«Фирма приключений» - Багряк Павел - Страница 37

— Прошу прощения, комиссар, — сказал Фрез, — вернемся к началу. Вы действительно уверены, что все они купили приключения в этой фирме?

— Не валяйте дурака, Фрез. На пустопорожние разговоры у нас нет времени. Я не исключаю, что именно в этот момент затягивают петлю на шее кого-то из шестерки.

— Гауснер, — спросил Фрез, — а что вы думаете об этом?

— Комиссар прав, — веско заметил Гауснер. — Один мой, как я уже вспоминал, вернулся живым, но я точно знаю, что толку от него нет и не будет.

— Барроу? — спросил Гард. — Мэтьюз Барроу?

— Да, он, — подтвердил Гауснер. — Купил это дурацкое приключение и, представьте, сошел с ума. Я оставил его в покое: черт с ним, пусть живет!

— Нет, не живет, — поправил Гард. — Вчера вечером Мэтьюз Барроу задушен у себя в комнате собственными подтяжками.

Наступила пауза, в течение которой Гауснер поднял на лоб очки, а затем вновь опустил.

— Кто ж его так? — как бы между прочим спросил он, лениво посмотрев, однако, на Фреза, но получил от коллеги быстрый и выразительный жест рукой: нет, мол, работа не моя!

— Генерал Дорон! — сказал твердо Гард, решив, что пора. — Поэтому я у вас. Эта фирма работает на Дорона. Генерал знает, что я взял след, ему необходимо теперь убрать свидетелей. Если вам не жаль ваших людей, так и скажите, и нашей встречи не было. Но если вам не безразлична их судьба…

— При чем тут судьба, комиссар? — перебивая Гарда, сказал Гауснер. — Вам надо «достать» Дорона? Ну что ж, мы поможем вам только в том случае, если и нам это не помешает. Я так выразился. Фрез?

— От истинно великого человека иного ждать невозможно, — серьезно заметил Фрез. — Откровенно говоря, я хоть газет и не читаю и ничего не смыслю, предположим, в науках, но Дорон давно у меня на мушке со своим Институтом подлых проблем.

— Ха-ха-ха! — не удержался Гауснер. — Подлых! Вы хорошо сформулировали. Фрез. Я тоже с генералом не в ладах и даже запустил в его клетку птичку на случай, если когда-нибудь мне захочется услышать ее чириканье.

«Прекрасно, — подумал Гард, хотя и не очень понял намек Гауснера. — Если не брать в расчет эмоции, надо сделать вывод о том, что они, кажется, уже встали на деловые рельсы. А я, наивный, хотел найти к ним путь через сострадание к их же людям!»

— Короче, взвешивайте, — сказал комиссар. — Ваш ответ мне нужен теперь же, потому что я осложню себе задачу, если упущу этих шестерых, с помощью которых хочу понять смысл и цель существования «Фирмы Приключений». Повторяю: если я упущу этих шестерых, вы мне больше не нужны.

Откровенность, так сказать, за откровенность, пусть будет деловая основа с обеих сторон.

Помолчали.

— Я так полагаю, что найденным «покойничкам» с вашей стороны ничего грозить не будет? — сказал Гауснер. — Хотя, конечно, что это со мной, настоящий склероз. Разве такие вопросы задают, если ответ очевиден?

— И тем не менее отвечу, — сказал Гард. — Я предъявляю обвинения тогда, когда могу дать суду факты. Кажется, я уже отмечал, что у этих людей не тот случай.

— Но позвольте спросить вас, комиссар, о моем Джозефе Ли, — начал Фрез. — Он был так неосторожен, что слегка наследил…

— Этого человека нет в списке, — сухо сказал Гард. — Не торгуйтесь. Фрез. В следующий раз, надеюсь, Ли будет работать чище, а к этому нашему общему делу он отношения не имеет.

— Ну ладно, — улыбнулся Фрез. — Не обижайтесь, комиссар, уж и пощупать вас нельзя? Скажите лучше, как, собственно, и чем мы можем помочь? Мы ведь сами не знаем, кто из «покойничков» кем стал и кто на данный момент снова вернулся в покойники.

— Вот второй список. — Гард протянул им бумагу. — Здесь двенадцать убитых и пропавших без вести; я не считаю того, которого, к сожалению, убрал Ивон Фрез. Против каждой фамилии стоят «особые приметы», которые нам удалось установить и по которым вы, надеюсь, опознаете дюжину своих людей. Таким образом, в живых пока шестеро, и методом исключения вы их узнаете. Затем мы вместе подумаем, через кого и как можно выйти на них в самом срочном порядке. Вам ведь должны быть известны их привязанности, привычки, любимые места и любимые женщины? Короче, опознавайте.

