Время карликов - Рыбинский Игорь Егорович - Страница 10

– Хорошо, что ты Афганистан прошел, – позавидовал Владимир Фомич другу, – я вот тоже хотел записаться туда добровольцем, но медкомиссию не прошел.

А Подрезов только улыбнулся:

– Да не был я там.

И он поведал о последних годах своей жизни, которая, конечно, была не такой замечательной, как у его друга, и потому я не буду пересказывать его слишком долгий рассказ. Скажу лишь, что Виктора жизнь забросила в Африку, где он занимался не вполне понятными делами. Он даже попал в плен к повстанцам, которые неизвестно какие идеи отстаивали, сами точно не зная, против кого воюют. На всякий случай они остановили проезжающую в пустынной местности машину; водителя, а им был именно Подрезов, увели с собой, а грузовик сожгли, потому что у них не было водительских прав, да и вообще они не умели обращаться с автомобилем, потому что видели это чудо техники второй или третий раз в жизни. Подрезова провели в лагерь, где посадили в яму, в которой уже находился один швед. Потомок викингов, хоть и скучал без общества, но новому узнику не очень обрадовался, потому что яма была узкая, и когда Виктора сбросили вниз, то он упал как раз на скандинава.

Но потом они все-таки подружились и целыми днями рассказывали друг другу о своих странах, семьях и работе. Швед работал в фирме «Вольво» и приехал в Африку продавать грузовики. Однажды к нему пришли покупатели и решили посмотреть, как шведская машина будет ездить по африканской саванне. Доверчивый швед повез их за город, где его сразу же связали, пересадили в кузов раздолбанного японского грузовичка и увезли. А «Вольво» похитители продали в другую страну, где на славной шведской машине с прицепом какие-нибудь африканские фермеры возят на рынок бананы.

В яме жилось не сладко. Когда у повстанцев с продуктами было не очень туго, они кормили узников маисовыми лепешками, сбрасывая каждому по одной. Зато воду давали почти каждый день, спуская вниз сосуд, изготовленный из выдолбленной тыквы. Вода пахла болотом и крокодилами, но другой в окрестных джунглях не было. Иногда неизвестно откуда приходили местные женщины. Они смотрели вниз и смеялись. А потом просили охранников продать им белых людей. Виктора и шведа доставали наверх и говорили:

– Вот эти уважаемые женщины хотят вас купить себе в мужья.

Виктор посмотрел на местных красавиц и сразу заявил, что лучше – расстрел. А швед на всякий случай начал торговаться. И когда узнал, что за него в пересчете на шведскую валюту дают две кроны сорок два ёри, очень расстроился. Правда, он спросил у охранявших его повстанцев: «А есть ли у женщин мужья?»

– Да, да, – закивали отважные борцы за свободу. А один даже гордо ткнул себя в грудь и показал

на присутствовавшую здесь же свою жену.

Если кто-то думает, что в Африке постоянная жара, то он глубоко ошибается. Там бывают и дожди, которые в отличие от наших называют муссонами. И правильно делают: у нас таких ливней не бывает, к тому же они длятся неделями. Повстанцам, может быть, и неплохо в своих домиках из пальмовых листьев, а в яме холодно и сыро. Сырость доходила до пояса. И хотя от дождя яму прикрывали листьями, вода стекала сверху, размывая земляные стены ямы. Иногда вместе с потоком к узникам попадали пауки и змеи, но особо ядовитых среди них не было. Однажды, правда, свалился на голову шведа трехметровый древесный питон; несчастный викинг закричал так громко, что даже услышали стражи. Один из них вышел, посмотрел вниз, а когда Виктор выбросил змею, то охранник забрал ее, а потом, наверное, съел.

Наконец интернациональная дружба дала свои плоды. Вода, размыв землю, обнажила и корни деревьев. Правда, они были достаточно высоко. Но Виктор встал на шведские плечи, ухватился за корень, потом за другой – так и выбрался. Потом скинул вниз веревку и вытащил друга. Повстанцев в лагере было немного – не больше десятка, остальные, как видно, на время дождей прекратили национально-освободительную борьбу и ушли к женам, пока те не купили других мужей. Подрезов поочередно сбрасывал героев сопротивления в яму, потом кинул им туда автоматы на всякий случай – вдруг к ним свалится уж очень большой питон или, скажем, лев. Благодарные борцы за свободу крикнули ему из ямы: «Спасибо», и Виктор со шведом ушли. Только два «Калашникова» взяли с собой. Подрезов сказал приятелю, чтобы он не очень за повстанцев переживал, потому что те, если встанут друг на друга, очень легко смогут выбраться.

