Самый страшный зверь - Каменистый Артем - Страница 60

— Лэрд Далсер мне ничего не рассказывал о ней. Вообще ничего. Ни намека…

— Ничуть не удивлен. Он был странным человеком. Любил загадки. Любил настолько, что готов был жизнь даже самых близких людей превратить в нескончаемый поиск ответов. Кстати, я ведь многое тебе рассказал. Пусть ничего толком не сообщил, но отвечал. Наш разговор какой-то однобокий, это неправильно. Думаю, пришла твоя очередь отвечать.

— Что вы хотите узнать?

— В идеале, конечно, хотелось бы все. Но ты ведь не зря воспитан Далсером, ответы из тебя надо вытаскивать постепенно, по одному зараз, а не переполненными корзинами. Скажи, Дирт, что стало с тем амулетом, при помощи которого ты укрывался от магической слежки?

— Он в порядке.

— Ты помнишь, где его оставил?

— Конечно.

— Надо будет его забрать на обратном пути.

— Как прикажете.

— А тот, что помешал Бартолло тебя убить? Ты тоже его оставил?

— Да я даже не понимал ничего тогда. Не знал, как он включается. Сам сработал. Вы тоже хотите его забрать на обратном пути?

— Разумеется. Нельзя оставлять столь ценные вещи без присмотра.

Маг нахмурился, ухватив за кончик тонкого хвоста какую-то стремительно ускользавшую мысль. Слова мальчишки, что-то в них…

Подумать как следует ему не дали. Дирт, будто прочитав его мысли, не дал додумать, перевел разговор на другое:

— С вершины холма мы увидим долину. И там вы, наверное, почувствуете магию. В тех местах ее должно быть очень много.

— Я и здесь ее чувствую.

— Магию амулетов лэрда Далсера?!

— Нет, скорее магию этого места. Всей местности.

— Как это?

— Лэрд Далсер, без всякого сомнения, талантливый мастер, но до такого ему далеко. Даже амулеты шестого уровня и тени подобного потока не создадут, тем более на значительном расстоянии. Не знаю, что здесь устроили древние, но огонь, сделавший камни черными, оставил и другой след — магический. Хоть он и ослабел со временем, но не исчез. Ощущения намного сильнее того, что я чувствовал в селении на берегу, а ведь там все было усеяно булыжниками Далсера, он весь берег превратил в громадный амулет. Смертельно опасный одноразовый амулет. До сих пор поражаюсь его коварству, никого не пожалел — ни нас, ни дмартов. И себя тоже. В былые годы он не был столь кровожадным. Дирт, что вообще замышлял Далсер? Чего добивался? Каковы были его планы?

— Не знаю, что ответить. Какой-то непонятный вопрос.

— Не надо со мной лукавить, это бессмысленно.

— Я не лукавлю. Просто не понимаю.

— Да, я вижу в тебе колебания истины. Ну хорошо, поясню. Он создавал амулеты. Сильнейшие амулеты этого мира, во многом не уступающие тем, которые остались от древних. И он воспитывал тебя, человека с особой кровью. Воспитывал, как я слышал, строго и разнообразно: грамота, математика, география, воинское дело. Наверное, и другому учил. Да?

— Да.

— И зачем? Чтобы похоронить себя вместе с тобой в затерянном на берегу Такалиды селении?

— Ну, до того, как погибнуть, он не очень-то распространялся о своих планах. Даже о том, что собирается делать назавтра, нечасто говорил. Точнее, почти никогда.

— Узнаю старого доброго Далсера — в привычке скрывать, что утром встает солнце, а зимой холоднее, чем летом, ему не было равных. Но все же мне кажется, что твой ответ не совсем искренен. Нет, я вовсе не считаю, что ты банально соврал, просто у тебя, как, впрочем, и у всякого молодого человека, должна быть бездна грандиозных планов. И, обдумывая их, ты волей-неволей применяешь то, чему тебя учил Далсер. Подстраиваешься к его идеям. Пусть неосознанно, но всегда помнишь то, что он год за годом вбивал в твою голову. Ты — его тень, а тень повторяет все движения хозяина. Ну так что? Поделишься?

— Мне нечем делиться.

— Ложь.

— Я не вру.

— А я вижу, что лжешь. К тому же и без моего дара это очевидно, мальчишки твоего возраста не могут не мечтать о великом будущем.

