Блез Паскаль - Стрельцова Галина Яковлевна - Страница 21

Идеалистический априоризм помешал Декарту правильно истолковать явления, связанные с относительным вакуумом в природе. В отличие от него Паскаль опирался в физике на конкретное и экспериментальное изучение природы, что и уберегло его как от восприятия, так и от создания ложных конструкций о природе, натурфилософских спекуляций. Поэтому физика Паскаля лишена «априорного груза». По мнению Джона Гершеля, английского ученого XVIII в., Паскаль, более чем кто-либо, способствовал упрочению в умах людей расположения к опытному познанию. Он в равной степени хорошо владел дедуктивными и индуктивными приемами исследования в зависимости от предмета, которым занимался, а также сочетал их там, где это было необходимо. Конечно, в области математических наук он широко использует аксиоматико-дедуктивный метод, но в физике не абсолютизирует индукцию, а прибегает и к смелым гипотезам, и к мысленному эксперименту. Французский историк А. Койре доказал, что ряд опытов, которые Паскаль описывает в «Трактате о равновесии жидкостей», не могли быть им осуществлены в силу ограниченности технических средств в XVII в. и, таким образом, представляют мысленный эксперимент.

В эпоху относительного противостояния эмпиризма и рационализма в науке и в философии Паскалю удается избежать методологической односторонности и ограниченности того и другого и более диалектически решить проблему «методологической оснащенности» конкретного процесса познания. В целом в области методологии он стоял, на наш взгляд, ближе к Галилею с его довольно гибким и разносторонним резолютивно-композитивным методом познания, чем к Декарту или Ф. Бэкону.

3. «Искусство доказательства» и «искусство убеждения»

Сфера методологии Паскаля не ограничивается доказательством истины, но необходимо дополняется «искусством убеждения» в ней. Это связано у него с особым пониманием индивидуального субъекта познания. Мы не находим у Паскаля довольно распространенной в рационализме XVII в. «абстракции гносеологического субъекта», согласно которой познавательная деятельность осуществлялась беспристрастным «интеллектуальным роботом», или «духовным автоматом» (Б. Спиноза), не подвластным, так сказать, «человеческим измерениям бытия». Во имя «чистого» процесса познания подвергалось «редукции» все то, что было связано именно с «человеческим исканием истины»: эмоции, страсти, воля, личный и классовый интерес и вообще весь психологический и социально-исторический «горизонт познания». Гносеологическая деятельность подобного «дистиллированного субъекта» (удачное выражение М. А. Кисселя) протекала как бы параллельно его реальной и конкретной жизни.

Но, с другой стороны, философы Нового времени стремились связать науку и философию с жизнью, с практическими задачами людей. Получалось так, что «высокое небо истины» создавалось бескорыстной культурной элитой, а практическим потребителем истины должно было стать все человечество. Для него-то и трудились ученые отшельники Пор-Рояля, создавая свою «Логику, или Искусство мыслить» (которая стала учебником для многих поколений людей) и разрабатывая свой синтетический метод, включавший не только «искусство доказательства», но и «искусство убеждения» в истине. Оба вида «искусства» были предложены Паскалем и вошли в «Логику…» Пор-Рояля, в которой Паскаль уважительно представлен как «мастер искусства убеждения».

Тонкий знаток души человеческой, Паскаль полагает, что человек постигает истину не только разумом, но и «волей», «сердцем», не только ищет или знает истину, но и хочет или не хочет ее искать или знать. «Самый естественный путь» постижения истины, считает он, лежит через разум и его доказательства, но «самый обычный» — через согласие воли, «принципы и движущие силы» которой отличны от всеобщих и необходимых принципов разума, «Принципы воли» варьируются от индивида к индивиду, а также изменяются у одного и того же человека в разные периоды его жизни. Они различны «у мужчины и женщины, у богатого и бедного, у принца, солдата, купца, буржуа, крестьянина, у старых и молодых, у здоровых и больных» (14, 356), поскольку различны их желания, интересы и цели деятельности.

