Побратимы Гора (ЛП) - Норман Джон - Страница 102

- О вашем ошейнике. Наденьте его на мою шею. Завяжите вашим узлом, так, чтобы, если люди найдут меня, они могли бы сказать: «Вот посмотри на этот узел. Это -Сэйбара. Значит, эта женщина была его рабыней».

- Ты просишь мой ошейник? – спросил Сэйбар.

- Да, я прошу его.

Он взял один из ремней, которые он использовал только что для порки, и дважды обернув вокруг её шеи, завязал его на горле.

- У тебя есть он.

- Спасибо, - прошептала она, и, подняв голову, попыталась коснуться его рук губами, но он не позволил её губам дотронуться до себя, и маленькие руки коленопреклонённой женщины, лишь беспомощно задёргались в путах.

- Это ведь было бы прикосновение, не правда ли? - иронично спросил он.

- Да, - признала она.

- Какая Ты шустрая! – рассердился Сэйбар. - Какая же Ты хитрая, коварная и бесстыдная самка слина!

- За что Вы так ненавидите меня?

- Ты думаешь, что я не вижу твоего притворства, твоего обмана?- закричал мужчина.

- Вы думаете, что всё это - только потому, что я не хочу умирать? – заплакала она. - Вы думаете, что всё это - только потому, что я не хочу быть выброшенной в Прерии?

- Да!

- Нет. Нет!

- Разве нет? – спросил он.

- Нет! – крикнула она сквозь слёзы.

- Говори, - приказал Сэйбар со злостью в голосе. – Ты начинаешь меня утомлять.

- Но я - рабыня, - испуганно сказала она, и умоляюще посмотрела на меня, словно прося помощи.

- Это значит, что Ты, жалкая порабощенная девка, должна говорить правду, -объяснил я.

Она опустила голову и дёрнулась в своих путах.

- Я что, должен повторить приказ? – нетерпеливо поинтересовался Сэйбар.

Она подняла голову, и плача сказала:

- Я - рабыня, и я должна говорить правду. Простите меня. Я прошу Вас. Простите мне. Избейте меня, если Вы хотите.

- Да?

- Я хочу вашего прикосновения, - призналась она. - Я прошу этого!

- Бесстыдная рабыня, - проворчал он.

- Но ведь рабыня может, и должна быть таковой, - улыбнулась она.

Он молчал и пристально смотрел на стоящую перед ним женщину.

- Вот уже два года, как я хочу быть вашей рабыней, быть покорной вашим желаниям, принадлежать вам, и если Вы пожелаете, терпеть вашу плеть.

- Лживая рабыня, - раздраженно сказал Сэйбар.

- Я хочу повиноваться вам, - сказала она.

- Лживая рабыня!

- Я люблю Вас, - вдруг заявила она.

- Лгунья!

- Увы, как я могу убедить Вас?

- Ты не сможешь! – крикнул он.

- Как же я смогу это сделать, если Вы не разрешаете мне это?

- Положи свои руки на её тело, - велел я Сэйбару.

- Я люблю Вас, - повторила она.

Я потрогал её и сказал:

- Она говорит правду.

- Я люблю Вас, - всхлипнула она. - Поцелуйте меня, а потом выгоняйте меня, если хотите. Я пойду с радостью, если таково будет ваше желание.

И Сэйбар всё-таки поцеловал её. Я было улыбнулся, но вдруг он с гневным и разочарованным криком, ударил её по лицу, так что она завалилась на бок на земляной пол.

- Вы действительно думаете, что она говорит правду? – спросил он меня.

- Да, - кивнул я. – и на твоём месте я бы испытал её, посмотрел, как она будет служить. Ну а если она не оправдает доверия, то выгнать её за ворота никогда не поздно.

Сэйбар пнул женщину, и грубо спросил:

- Как тебя зовут?

- У меня нет ещё имени.

- Это - подходящий ответ, - усмехнулся я.

- Ответ рабыни? - спросил Сэйбар.

- Да, - кивнул я.

- Ты думаешь, что она – на самом деле рабыня? – ещё сомневался Сэйбар.

- Да. Для меня это очевидно. Теперь весь вопрос в том, интересна ли она тебе.

Сэйбар посмотрел вниз, на лежащую на боку нагую женщину.

- Каково подходящее имя для рабыни?

- Тука, - предложил я. – Неплохое имя.

«Tuka» - весьма распространённое рабское имя на Горе. Оно простое, чувственное и сочное. Большинство гореанских рабовладельцев, вероятно, знало одну или более девушек с таким именем.