— Ни о каком великом будущем я никогда не мечтал.

— Так не бывает. Ты хочешь сказать, что намеревался всю жизнь прожить в грязной деревне на забытом всеми берегу? Самому не смешно нести такую чушь?

Вопрос, сформулированный таким образом, заставил Дирта призадуматься, он замешкался с ответом. Маг понимающе улыбнулся:

— Вижу, что это не так. И? Могу я узнать, каковы были твои планы?

— Перед тем, как… До того, как вы появились, я решил покинуть селение.

— Просто так бросить всех и куда-то уйти?

— Нет. Не совсем. Я не собирался уходить один. Мою девушку могли отдать за другого, я уговаривал ее уйти со мной.

— И куда же ты хотел отправиться?

— К Серебряным островам.

— Почему именно к ним?

— Это единственное обитаемое место, до которого можно добраться без корабля. Надо просто идти по берегу, заблудиться невозможно.

— Острова на то и острова, что не связаны с материком.

— Но они рядом с побережьем, в хорошую погоду даже вплавь добраться до ближайших нетрудно.

— Да, Патавилетти мне рассказал. То есть у тебя не было особого выбора, только острова.

— Ну да.

— Но, насколько мне известно, в свое время лэрд Далсер добрался до Такалиды на обычной лодке. Ты разве не подумывал повторить это?

— Нет. В селении не осталось больших лодок. На тех, что были, переплывать море очень опасно. Даже невозможно. Да и как я мог оставить Хеннигвиль без них? Рыбаки не смогут выходить на промысел. Чтобы сделать новые, придется потратить много времени. Море у нас злое, лодка должна быть крепкой, устойчивой, с высокими бортами. Быстро такую не собрать.

— Эти дмарты тебе очень дороги…

— Я ведь вырос среди них. Как же иначе?

— Не всем повезло любить тех, с кем живешь. Далеко не всем… Значит, ты хотел бежать с девчонкой, и не куда глаза глядят, а к островам, где собралась отъявленная мразь со всего мира. Так?

Дирт покосился диким волчонком и ответил неприязненно:

— Вы ошибаетесь. Не вся мразь. Ведь там нет спайдеров.

— Позвольте мне ему врезать как следует! — не выдержал Патавилетти.

Маг, улыбаясь чуть ли не до ушей, покачал головой:

— Не надо. У мальчишки просто свое представление о том, кого следует называть мразью, и он не виноват в том, что оно не совпадает с нашим. Издержки неправильного воспитания — не более того.

— Дайте мне его на недельку, перевоспитаю как полагается.

— Я обдумаю ваше предложение. Пожалуй, продолжим нашу беседу в другой раз. Возможно, вечером. У нас нет времени рассиживаться часами, до амулетов Далсера рукой подать.

Северный склон холма был усеян глыбами спекшегося шлака, между которыми местами пробивалась чахлая трава. На южном травы не было вообще. И глыб не было. В незапамятные времена здесь расплавилось все, до последнего камня. Раскаленные реки текучей лавы заструились вниз, постепенно остывая, отчего местность стала выглядеть весьма причудливо.

И превратилась в кошмар для пеших путников.

Впрочем, конным тут вообще делать нечего.

Огонь, бушевавший здесь, затих быстро, и лава, струящаяся вниз, начала застывать, покрываясь коркой. Уровень расплава под ней постепенно падал, в итоге получилось что-то вроде серии труб, по которым текли жалкие ручейки. Иногда сверху напирали новые порции жидкого жара, видимо, из-за продолжающихся магических ударов. Раскаленным рекам было тесно в узких канавах, стиснутых каменной скорлупой, они прорывали стенки «труб», образовывая новые потоки, которые повторяли судьбу старых.

Когда все это безобразие прекратилось и склон остыл, стены грандиозного переплетения гигантских «труб» остались стоять, а вот тонкие своды во многих местах обрушились. Из-за этого путь то и дело преграждали провалы многометровой глубины. Приходилось подолгу искать обходы, иной раз рискуя пробираться по опасным тропам.

Несмотря на то что приходилось следить за каждым шагом, тщательно выбирая место, куда можно без опаски опустить ногу, Дирт постоянно отвлекался, оглядывался по сторонам, но куда чаще посматривал вниз.