– Ну тогда пойдем быстрее, – предложил скандинав и побежал.

Очень скоро, недельки через две, они добрались до какого-то городишка, но поскольку это была уже другая африканская страна, то их сразу же посадили в местную тюрьму. Но, на их счастье, начальник тюрьмы не так давно был студентом, а учился он как раз в Ленинграде в Текстильном институте. Поэтому условия заключения не были суровыми. Виктор с начальником пил местный джин и играл в подкидного дурака. Очень скоро этой игре обучили и шведа, а то бывшему студенту-текстильщику надоело все время проигрывать. Ну и кормили неплохо, не то, что в яме. Правда, вся тюремная пища была полита острым соусом, от которого у уроженца Гетеборга горели все внутренности, а Виктор, как настоящий советский человек, делился с несчастным выигранным в карты джином. Более или менее сносная жизнь могла бы продолжаться еще неизвестно сколько времени, но тут неожиданно случилась в этом городе революция. Восставшие первым делом захватили местные магазины, а потом пошли громить оплот африканской реакции и тирании – единственную тюрьму в городе. Поскольку заключенных оказалось всего двое, и к тому же белых, то им устроили допрос.

Начальник тюрьмы ушел домой, дожидаться, когда закончится революция и спадет волна народного гнева, и потому Виктору и шведу пришлось самим объяснять, за что они сидят. Главный революционер выслушал их рассказ и решил расстрелять на всякий случай подозрительных европейцев за незаконный переход границы с оружием в руках. К сожалению, среди восставших не было бывших студентов ни советских, ни шведских вузов, и потому пришлось Подрезову и Све-ну Юханссену становиться к стенке.

Дожди уже кончились, ярко светило солнце, и все городские мальчишки сбежались смотреть на казнь. Пока специально отобранным палачам раздавали патроны, ребятня швыряла камнями в приговоренных к смерти. Расстреливать должны были десять человек, и каждому для верности выдали по два рожка с патронами. А то что же это за революция без стрельбы? Виктор и Свен стояли у тюремной стены, мальчишки швыряли в них булыжники, крупные мухи носились вокруг многочисленными стаями и жалили нещадно.

Вдруг главный революционер вспомнил, что его жена тоже, наверное, хотела бы посмотреть. А если она пропустит это представление, то вечером наверняка от обиды убьет мужа. Дабы сохранить свою жизнь для светлого будущего, главный революционер сказал своим подчиненным:

– Погодите, ребята, без меня не начинайте, а я пока смотаюсь за своим начальником штаба.

Прыгнул в джип. Тыр-пыр, тыр-пыр, а машина не заводится. Палачи положили на землю автоматы и пошли толкать автомобиль. Мальчишки побежали смотреть на новое развлечение.

Виктору надоело стоять у стены и отмахиваться от мух, он поднял с земли автомат, другой дал шведу, а потом дал очередь в воздух. Революционеры тут же вспомнили, что есть дела и поважнее, чем изменение социального строя и политического курса в одном отдельно взятом городе. Они поспешили домой, а мальчишки стали собирать стреляные гильзы.

Джип завелся мгновенно. Виктор сел за руль, а швед сзади, потому что на правом переднем сидении остался сидеть главный революционер. Он растерялся, не смог выскочить сразу и теперь показывал дорогу к столице. Но на полпути его высадили – отважный борец за социальную справедливость очень долго рассказывал, что у него есть жена и трое детей, а потом и другая жена и там пять детей, имеется и жена брата, погибшего за свободу, у которой восемь детей, потом у того же брата еще одна жена, у которой…

Доверчивый Свен поначалу начал загибать пальцы, но потом, поняв, что у всех шведов не хватит пальцев, чтобы сосчитать детей и родственников отважного революционера, сказал: