же ты делась.

Разочарованная, что это был не Бартоломью, она пошла за Кельвином в кухню. А ведь он когда-то так скучал по ней, что искал в лесу ее следы!

Эри посадили между миссис Гудман и Кельвином, который сидел во главе стола. Бартоломью сидел напротив, все остальные располагались по сторонам. Его взгляд, когда она посмотрела на него, был направлен в пустую тарелку. Она подумала, что он не хочет смотреть ей в глаза.

Эми Гудман передала ей дымящееся блюдо с толченой картошкой.

– Вот, дорогая, насыпай себе, а то что-то ты слишком худая. Да и вообще, что-то ты устало выглядишь. Надеюсь, ты еще не беременна? Молодоженам нужно немного времени, чтобы сначала привыкнуть друг к другу до того, как взять на себя ответственность родить ребенка.

Бартоломью поднял голову. Эри бросило в жар.

– А где этот молодец, за которого ты вышла замуж? – спросила миссис Гудман, не обращая внимания на смущение Эри. – В такой день он должен быть здесь рядом с тобой и Бартоломью.

– Ему нужно было о чем-то поговорить со своим другом Стаффи до того, когда мы отправимся домой.

– Стаффи Симзом? Я видела его жену вчера в аптеке, и она мне сказала, что они с мужем уезжают к родителям в Бэй-Сити сегодня, – миссис Гудман пожала плечами. – Наверное, планы изменились.

Эри что-то пробормотала в ответ, но ее мысли и взгляд были сосредоточены на Бартоломью, который был похож на ястреба, ужин которого только что ускользнул в свою норку.

Причард катался по смятой постели, прижимая Нетти к себе. Перевернувшись на спину, он поднял ее так, чтобы ее груди свисали над ним, как спелые персики с дерева. Его язык нежно обнял одну розовую вершинку, затем другую. Нетти застонала и начала крутить бедрами.

– Господи, как я по тебе скучал! – прошептал Причард.

– Правда?

– А ты разве не видишь? – он потянул ее грудь чуть назад, и его возбужденная плоть вошла во влажное тепло между ее ног. Его голос становился все более хриплым.

– Чувствуешь, как я скучал?

Нетти улыбнулась:

– Конечно, Аса.

– Нетти, не называй меня так. Мне еще далеко до великого питчера Асы Брейнарда. Ты же знаешь.

– Да, но в прошлой игре ты безупречно подавал.

– Но до Асы мне все еще далеко, дорогая.

Улыбаясь, она чуть-чуть пригнулась так, чтобы ее груди касались его тела.

– Для меня ты Аса. У тебя великолепная бита, и ты никогда не промахиваешься, – одним движением она до конца села на его ожидающую в нетерпении плоть. – К тому же твоя бита самая большая и лучшая во всей лиге.

Причард не стал спорить с ней. Он был слишком возбужден, слишком хотел показать ей, насколько хорошо он усвоил ее уроки в частной школе любви.

Ее руки охватили его бедра. Она возносила его к вершинам блаженства, двигаясь так быстро, как не подавал даже сам Аса Брейнард. Нетти провел рукой по его еще безволосой груди и, склонившись к его плечу, поцеловала его.

– Господи, Причард, как мне не хочется, чтобы ты уходил!

– Мне тоже, дорогая.

После секундной паузы она сказала:

– Ты уже спишь с ней?

Он не стал спрашивать, кого она имела в виду.

– Я не прикасался к ней с тех пор, как встретил тебя, Нетти. У меня даже желания не было!

– Хорошо, – она поцеловала его в подбородок. – Я бы выгнала тебя, если бы ты спал с ней.

Угрожающий тон ее голоса сменил беззащитный:

– Я никогда ни к кому не относилась так, как отношусь к тебе, Прич. Я бы не пережила, если бы знала, что ты идешь домой и спишь там с другой.

Причард еще сильнее прижал ее к себе.

– О, Нетти, я тебя люблю, а не ее, – для него самого эти слова были такой же неожиданностью, как и для нее.

Вспыхнув от удовольствия и волнения, Нетти чуть приподнялась на локтях. Ее тело почти прикрывало его.

– Ты действительно любишь меня, Причард? – спросила она, смотря ему в глаза.