- Ты – Тука, - назвал её Сэйбар.

- Я – Тука, - прошептала со счастливо улыбкой, названная рабыня.

- На колени, - скомандовал Сэйбар, и женщина, извиваясь в своих путах, поднялась на колени.

Она смотрела на него с любовью в глазах. Он тоже смотрел на неё, и в выражении его лица, как это ни странно, читалась невероятная нежность. Я видел, что ему стоит принять меры против слабости. Но я чувствовал уверенность, что он так и сделает. Уж кто-кто, а он слишком хорошо знал о проблемах и результатах, связанных с такой слабостью. И эти результаты, в конечном счете, оказываются трагичными для благосостояния обоих полов.

- Ну что, мне идти, открывать ворота? - спросил мужчина от двери.

- Нет, не надо, - отмахнулся Сэйбар. – Я решил оставить рабыню, по крайней мере, на какое-то время.

Мужчины и женщины в вигваме приветствовали это решение. Мира стремглав бросилась к Туке и поцеловала её.

- Неплохо получилось, - похвалил я Сэйбара.

- Я - рабыня. Я - ваша рабыня, - заявила темноволосая девушка, опускаясь на колени перед Морковью.

- Я - рабыня. Я - ваша рабыня, - не отставая о подруги, признала блондинка, становясь на колени перед Капустой.

Одна за другой женщины Ваниямпи, робко и красиво, вставали на колени перед выбранными мужчинами, порабощая сами себя, и этим превращая мужчин в своих владельцев. Мне оставалось только надеяться, что они хорошо осознавали, что они делали, поскольку теперь они навсегда становились рабынями.

Мужчины и женщины, вскрикивая от удовольствия, со слезами в глазах от нахлынувших эмоций, целовались, трогали и любили друг друга.

- Мы можем забрать трупы Жёлтых Ножей, - предложил Кувигнака Сэйбару. - Мы разрубим их и разбросаем в степи. Так что никто не узнает, что они встретили свой конец здесь.

- Это было бы полезно для нас, - признал Сэйбар.

- Тогда, Вы сможете возвратиться к тому, чтобы быть Ваниямпи, если, конечно, Вы захотите этого, - добавил я.

Сэйбар осмотрелся вокруг, усмехнулся и заявил:

- Мы укрепим частокол, - объявил он. - Мы никогда больше не будем Ваниямпи.

- Всегда найдётся время, чтобы побыть трусом, - заметил я.

- Мы уже узнали, что значит быть мужчинами, - ответил Сэйбар. - Мы никогда не отступим. Мы лучше умрём, но умрём мужчинами.

- Возможно, было бы разумнее, какое-то время, выражать ваше перерождение только в пределах вашего жилища. Может быть лучше, некоторое время, продолжать притворяться, что вы всё ещё Ваниямпи, - осторожно предложил я.

Сэйбар улыбнулся, и с интересом, выжидающе, посмотрел на меня.

- У меня есть план, - сообщил я.

- Я и не думал, что ваше посещение было одним только визитом вежливости, -усмехнулся он.

- Ты бы освободил свою рабыню от ремней, - предложил я. – Этой ночью Ты, так или иначе, не обрадуешься, если её ноги будут связаны, так близко друг к дружке. А так, она может послужить нам, пока мы будем разговаривать.

- И Вы стали бы говорить перед рабынями? – удивился он.

- Конечно, - пожал я плечами. - Они же - всего лишь рабыни.

- Господа? - предложила Тука, стоя на коленях и держа поднос. Мы взяли жареные кукурузные пироги с подноса, который сразу опустел, за исключением для одного предмета, куска сушёного корня, приблизительно два дюйма длиной и половину шириной.

- Открой рот, - приказал Сэйбар Туке, что она сделала немедленно и без колебаний. - Это для тебя.

Она кивнула.

Он разломил корень в две части и затолкнул его в рот рабыне.

- Разжуй его хорошенько, и проглоти, каждую частичку.

Она кивнула, принялась жевать, морщась от горечи.

- Открой рот, - вновь приказал он, когда Тука прекратила жевать.

Она немедленно продемонстрировала, что корень сипа проглочен без остатка.

- Можешь убрать поднос, и затем возвращайся сюда, - велел Сэйбар.

- Да, Господин, - радостно сказала она.

Это Мира показала ей, как надо встав на колени и опустив голову, предложить поднос должным образом. Тука, я это видел, будет способной ученицей в неволе. Рабыни быстро учатся, ведь если они этого не делают, их жестоко наказывают.