Навеки моя - Рэддон Шарлин - Страница 55

Он спрыгнул с кровати и натянул брюки. От удивления он не смог произнести ни слова, когда открыл дверь и увидел на пороге Хестер, на которой была лишь ночная сорочка, казавшаяся снежно-белой в свете фонаря.

– Могу я войти? – спросила она с улыбкой, которую можно было бы назвать соблазнительной, если бы Хестер могла выразить в ней достаточно страсти.

Бартоломью осторожно посмотрел на нее.

– В чем дело? Тебе нездоровится?

Улыбка пропала с лица Хестер, и она поджала губы – верный знак недовольства. Но ее тон остался мягким:

– Нет… Просто одиноко.

Еще один сюрприз. До этого Хестер не нуждалась ни в ком, кроме себя самой. Его мозг был настолько перегружен подозрением и удивлением, что он даже не догадался стать в сторону и впустить ее в комнату. Он просто стоял, вытаращив глаза на жену.

– Женитьба Причарда навеяла на меня кое-какие размышления, – Хестер протиснулась мимо него в комнату, в которую она входила лишь для того, чтобы убрать ее. Ее тон, тембр голоса! Бартоломью подумал о том, что она пришла по какому-то необычному поводу. Что-то у нее было на уме!

– Я все время была тебе хорошей женой. Даже ты не сможешь отрицать этого, – она провела кончиками пальцев по комоду, как бы показывая его чистоту. Затем она подняла его рубашку, лежавшую около кровати, и аккуратно сложила ее. – Я содержала дом в чистоте, готовила тебе хорошие горячие обеды, помогала тебе в работах по хозяйству. – Она положила рубашку на комод, повернулась и пристально посмотрела на него. – Я уверена, что ты считаешь несколько необычным то, как я трачу твои деньги, но большинство хозяек на маяках тратят на мебель и одежду намного больше, чем я.

В ее неподвижных карих глазах читался упрек, которого она почему-то не произносила вслух. Бартоломью постарался скрыть улыбку. Чего бы она ни хотела, она отчаянно пыталась получить это. Настолько отчаянно, что пожертвовала ради этого своей ханжеской гордостью. Любопытство взяло верх над его недоумением по поводу столь необычного для Хестер поступка, но он не стал помогать ей вопросами, а просто стоял и молчал.

Как будто почувствовав его удивление, Хестер опять недовольно сжала губы. Затем она указала на пустую кровать.

– Единственное, в чем ты можешь меня упрекнуть, так только в этом, – ее голос зазвучал неуверенно. – Я решила исправить эту допущение прямо сейчас.

– Мне кажется, ты хотела сказать «упущение», Хестер.

– Какая разница?

Она повернулась, и он увидел, что она расстегнула пуговицы на комбинации. Легкое движение плечами и комбинация упала к ногам, обнажив ее худое, свечкообразное тело. Как будто она вся была из не застывшего парафина! Он отвел взгляд от ее худых, непривлекательных форм и вдруг услышал, что она залазит в постель. Изумленный, он несколько мгновений стоял неподвижно, лишившись возможности воспринимать окружающее. Из всех фокусов, которые он ожидал от нее, этот был самый невероятный. Он никогда не верил в то, что она вообще способна на такое! Его шок постепенно проходил, а вместе с этим к нему возвращалась способность мыслить. Он начал понимать происходящее. Неожиданно его наполнил гнев.

Что бы с Хестер ни происходило, она была настолько сильно испугана, что решила, что она будет наказана за неисполнение своих супружеских обязанностей. Вдруг Бартоломью ощутил, сколько удовольствия доставляет ему ее страх. Ему захотелось стать таким же злобным, какой была она.

– Вставай, Хестер. Это все равно не вылечит тебя.

Она взглянула на него, но Бартоломью смотрел вниз. Он не хотел смотреть ей в глаза. Будь он проклят! Он трахал эту свою маленькую стерву в лесу. Теперь, когда она вышла замуж за этого идиота Причарда, Бартоломью считает, что с ней можно делать это каждый раз, когда он захочет. Хестер знала, что Бартоломью считает ее ничтожеством. А теперь он еще и выставляет ее за дверь! Ему было плевать, что Бог так ужасно наказывал ее. Но ничего, она отомстит. Она найдет способ избавиться от Эрии Скотт Монтир.

