И прольется свет - Рыбкина Наталья - Страница 2

Грациозным движением, поднявшись с пола, женщина облизала пальчик и задумчиво посмотрела на свой завтрак. Присмотрела лакомый кусочек, уже протянула руку, но остановилась. Есть больше не хотелось, она неторопливо открыла дверь, вышла из дома. На крыльце сидели угрюмый бледный мужчина с острыми зубами и большой серебристо-серый волк, горящие глаза которого напоминали раскаленные угли, они в унисон выли на луну. Женщина дернула точеным плечиком, гневно посмотрела на них, и эти фальшивят. Почувствовав опасность, нелюди торопливо скрылись в доме. К тому же одними песнями сыт, не будешь. Постояв с минуту на крыльце, ведьма чуть слышно шепнула:

Через секунду ведьма исчезла в синем пламени, а с крыльца ввысь взвился орел с карими глазами. В ночи раздался его клекот.

Утром соседи нашли два мертвых тела. Кровавое месиво уже мало напоминало пышущих здоровьем мужа и жену, и представшее зрелище заставило содрогнуться самых крепких мужчин. Крестясь и вздыхая, односельчане сожгли дом соседей, вместе с их мертвыми телами.

Вскоре деревня занималась своими делами, как ни в чем не бывало. Про себя каждый из них молился Солнцеликим Богам, чтобы эти жертвы стали последними, и с уверенностью думал о том, что никогда не пустит в дом чужака, просящего о помощи, даже если это будет беспомощная женщина.

—2-

Ночь кутала лес в плотное покрывало мрака, стояла тишина, только вековые деревья переговаривались шелестом лохматых ветвей, храня покой своего царства с незапамятных времен. Раздался треск сухой веточки, между могучими стволами мелькнул чудовищный силуэт. Ветви затрепетали, передавая весть, что ночной кошмар появился вновь. Порождение человеческой злобы не забыло родных пенатов. Сотни лет в Благословенном лесу царил относительный покой. Кроме лерд, оборотней и вампиров никто не забредал за тонкую стенку заклинаний, наложенных на лес в стародавние времена Солнцеликими Богами. Где хитростью и коварством, где грубой силой нечисть собирала кровавый урожай в лесной деревушке Лисске, окруженной стройными кокетливыми березками. Так продолжалось многие века, пока человек не впустил демона в свое тело и защитная пленка вокруг леса стала истончаться. Нечисть, чувствуя слабость «стены» стала пробовать ее на прочность, искать лазейки.

«Только вчера деревенские жители похоронили супружескую пару, неосторожно впустившую в свой дом лерду, а сегодня новая напасть», — сокрушались древесные богатыри, не в силах что-либо изменить.

Демон, не подозревая какую панику вызвало его появление, продвигался вперед яростными прыжками. Серая свалявшаяся шерсть начиналась с массивных ног и заканчивалась на уродливом рыле, похожем на искаженную бешенством морду кота. Длинные когти зверя задевали стволы деревьев, оставляя глубокие раны, сочившиеся белесым соком, в раскосых глазах пылало алое пламя. Демон-кот стремился к спрятавшейся в лесу деревушке, он хорошо знал дорогу. Его человеческая часть визжала от восторга, он вернулся убивать обидчиков. Демоническая сущность предвкушала свежие сердца: сладкое кровавое мясо и души. Человек, впустивший в себя демона, утратил способность жалеть и сочувствовать. Что с того, что демон сожрет чью-то душу, а тень души навеки попадет в мир Вечного Сумрака, место обитания демонов? Главное, что он отомстит всему человечеству за унижения прошлых лет.

Ветхие домишки, казалось выскочили из-за деревьев словно чертик из табакерки. Конечно не царские хоромы, но все опрятные, крепко сбитые. Каждый дом снабжен массивной дверью, которая могла удержать оборотня, беснующегося в ночи. На окраине тлели остатки костра, демон-кот принюхался, пахло смертью. Ревнивым взглядом новоявленный монстр осмотрел Лисску, остальные дома целы.

