Время карликов - Рыбинский Игорь Егорович - Страница 4

– Я люблю тебя, Рита.

Это было неправдой, как неправдой была вся жизнь его до этого. Но так вдруг не захотелось возвращаться в маленькую квартирку на первом этаже неуклюжего дома, в квартирку, в одной из двух комнат которой ютились родители, а во второй Вовка жил со старенькой бабушкой. Вспомнился вдруг совмещенный санузел с сидячей ванной и коричневым от старости унитазом. Тесная пятиметровая кухонька, стол, на котором он писал свой труд, комары, стаями прилетающие из близкого подвала с ранней весны до первых морозов, – все это пронеслось в мозгу и скрылось в далеком и темном прошлом, куда уже не хотелось возвращаться.

– Я люблю тебя, – шепотом повторил Высоковский.

И счастливая невеста впилась в его дрожащие от неправды губы мелкими острыми зубами. За ее спиной в зеркальной дверце буфета отражалась влюбленная парочка. Вовка, обнимаясь, смотрел на пухленькую сокурсницу, на себя самого, видел свои тощие ключицы и темные растрепанные волосы на гениальной голове и думал: «Все случается помимо воли, но для блага сознания». Он даже хотел отстраниться и побыстрее записать умную мысль, но Рита целовала глубоко и часто, воздуха не хватало не то чтобы быть счастливым, но и дышать. Дождь за окном сек по стеклам, и ветер выдувал протяжную и скрипучую песню; верещал финский холодильник, и быстро подсыхала горка красной икры на блюдечке с изображением целующихся кавалера и дамы, взятых с картины галантного художника Антуана Ватто. Вскоре Рита, обернув чресла жениха в кухонное полотенце, провела его в свою комнату, где чувствовалось недавнее пребывание высокопоставленных родителей, обследовавших состояние постели. Простыня как вещественное доказательство уже была изъята, и потому пришлось целоваться, лежа на жестком гобеленовом матрасе. Но слава дождливым небесам – надолго это не затянулось. Как только Вовка натянул на себя рубашку и все остальное, в комнату, предварительно постучав, вошел будущий тесть, твердо сказавший с порога:

– Сейчас едем обедать в «Асторию», потом возвращаемся, а завтра с утра вы подаете заявление.

После этих слов Рита бросилась на шею отцу, а Володя изобразил на лице бешеный восторг.

Честно скажу, на свадьбе я не присутствовал, хотя очень хотелось бы солгать и причислить себя к высшему обществу, но все же, правда превыше всего; некоторые говорят даже, что правда дороже свободы слова, но мне все-таки милее свобода в общепринятом понимании, и потому я говорю только об известном мне доподлинно и из самых достоверных источников. Регистрация состоялась во дворце на улице, носящей в те годы имя идеолога народничества, торопливо уехавшего в эмиграцию, чтобы издавать там журнал «Вперед». Несколько экземпляров этого популярного в царской России журнала достигли все же территории нашей Родины, и потому все прогрессивные люди отечества слышали о злободневных статьях, а некоторые даже видели счастливцев, которые уверяли, что знают тех, кто их читал. Но это было очень давно: уже в позапрошлом веке.

Кажется, я отвлекся. Прошу прощения у читателя, который еще продолжает знакомиться с моим повествованием, но уж слишком сильно мне хочется показать истоки того явления, или лучше сказать, тех событий, подробности которых мне известны не понаслышке: ведь я сам был их участником, так как проживал в одном городе с героями моей грустной повести.

Итак, регистрация брака Владимира Фомича Высоковского и Маргариты Петровны Подковиной состоялась на Фурштатской улице, которая тогда именовалась Петра Лаврова. Все было, как говорится, по высшему разряду, а если быть точным в деталях, то по самому высшему. «Свадебный марш» Мендельсона-Бартольди исполняли скрипачи из оркестра всемирно известного театра, напутственную речь молодоженам произнес случайно оказавшийся в нашем городе министр путей сообщения. Он хоть и был проездом, произнес первый тост, выпил залпом шампанское, вдребезги разбил свой бокал об инкрустированный паркет Дворца бракосочетания, после чего, вытерев салфеткой губы, поцеловал невесту взасос. А счастливые родители Риты хлопали в ладоши и от души смеялись. Молодая жена тоже шмякнула об пол парочку-другую фужеров, поцеловалась два раза со свидетелями и один раз с Вовкой. Всем было весело, играли скрипки опять-таки Мендельсона – симфоническую увертюру «Фингалова пещера», а Высоковский отыскал глазами стоящих позади всей толпы родителей и бабушку. Они были такие маленькие и незаметные за всеми почетными гостями, что ему захотелось заплакать от жалости к ним. А родители и бабушка уже и так вытирали слезы от любви к своему сыну и внуку. Среди всех приглашенных было несколько криворожих подруг невесты, два приятеля жениха – тех самых, что читали его экономический труд, запершись в кабинке факультетского туалета. А еще присутствовал Вовкин друг детства – Витька, причем самый лучший друг, с кем Высоковский дружил уже много лет, потому что они жили в одном дворе и даже какое-то время учились в одном классе.

