Генералы подвалов - Рыбин Алексей Викторович Рыба - Страница 21

— Здорово, — ответил Кач. Его охватило беспокойство. Чего это он заявился с утра пораньше?

— Дело есть, парни. Поможете мне?

— О чем базар. А что за дело? — спросил Вовик.

«Попробовал бы он сказать, что не поможет, — подумал Кач. — Интересно, что бы Моня с ним сделал?»

Вовик как-то сильно проштрафился перед Моней и остальными. Чуть не залетел по дурости своей, пришлось Моне его отмазывать. Как-никак ценный кадр. Мужик здоровенный, махнет рукой, любого лоха с ног сметет, без напряга. Ему тридцатник уже, а разум как у дитяти малого. Чего от жизни хочет — неизвестно. Все его устраивает. Пойдет, бабу снимет в кабаке, всю ночь вой стоит в квартире, а Вовик счастлив. Больше ни хрена не надо. А вот полез зачем-то квартиры чистить, ломиком двери отжимал, двери-то у многих совсем хлипкие, плечом можно вышибить. Но Вовик не шумел, ломиком цеплял и открывал запросто. И попался. Хорошо хоть не с поличным, по приметам какая-то сучка его вычислила, увидела во дворе, узнала, он, мудила, на одной улице работал в центре. Один дом обнесет, идет в следующий. Его и взяли. Моня отмазал через своих, но говорит, что Вовик по самому краю ходит.

— Что-что... — через плечо, с усмешкой ответил Моня. — Надо тут с пацанами одними разобраться. Димка, ты же машину водишь у нас?

— Ну?

— Держи, — Моня кинул ему какую-то бумагу.

Кач взял ее в руки, прочитал — блин, доверенность на тачку этого фраера вчерашнего!

— Это чего? — спросил он, еще не веря подарку.

— Ничаго, — ответил Моня. — Это не подарок, а средство передвижения. Сейчас поедем с пацанами говорить. Пошли, Шварценеггер.

Димка быстро влез в спортивный костюм, заскочил в ванную, выключил воду, напялил кроссовки.

— Отлично! — Моня оглядел его с ног до головы. — Одет по форме! Самое то. Дорогой костюмчик-то?

— Да херня.

— Угу, — согласился Моня. — Конечно, херня.

На Вовика он не обращал внимания, хотя тот был в таком же «Адидасе».

Когда спустились вниз, Моня кинул Качу ключи от машины.

— Заводи мотор, Рембо.

Старенькая «тройка», в общем-то, и не привлекала Кача. Это не для мужика машина. К ребятам в такой в гости стыдно приехать. Скажут — лох. Но, что там ни говори, это был первый автомобиль в жизни Димки, который, хоть и условно, он мог назвать своим. Ездил он в своей новой жизни много, но без прав, без доверенности, без документов. С опаской косился на ментов на каждом перекрестке, в общем, никакого удовольствия. А сейчас — совсем другое дело. Пусть попробует какой-нибудь зачуханный гаишник тормознуть — все путем, командир. Нет проблем!

«Тройка», хоть и старенькая, а завелась с полтыка. Шла мягко, насколько вообще может «жигуль» идти мягко, особенно по питерским дорогам.

— Держи, — сказал сзади Моня.

Димка покосился на зеркало и увидел, как на заднем сиденье Моня передает Вовику ствол.

— Чего делать-то?

— Приедем на место, увидишь пацанов тех. Сразу выходи из машины и стреляй. Все равно в кого. Они все того стоят.

— А вы?

— Делай, что сказано. Все схвачено.

— Так нас положат, блин, конкретно. Бля буду.

— Да не ссы ты, там наши ребята подстрахуют. Чего бы я поперся на рожон? Мудила ты. Сказано, выходишь и стреляешь первым. Все будет в елочку.

— А что за люди? — спросил Димка. Он чувствовал, как где-то в районе солнечного сплетения запульсировал маленький живой комочек. Нет, это был не страх, это был настоящий восторг. Вот это дело! Не то что сопливого охранника-ковбоя порезать. Это уже мужские разборки.

— А ты не лезь поперек батьки. Все узнаешь, все в свое время.

— Так чего делать-то?

— Что скажу, то и будешь делать, — зло прошипел Моня, и Кач понял, что беседа окончена.

Тон Мони не предвещал ничего доброго. От этого психа всего можно ожидать, ну его на хрен. Лучше помалкивать и делать что скажут. А машину он эту хрен отдаст назад. Лучше вмажет с пацанами, покатается как следует и разобьет. Устроит ралли, блин, сафари.

