Побратимы Гора (ЛП) - Норман Джон - Страница 51

- Но бывают ли такие ощущения у хороших женщин?

- Я не знаю, - пожал я плечами. – Знаю, что у больных женщин их не бывает.

Она посмотрела на меня.

- Что есть «хорошая женщина», - спросил я, - та, кто является естественной, непосредственной, женственной и любящей, или та, кто соответствует определенным культурным стереотипам. Кстати, эти стереотипы часто являются результатом попыток со стороны агрессивных сумасшедших наложить свои комплексы, которые они неспособными изжить на других?

Она не говорила, стояла на коленях, и размышляла

- Некоторые добродетели, на мой взгляд, требуют лечения, - высказал я своё мнение.

- Но такие ощущения, могут сделать женщину рабыней.

- Да, - согласился я.

- Теперь, я понимаю, почему некоторые женщины так их боятся, - сказала Оипутаке.

- Я тоже это понимаю, - согласился я с ней. - Но Ты - рабыня, так что, Ты не должна беспокоиться по этому поводу. Порабощенная, Ты освобождена, как это ни парадоксально, чтобы быть свободной.

- Вы заставляете меня почувствовать себя свободной.

- Берегись, а то выпорю, - предупредил я.

Она покаянно согнулась и поцеловала мои ноги.

- Господин, - позвала она.

- Да.

- Я действительно мучаюсь, - призналась она.

- Я вижу, - усмехнулся я.

- Это настоящее бедствие, - возбуждённо простонала она.

- Ты - женщина с сильным, хотя когда-то жёстко подавленным, сексуальным влечением, которая была порабощена, - объяснил я.

- Господин?

- Также, чувства нормальной женщины, при условиях прямого и явного рабства, часто умножаются в сто, а у некоторых женщин, кажется и в тысячу раз.

- Я не смогу выдержать это, Господин, - ужаснулась она.

- Пресмыкайся, - скомандовал я рабыне.

- Вы же не заставите меня сделать это? - удивлённо спросила Оипутаке.

Я бескомпромиссно указал на землю у своих ног. Она скользнула на живот передо мной, и я почувствовал её губы и язык на своих ногах.

- Очень важно, быть тем, кто Ты есть. Если Ты - рабыня, то и будь рабыней.

- Да, Господин, - ответила она.

- Кто Ты? - резко спросил я.

- Рабыня, - всхлипнула она, не переставая целовать мои ноги.

- Тогда будь рабыней, - посоветовал я.

- Да, Господин.

Ошейник хорошо смотрелся на её шее, выглядывая из-под волос.

- Вы обращаетесь со мной, - проговорила она между поцелуями, - как если я была - …, как если бы я была - ….

- Рабыня, - закончил я за неё.

- Да, - согласилась девушка.

- Ты - рабыня, - заключил я.

- Да, Господин.

- Ну, так и ожидай обращения как с рабыней.

- Да, Господин.

Я позволил ей какое-то время ублажать меня этим способом, лёжа на животе передо мной, целуя, облизывая и обсасывая мои ноги.

- Ты хорошо пресмыкаешься, рабыня, - похвалил я.

- Спасибо, Господин, - поблагодарила Оипутаке.

- Ты ведь не будешь скупиться, позволяя мужчине наслаждаться его властью над тобой, не так ли? – поинтересовался я.

- Нет, Господин.

- Ты хорошо выглядишь у ног мужчины, - похвалил я трудящуюся рабыню.

Она стонала от унижения, и от сурового сексуального голода.

- Ты можешь поблагодарить меня, - намекнул я.

- Спасибо, Господин, - простонала она.

- Не за что, - усмехнулся я.

- Вы наслаждаетесь моим унижением, - всхлипнула рабыня. - Вы наслаждаетесь этим!

- Да, - не стал я спорить, и добавил: - И Ты тоже.

Её маленькие плечи вздрогнули. Я видел, что то, что я сказал, было верно.

- Ты можешь встать на колени передо мной, - позволил я.

Она поднялась до коленопреклонённого положения.

- Вы не тронули меня, - обиженно сказала она, - и всё же Вы очень возбудили меня.