Со всем достоинством, которое Хестер только могла изобразить, она поднялась с кровати и надела комбинацию. Затем она остановилась рядом с мужем, которому отдала семь лет своей жизни.

– Ты, неблагодарный ублюдок! После всего того, что я сделала для твоего мерзкого отца, а потом для тебя, ты беспокоишься только об этом своем отростке между ног. Только такой шлюхе, как она, понравится, что ты всаживаешь в нее эту штуку. Ей тоже нравится брать его в рот, как и другим шлюхам?

Бартоломью сделал вид, что не понимает. Так было безопаснее. Иначе он просто убьет ее.

– Я не ходил к шлюхам, Хестер.

– Твоя драгоценная Эри – шлюха, что бы ты сам ни думал.

Его рука сползла с дверной ручки и сжалась в кулак.

– Заткнись, Хестер, пока ты не пожалела о своих грязных словах.

Дрожь возбуждения пробежала по ней, когда она услышала металл в его голосе. Его глаза потемнели. Такими они были тогда, в саду, когда он взял ее. Она улыбнулась. Наконец-то она смогла вызвать в нем хоть немного страсти, после стольких лет безразличия.

– Никогда я не буду жалеть о том, что говорю о твоей возлюбленной шлюхе, – он задыхался от ярости, а она продолжала:

– Нет на земле таких грязных слов, чтобы полностью описать ее. Ты заметил, какой на кухне стоит запах? Она принесла букет лесных цветов. Чтобы отблагодарить меня за спасенный ростбиф. Тупая маленькая сука сунула в центр своего букета скунсову капусту! У нее даже хватило ума принести в дом кошку, как будто в насмешку надо мной. Ну, ничего, посмотрим, кто будет смеяться последним…

– Закрой рот, Хестер, а не то я…

– Оставь свои угрозы для других! Для тех, кто тебя боится. Скажи хоть слово о моем городском прошлом, и я всем расскажу, что ты заставил своего племянника жениться на ней, чтобы она жила рядом с тобой. Она просит тебя лапать ее, Бартоломью? Она бегает за тобой, как сука во время течки?

Бартоломью почти физически ощущал острое желание убрать злобный взгляд у нее с лица и еще больше – мерзость из ее души. Но однажды он уже попробовал поступить так, это оказалось слишком тяжело для него. Он смотрел на жену. Внезапно ему показалось, что в ее глазах светится такой же странный блеск страсти, какой он видел тогда, когда впервые взял ее. Он вдруг успокоился и улыбнулся.

– Ты больна, Хестер, и не только телом. Ты же знаешь, что если дойдет до развешивания грязного белья, то ты будешь выглядеть похуже, чем Эри. Даже Причард откажется поддержать тебя. У него нет претензий к своей молодой жене, – он устало облокотился на дверь. – Завтра я повезу тебя к доктору Уиллсу. Мне кажется, у тебя лихорадка. Ты вся вспотела, хотя воздух сегодня прохладный, и от тебя пахнет, как от протухших яблок.

Ее щеки вспыхнули ярким румянцем.

– Если я и больна, то только из-за тебя, из-за твоего желания покрыть каждую женщину, которую ты видишь.

– Это неправда, Хестер, у меня, например, нет ни малейшего желания проделывать это с тобой, – он взял ее за руки и вывел из комнаты. – Я проведу тебя в твою комнату. Завтра на рассвете будет прилив. Будь готова выехать за час до него.

– Я уже сказала тебе, мне не нужен доктор, потому что причина моей болезни – это ты, Бартоломью Нун. И я не позволю доктору прикасаться ко мне. Он такой же развратник, как и ты, он пользуется своими докторскими словечками лишь для того, чтобы поглазеть на раздетую женщину.

– Может, ты хочешь сходить в церковь? Завтра ведь воскресенье.

Когда Хестер услышала о церкви, она вся напряглась, и в ее глазах промелькнул страх.

– Да, да мне нужно сходить в церковь. Господь достаточно меня наказал. Хуже уже не будет.

Бартоломью открыл дверь в ее комнату и проводил жену до кровати.

– Не туши лампу, – сказала она, заползая под одеяло, – я не выношу темноты… там прячется дьявол, он охотится на нас. И посмотри, чтобы здесь не было котов. Если хочешь разозлить меня, поступи, как эта стерва и пусти в мою комнату какого-нибудь вонючего кота.