Что можно сказать про Виктора? Тогда он был вполне рядовым членом общества, каковым, впрочем, и оставался долгие годы, несмотря на дружбу с великим Высоковским. Сейчас уже сложно сказать, был ли Виктор на торжественном ужине в «Астории» – кто-то из присутствующих там в тот вечер говорил, что был, а кто-то уверяет, что Виктор Николаевич отсутствовал.

Ну, хватит о нем. Зачем тратить время на парня, который только тем и знаменит, что в ранней юности катал на своем мотоцикле будущего финансового гения.

3

Нет, время было замечательно прекрасное. Тогда – в тысяча девятьсот семьдесят девятом году все жили одинаково. Может быть, у кого-то и была отдельная квартира, а у другого комната в коммуналке; зато первый был инженером с окладом в сто двадцать рублей, а у второго, на токарном станке перевыполняющего нормы, – почти триста. Зато водка стоила три шестьдесят две, а колбаса – два двадцать. Не говоря уже о дефицитных книгах и фильмах на производственную тему, крутящихся на телевизионных экранах. Если все сложить, а потом поделить, то получалось, что у нас общество равных возможностей и финансовых потребностей. Непонятно только: откуда брались богатые невесты, у родителей которых был автомобиль, квартира с количеством комнат более трех, дом за городом и возможность покупать джинсы «Levi's» за сорок рублей.

Первую брачную ночь Высоковский помнил так же, как и большинство молодых людей, впервые вступающих в брак. Зато Рита обладала феноменальной памятью и утром сказала мужу:

– Я ждала от тебя подвигов, а ты такой же, как и все.

Веселенькое обобщение, хотя и задело самолюбие Володи, заставило его задуматься. Оказалось, что невеста и жена не могут существовать в одном лице, и вообще это две большие разницы: вечером рядом была скромная девушка, а утром глядь – лежит многоопытная женщина, которая укоряет тебя за бесцельно прожитую брачную ночь. И после всего этого молодая жена уверена в том, что сделала тебя счастливым.

Но жизнь и в самом деле изменилась. В первый день после женитьбы, разбирая коробки с подарками, Высоковский обнаружил там много дефицитных вещей: наборы хрустальных бокалов, японские чайные сервизы, позолоченные зажигалки, комплекты постельного белья, американские джинсы и ирландские свитера. Вспомнив, что на факультете есть студент, одевающийся не по средствам, Вовка пригласил его в гости и продал почти все оптом, присоединив впридачу и настольный чернильный прибор тестя из бронзы и яшмы, найденный в кладовке. Старшекурсник, ничему не удивляясь, оценил предложенное в пять тысяч рублей, которые тут же достал из кармана. Ощутив в руках пачку полусотенных, Высоковский растерялся: такие деньги родители не смогли скопить и за двадцать два года совместной жизни. А тут – нате! Из кармана такое богатство. И тогда Володя понял, что юность – это период, данный для того, чтобы сделать свою последующую жизнь счастливой и прекрасной.

Но как? Свадьбы и подарки случаются не каждый день, рассчитывать на карьеру после получения диплома можно было вполне, однако и по служебной лестнице пришлось бы подниматься не один год. Но все же, подержав в руке банковскую упаковку купюр, Высоковский понял, для чего он создан на самом деле. Женившись почти что случайно на девушке, которую никогда не сфотографируют для обложки журнала, он все же понял, что нашел свою любовь. Любовь – это ощущение власти, которую дают деньги, важен сам процесс любви, а не ее результат. Деньги нужны лишь для того, чтобы появились новые деньги, делая чувство власти почти вселенским. Домик у моря, яхты, роскошные автомобили – все это лишь атрибуты власти, но никак не цель. Основную функцию денег Владимир Фомич понял почти сразу, когда задумался о том, как ему потратить пять тысяч рублей. То есть у него было немногим больше, чем пять тысяч, ведь на свадьбу некоторые из приглашенных принесли не коробки или пакеты, а конверты, в которых лежали по две одинаковые сторублевые купюры с портретами вождя российской революции. Глядя на эти портреты, выполненные неизвестным гравером, Высоковский мечтал тоже совершить что-нибудь великое. И хотя стартовый капитал не так уж и мал, но с пятью тысячами революцию не сделать. А жизнь вскоре сама предоставила шанс.