Паскаль не допускает мысли о том, что разум может и должен действовать абсолютно суверенно, независимо от «воли» и «сердца». Если даже «общепризнанные истины» расходятся с «желаниями сердца», то человек «балансирует» между теми и другими, и результат этой мучительной борьбы трудно предсказать, настолько человек подчас плохо знает «капризы своей воли». Но лучше всего, уверен Паскаль, когда «общепризнанные истины согласуются с желаниями сердца», — тогда неотвратимо их (истин) действие на человека. «Напротив, то, что не имеет никакого отношения ни к нашим верованиям, ни к желаниям, представляется для нас ненужным, ложным и абсолютно чуждым» (там же, 355).

Поскольку полнейшая «бескорыстность» познавательной деятельности есть иллюзия для Паскаля, постольку он считает необходимым не только «доказывать» (demontrer) истины человеку, но и «убеждать» (persuader) его в них, делая их для него не только понятными, но и «приятными». При этом «искусство доказательства» Паскаль связывает с правилами геометрического метода, а «искусство убеждения», которое он считает «несравненно более трудным, тонким, полезным и замечательным» (там же, 356), — с психологическим, эстетическим и нравственным воздействием на индивида. Он искренне признается в своем бессилии сформулировать «надежные правила» «искусства убеждения», поскольку «принципы воли не являются постоянными и устойчивыми» (там же), но все-таки хочет верить в то, что они могут быть найдены. Сам Паскаль практически владел «искусством убеждения», как никто другой из современников, продемонстрировав его в «Письмах к провинциалу» и в «Мыслях», чем и обеспечил им огромный успех у широкой публики.

С точки зрения современной психологии «искусство убеждения» Паскаля можно связать со спецификой функционирования объективного знания на уровне индивидуального сознания. Проводимое А. Н. Леонтьевым различение между объективными «надындивидуальными значениями» и «субъективным личностным смыслом» (значением для субъекта) как показателем «пристрастности» человеческого сознания (45, 134–140) позволяет отнести «искусство доказательства» Паскаля к первым, а «искусство убеждения» ко вторым феноменам сознания. Если объективные значения выражаются в речи и являются общезначимыми, то «личностный смысл», очень тесно связанный с «чувственной тканью сознания», уникальностью конкретного мировосприятия, лишь с большим трудом находит для себя адекватные средства выражения. Этими последними могут быть все те же «равнодушные» к «личностному смыслу» значения, несовпадение которых с ним порождает «драматизм индивидуального сознания» (там же, 140). Отсюда возникают трудности в передаче «личностного смысла» другим людям. Согласно А. Н. Леонтьеву, легче эта передача достигается в пределах художественного творчества, в условиях эстетического общения, эмоционального сопереживания и т. д.

Кроме того, «личностный смысл» формируется не только в плане сознательной деятельности, но и на аффективно-волевом уровне, где смыслообразующие компоненты могут оставаться как бы «за занавесом» и не осознаваться. Отсюда наличие суггестивных элементов в жизнедеятельности субъекта и в любых формах его активности и общения с другими людьми. Но суггестия, апеллирующая к активности бессознательного, «подчиняется специфическим закономерностям, во многом отличным от обычных закономерностей работы ясного сознания» (21, 108).

Если классический рационализм в лице Декарта при анализе познавательной деятельности апеллировал главным образом к активности мышления и сознания (отождествляя то и другое), проходя мимо активности бессознательного, то Паскаль по сути дела обращает внимание на эту последнюю, когда говорит о необходимости воздействия на волю, «сердце» человека. Но он сразу же сталкивается с трудностью четко сформулировать правила «искусства убеждения», справедливо усматривая эту трудность в индивидуальности, уникальности человеческого усвоения знания. Современная психология стремится овладеть законами бессознательного, а в гносеологии ставится задача исследования роли неосознаваемой информации в процессе познания.