Предвкушая хорошую охоту, демон потихоньку заурчал от удовольствия, подбежал к дому с синей крышей, нырнул в трубу. Имея крепкие двери и ставни на небольших оконцах, никому из жителей не приходило в голову защитить очаг. Привыкшие к относительно безопасной жизни в Благословенном лесу люди перекрывали печь простой медной заслонкой, вместо обычной в других местах серебряной. Серебро, вопреки расхожему мнению не могло убить демона-кота, но шерстку бы слегка подпалило. Смятая заслонка грохоча откатилась в угол, монстр вихрем ворвался в дом. В углу мелькнул образ Солнцеликого Бога: кроткое лицо, сложенные в молитве ладони, казалось, он укоризненно смотрит на демона. Острый коготь со скрежетом разрезал икону. Супруги, мирно спавшие в объятиях друг друга, подскочили, спросонья пытаясь понять, что происходит.

Мужчина умер сразу, рана расцвела на шее большим красным цветком. Женщине повезло меньше, монстр отрезал ей ноги ниже колен, не желая даровать легкую смерть. Истекая кровью, та с ненавистью смотрела на убийцу мужа. Демон-кот смеялся, кривляясь, ходил вокруг несчастной женщины. Шерсть на лице топорщилась, клыки желтели в темноте.

— Смотри на меня, Эая, смотри. Узнаешь меня в личине демона? Я сильно изменился.

— Я не знаю тебя, демон.

— Я тот, кто раньше был Иганом! Тот над кем ты смеялась. Я до сих пор слышу этот смех.

— Ты лжешь. Поросенка съел демон.

— Поросенок…для вас я всегда был жалким Поросенком, подобием человека… Нет! Вы все умрете! Я убью каждого человека в деревне: мужчину, женщину, ребенка. Жалкий, беспомощный Поросенок навсегда сотрется из памяти. Останется только демон-кот — коварный, жестокий и непобедимый.

— Иган, если ты находишься в теле монстра, борись с ним. Он зло.

— Глупая женщина, зачем мне бороться с самим собой? Мы с демоном теперь единое целое, я добровольно впустил его в свое тело. Он облек мое смертное тело в свою бессмертную сущность. Теперь я всемогущ! Бессмертен! Непобедим! Когда я был человеком, то любил тебя. Я мог дарить тебе подарки достойные королевы: шелка, драгоценности, но ты отвергла меня.

— Ты был бедней церковной мыши.

Демон не слышал слабого голоска жертвы, он упивался своим величием.

— Вместо прекрасного Игана, ты выбрала в мужья кузнеца с мозолистыми руками.

— Мой муж самый замечательный человек на этом свете…— голос женщины затихал, из изуродованного тела по капле уходила жизнь.

— Твой кузнец мертв.

— …и на том свете.

— Моли о прощении и ты умрешь быстро и легко.

— Я проклинаю тебя.

— Ой-е-ей, как мне страшно.

— Где-то поросенка режут? — силы покидали Эю, она хотела умереть.

— Ты пожалеешь о своих словах, — голос демона-кота был холоден как лед.

— Я жалею, что не могу вырвать твое сердце.

— Зато я могу это сделать. Тебе известно, что меня называют пожирателем сердец, в этом мне нет равных. Но сначала ты посмотришь, как я поедаю сердце твоего мужа. Смотри, не отводи глаз, — демон погрузил свою руку в грудь мертвого мужчины, вытащил еще теплое человеческое сердце и начал пожирать его. — Пусть это станет твоим последним воспоминанием в жизни.

Демон солгал, последним воспоминанием Эаи оказалось ее собственное сердце, трепещущее в когтях демона. Иган в теле демона с удовольствием наблюдал, как в последний раз дернулось изувеченное тело и замерло навсегда. Он всегда наслаждался мучениями жертв, но смерть Эаи доставила ему ни с чем не сравнимое наслаждение. Как приятно будет убивать бывших односельчан. При одной мысли об этом из пасти выделилась обильная слюна. Он поднес кровоточащее сердце к морде, лизнул его длинным раздвоенным языком, затем откусил большой кусок и стал со смаком его пережевывать, стараясь растянуть удовольствие. Перешагивая через порог, демон споткнулся. Мелькнула мысль: «Плохая примета, счастья не будет». Взял себя в руки, демон все-таки, потрусил к лесу, собираясь продолжить охоту следующей ночью, чуткий слух уловил донесшиеся от соседнего дома слова: «демон-кот». Пришлось вернуться. «Ой, не будет счастья!» Бесшумно забравшись на крышу, он скользнул в печную трубу. Устроившись поудобнее в печи, демон прислушался. Он решил узнать, что о нем говорят, а затем убить хозяев дома, поймать, так сказать, сразу двух зайцев.