— Куда дальше-то? — спросил Кач.

Машина неслась по Ленинскому проспекту, Моня помалкивал.

— Прямо. На Корзуна завернешь, пройдешь вперед и увидишь пустырь. Там нас ждут.

Кач выполнил указание. И, миновав ряд пятиэтажек, они действительно увидели пустырь. Кач не любил этот район. Уж больно далеко от центра. И дома древние. Хрущевские развалюхи.

Приятные, легкие мысли вмиг улетучились. На пустыре стояли и сидели на низенькой лавочке человек десять кавказцев. Все, как надо. Молодые, прыткие. С этими драться — один на один, ну максимум против двоих. А с такой толпой... А стволы у них имеются, это дураку понятно. И своих что-то не видно.

Кач тормознул и обернулся, вопросительно глянув на Моню.

— Давай вперед! — скомандовал тот. В голосе Мони зазвучали хорошо знакомые Качу нотки, после чего обычно следовали безумные действия, повергающие противника в растерянность и панику. Интересно, что он на этот раз задумал?

Машина подъехала к кучке кавказцев. В кустах стояло несколько машин, а возле них — человека четыре. «Водилы, наверное, — подумал Димка, — ждут команды».

— Стой! Мотор не глуши!

Машина уже почти подкатила к кавказцам. Они смотрели равнодушно, переминаясь с ноги на ногу, покуривали. Ждали, одним словом.

— Вовик, давай. Выходи и сразу стреляй. Не ссы, все схвачено, наши в кустах. Давай, давай, быстрее, наш козырь — внезапность. Они сразу опухнут.

Вовик тяжело вздохнул, снял «Макарова» с предохранителя и неуклюже вылез из машины.

Туповат Вовик, но исполнитель классный. Этаким увальнем выкарабкался на чахлую траву пустыря, как-то помялся, а потом естественным таким жестом поднял пистолет и начал неторопливо выпускать пулю за пулей в опешивших кавказцев. Вот так, ни здрасьте, ни до свидания, как говорится.

Димка видел, как два кавказца скорчились, один стал заваливаться на спину, второй, словно ссать собрался, скукожившись, топтался на месте. Остальные пришли в себя, пригнувшись, бросились в разные стороны, на ходу вытаскивая оружие.

— Вперед! — заорал Моня. — Дави гадов!

Димка дал газу и рванул машину прямо на не успевших еще разбежаться врагов. С Моней, судя по его тону, лучше было не спорить.

— А-а-а! — заорал Кач, когда чье-то тело в черной кожаной куртке кувыркнулось перед его глазами через капот и улетело куда-то за пределы видимости. Удар был не слишком сильным, или это ему так показалось в запале, но он обернулся, чтобы поделиться удачей с Моней, и, увидев его бешеные глаза, снова надавил на газ, поддав чуть влево и зацепив фарой еще одного бедолагу с пистолетом в руке. Раздался скрежет, и высокий усатый дядька улетел в сторону, а перед глазами Кача мелькнули только ноги в кроссовках.

— А-а-а! — снова заорал Димка, но не услышал собственного голоса за грохотом, раздавшимся сзади. Если бы не ремень безопасности, Кача придавило бы к баранке.

Он снова обернулся, с трудом удерживая руль, упрямо тащивший скачущую по кочкам машину вправо.

Моня развалился на заднем сиденье, прислонившись спиной к дверце, словно собрался после трудов праведных отдохнуть, однако «Калашников», дергающийся в его руках, портил картину мирного отдыха. Димкин шеф сквозь остатки заднего стекла многострадальной «тройки» поливал пустырь длинными очередями. Он водил автоматом из стороны в сторону, посылая пули широким веером, стрелял почти не глядя. Прервавшись на секунду, он повернул потное лицо к Димке и заорал:

— Жми, сука, жми!!!

И Димка жал. Оптимизм оставил его. Во что бы то ни стало нужно было сваливать отсюда. Никакой помощи, никаких «наших» в кустах, естественно, не было и в помине.

«Вот гад, — думал Димка, вертя руль, — опять со своими идиотскими штучками. Ладно сам отморозок, так еще и нас тащит...»

«Да каких, на хрен, „нас“?!» Димка понял, что Вовика никогда больше не увидит и теперь является единственным съемщиком их купчинской квартиры. Бедолага Вовик, простодушный амбал, туповатый неудачливый ворюга, был с легкостью принесен в жертву очередной Мониной придури.