Я не стал отвечать на её укоризну. Человеческие женщины - такие роскошные и замечательные существа. Их сексуальная жизнь и ощущения такие тонкие, сложные и глубокие. Насколько же наивен мужчина, который полагает, что занятие сексом с женщиной так ничтожно и кратко, что может заключаться в пределах параметров горизонтальной плоскости, простого стимулирования кожи, вызывающего обслуживание в ответ на простую ловкость рук. Как убого невежественен такой механический подход к женской сексуальности. Сколько уже изучают её художники и поэты! Женщины так необузданно драгоценны. Они настолько чувствительны, настолько красивы, настолько интеллектуальны и настолько же необходимы. Никакой мужчина ещё не смог найти эталона, для измерения любви женщины. Кто может измерить горизонты её сердца? Есть вещи, более реальные, когда они кажутся наиболее неосязаемыми.

- Даже не прикоснувшись ко мне, Вы очень возбудили меня, - пожаловалась она. -И теперь я беспомощно стою перед Вами на коленях.

Её мука была совершенно очевидной. Она была рабыней, и отчаянно нуждалась в том, чтобы быть взятой. И всё же я сделал немного, лишь обращался с ней как женщиной, и решительно наложил на неё мужскую власть. Я не думаю, что сейчас она имела хоть какие-то сомнения относительно её пола.

- Когда я подбежала к Вам, увидев позади вигвама, я была благодарна и счастлива. Моим намерением было добровольно подарить вам себя для ваших удовольствий, - объяснила Оипутаке. - Но теперь Вы сделали это для меня необходимым. Теперь Вы поставили меня в положение, когда я вынуждена молить о вашем милосердии!

- Это является соответствующим твоему статусу, рабыня, - усмехнулся я.

- Разве Вы не будете ко мне добры? – спросила девушка, дрожа от желания.

Я, молча, смотрел на неё и ждал.

- Вы видите меня беспомощную и нуждающуюся, умоляющую - простонала она.

- Это приличествует тебе, рабыня.

- Мужчины делают это с нами. Они разжигают в нас огонь, а затем решают, стоит ли хотя бы дотронуться до нас!

- А иногда, насколько я знаю это, девушку заставляют исполнять.

- Исполнять? – не поняла она.

- Да, её вынуждают, если можно так выразиться, заслужить, чтобы её взяли.

- Да, Господин. Это весьма обычное дело.

- Ты готова работать, ради того чтобы тебя взяли, заслужить эту честь?

- Да, Господин, - покорно сказала Оипутаке. - Я сделаю всё что угодно.

- Но Ты должны сделать всё что угодно, так или иначе, поскольку Ты рабыня, -напомнил я.

- Да, Господин, - она застонала. - Да, Господин.

Я смотрел на неё сверху вниз.

Она ёрзала, и сжимала свои маленькие кулачки. В её глазах стояли слезы.

- Я нуждаюсь в этом, - заплакала она.

Я присел на корточки рядом с нею, и нежно ощупал её. Она, закрыв глаза, прижала своё маленькое, горячее, влажное, округлое лоно к моей руке.

- Я чувствую, что Ты не лжёшь мне, - отметил я.

- Нет, Господин, - застонала она.

- Ошейник отлично смотрится на твоей шее, - похвалил я.

- Да, Господин.

- И твои волосы красивы, - сделал я ещё один комплемент.

- Спасибо, Господин, - поблагодарила девушка.

- Ты просишь взять тебя?

- Да, Господин.

- Вы готова заработать то, чтобы я тебя взял?

- Я сделаю всё что угодно.

- Поцелуй меня, - приказал я.

- За такую малость, - удивилась она, - я могу заработать, чтобы вы взяли меня?

- Но это должен быть поцелуй рабыни, - предупредил я её.

- Да, Господин.

Наши губы встретились, сладко и нежно, полностью и надолго. Её губы, податливые, мягкие, покорные губы рабыни, встретившись с моими вначале робко, а затем, поняв, что не будут отвергнуты или ударены, осмелев, открылись для страсти. И тогда поцелуй стал глубоким, беспомощным и горячим, и она казалась единым целым со своим поцелуем, растворившейся в нём, затем она робко отступила, предложив мне себя как рабыня, наблюдая за моей реакцией, пытаясь рассмотреть в моих глазах свой приговор, была ли он найдена приятной, и какова теперь будет её судьба.

Она с надеждой смотрела на меня. Я был доволен ею, а ведь ей даже не преподавали поцелуи рабыни. Я аккуратно положил её на спину, и полюбовался открывшимся зрелищем.

- Коснитесь меня, - умоляла она. - Пожалуйста, дотроньтесь до меня. Я молю вас о прикосновении, Господин.