Главари углубились в чтение. Наконец Гауснер сказал:

— Ну, Барроу — мой. Он не в счет, вы его сами знаете. А вот этот, который часто напевал «Ущипни меня, козочка!», похоже, Осборн… Милован Осборн, да.

— А Карне, — добавил Фрез, — это, без сомнения, малыш Пакетбот, который глотал виски только из стаканов… И шепелявый вовсе не Жак Бартон, как у вас написано, а, похоже, мой Жак Клейн. В слове «шалаш» он делал несколько "ф": фалаф!

— Могу, вероятно, добавить Сомерса, — заметил спокойно Гауснер. — У меня был один мальчик, который до такой степени ненавидел кошек, что его рвало, извините за выражение, когда они его касались. В списке он значится под номером девять… И, кажется, ваш Пуа — не Пуа, а Куин, который носил кличку Артист, он действительно не без способностей и умел перевоплощаться…

— Все ясно! — сверкнув рысьими глазами, вдруг воскликнул Фрез. — Он, наверное, и убрал моего Эллери, представившись коммивояжером, продающим порнографические кассетные фильмы, а мой дурак клюнул!

— Чтобы убрать Эллери, — веско возразил Гауснер, — не надо перевоплощаться: он такой идиот!

— Идиот?! Тогда как ему удалось увести у ваших людей из-под носа целый пульман с гашишем? — Фрез оглянулся на Гарда и вдруг рассмеялся: — Конечно, мы шутим, комиссар, надеюсь, вы это понимаете? Не правда ли, коллега?

— Шутим, шутим, — вяло подтвердил Гауснер.

— Не отвлекайтесь от дела, — сказал Гард. — Я все понимаю правильно.

Через некоторое время, сведя «сальдо» и «бульдо», они пришли к выводу, что шестеро оставшихся в живых — это Джон Валонте, Филипп Леруа, Билл Райт, Фредерик Грель, Мишель Асани и Аль Почино. Был бы и седьмой, Хосе Тарделли, но именно его угораздило встретиться с Ивоном Фрезом после воскрешения из мертвых. Отличительными признаками этой шестерки Гауснер и Фрез занимались ровно минуту, после чего против их фамилий в списке появились необходимые слова. Когда с «признаками» было покончено. Гард сказал:

— Вы можете бросить своих людей на розыск? Обладаете такой возможностью?

— Обладать-то обладаем, — не сразу ответил Гауснер, по-бульдожьи глядя на комиссара, — но, во-первых, не всех. Дела! Во-вторых, будет ли эффект? Мой Леруа, например, вечно околачивается на бегах, он и теперь туда ходит, не сомневаюсь. Но уже с другой, как вы говорите, физиономией. Как его узнать? Правда, он еще курил трубку, но сколько человек на трибуне с трубками в зубах? Десять? Сорок? Сто?

— Если бы у всех «трубочников» проверить пальцы! — мечтательно сказал Фрез. — Розовые подушки? Да курит трубку? Да на бегах? Гауснер, он и есть ваш Леруа, чего тут гадать!

— Кроме того, — добавил Гард, — можно проверить их старые связи: родственников — родителей, детей, жен… Откровенно признаться, я не понимаю двух вещей. Почему вы их не искали сами и почему они не возвращались к вам, пусть даже в другом обличье?

Фрез с Гауснером вновь переглянулись.

— Между нами, комиссар? — сказал Фрез и, получив молчаливый кивок Гарда, продолжил: — Если мой человек исчезает хотя бы на сутки и я не знаю, где он был эти двадцать четыре часа и чем занимался, возвращаться ему уже нет смысла. Ко мне.

— А если вы его случайно встречаете?

— Тогда он так же «случайно» уходит туда, куда ушел Тарделли. Мытакого не любим, комиссар. Исчезновение пахнет двойной игрой, а Гауснер тоже не хочет, чтобы его человек работал одновременно на меня. Или на вас. На Дорона… Всякое может случиться.

— Я думаю, дело не только в этом, — добавил Гауснер. — По всей вероятности, их на чем-то подлавливали. Кто? Та же «Фирма Приключений», иначе говоря, люди Дорона. И нашим ребятам ничего не оставалось, как менять шкуру. Но на чем их подлавливали и зачем, я не понимаю. Может, вы понимаете, комиссар? А мы их не искали потому, и здесь Ивон совершенно прав, что закон мафии… простите, комиссар, что я без стеснения произношу в вашем присутствии это слово, ситуация мне не препятствует… Так вот, закон мафии гласит: мы не благотворительное общество, нам некогда спасать тела и души своих людей.