Скованные намертво - Рясной Илья - Страница 30

Раньше участковый шел на катран (притон для карточных игр), где собиралась куча уголовников, и спокойно производил задержание. В девяностых годах преступность резко изменилась — стала вооруженной, наглой и признавала только силу. Ну, а силу СОБРы демонстрировать умели. Сперва бандиты задирались на собровцев, пытались вступать в рукопашные схватки и перестрелки, но длилось это недолго. Преступники поняли, что новое либеральное российское мироустройство на собровцев не распространяется и при малейшем сопротивлении гуляют по бандитским ребрам и физиономиям кованые десантные ботинки, хрустят косточки под прикладами. К братве начало возвращаться утерянное чувство страха. Суда, следователей, прокуратуры бандиты не боятся. А собровцев боятся. И уважают, поскольку действует СОБР с ними безжалостно, без сюсюканья и без разговоров.

— Как у тебя? — спросил Аверин.

— Недавно с Кавказа, — сказал Завьялов. — В Осетии обеспечивали деятельность следственно-оперативных групп,

— Ну и?

— Пострелять пришлось. Там же ад. Резня порой такая шла… Засады организовывали. Уничтожили группу террористов.

— Как уничтожили?

— Они на нашу засаду нарвались. Мы вычислили пути, по которым они продвигаются к своей базе. И завалили пятерых.

— Черт-те что в стране творится, — покачал головой Аверин.

— Война идет, Славик. И, попомни мои слова, это только начало. Скоро по-настоящему в крови умоемся. Дай только время.

— Типун тебе на язык… А здесь чем занимаетесь? Бездельничаете?

— Ага, бездельничаем. Вон, справку за полгода готовлю. Читай — спецотделом совместно с другими подразделениями Главка изъято семьдесят шесть единиц огнестрельного оружия, одиннадцать килограммов золота, денег и ценных бумаг на одиннадцать миллионов долларов, двадцать иномарок, 52 грузовика, два слитка кадмия, 80 тонн цветных металлов, почти на миллион долларов мехов… И двадцать пять тысяч бутылок спирта. Вот, — он хлопнул ладонью по бумаге. — Впечатляет?

— Впечатляет.

— Мы тут наработали на бюджет ГУОПа на несколько лет вперед. А сами нормальные бронежилеты и спецтехнику закупить не можем. Где справедливость?

— «Чеченскую базу» вы брали?

— Мы. Кто же еще! Трехметровый забор. За ним база, где награбленного добра — на несколько миллионов баксов. Мы хотели сперва на вертолете высаживаться, но ПВО Московское не дало разрешение — правительственная зона, нельзя. Так что пришлось штурмовые лестницы использовать. Как Измаил брали. И ничего. Чурбаны даже рыпнуться не успели.

— Герои.

— Заметь, работаем и есть не просим. Каждая неделя по операции. В Австрии знаменитая «Кобра» — они заложников восемь последних лет не освобождали. А оснащение — вплоть до комбинезонов и ножей — все ручной подгонки. Вертолеты, машины, денег тьма.

— Ладно плакаться. Эмигрируй в Австрию — получай там по пять тысяч марок.

— Не поверишь — к нам тут из ЮАР клинья подбивали. Переманивали ребят. Говорят, в роскоши будут жить. Такого слаженного подразделения у них нет… И египтяне. Наши туда по обмену опытом ездили. Ихние спецы — по нулям все. Наши как раз в заваруху там попали и приняли участие в операции. Не для передачи — но террористов наши заглушили. Там египтяне любые деньги предлагали, лишь бы их у себя оставить.

— Ну?

— А они у меня за две сотни долларов в месяц пашут. Злые, цепкие, своего не упустят, если надо — и на нож, и на пулю. А почему?

— Почему?

— Потому что мы, русские люди, живем не за деньги, а за идею, Слава. И поэтому на таких, как мы, волах всегда ездить будут. А мы всегда будем тянуть воз, пока копыта не отбросим.

— Мы — вымирающая порода. Скоро тебе стакан воды без чаевых не подадут.

— Увидим…

В первом часу в кабинете появился высокий, в черном комбезе с кобурой боец — командир собровской группы.

— Ну? — спросил Завьялов.

— Все в порядке, Сергей Владимирович. Взяли.

Он положил на стол искореженные наручники, выгнутые дикой силой.

— Это чего? — приподнял бровь Завьялов.

— Это Чернокопытов порвал.

— Не фига себе.

— А что, лось здоровый. Мы его на улице брали. Наручники защелкнули. Он растерялся, потом напрягся. Представляете — наручники хрясь, слетели.

— Дерьмо потому что, а не наручники. Английские раза в два крепче, — сказал Завьялов.

— Сорвал наручники и по улице припустил. Три метра и пробежал. Стал отмахиваться… Потом сопливился — мол, грубо берете.

— Ничего ему не сломали? Все-таки иностранный гражданин.

— Ничего?

— А как с Хрустером?

— Там комедия. В офисе брали. Секретарша его пыталась у опера удостоверение вырвать. А Хрустер орал во всю мочь: «Это не милиция, а бандиты». Но мы им пасть быстро заткнули.

— В изоляторе?

— Да, ребята сейчас с ними работают.

— Ну вот, Слава, — повернулся Завьялов к Аверину, — Чернокопытов и Хрустер — ближайшие связи Дадашева. Граждане США. Сюда приехали левые компании организовывать. Миллионы баксов закапали. У нас законы такие — можно эти миллионы воровать. А в США нельзя. Так что нам ФБР бумагу на них прислало. Им там по двадцать лет тюрьмы светит. Сейчас опера отработают их на связь с Дадашевым… Николай, сорок минут на отдых, затем в полном снаряжении строиться в коридоре. Тяжелый вариант — сферы, бронежилеты, штурмовое снаряжение. Там, возможно, будет горячая работа.

— Есть.

Через сорок минут оперативно-боевая группа стояла в коридоре в полной экипировке — автоматы, снайперские винтовки, бронежилеты. Часть снаряжения уже загрузили в машины.

Завьялов поставил боевую задачу, уточнил радиопозывные, порядок действий.

— При вооруженном сопротивлении оружие применять на поражение, — закончил он. — Жизнь товарища важнее жизни бандита.

Это объяснять никому не надо было.

«Форд» — фургон с занавешенными окнами, с откатывающимися в бок дверьми (необходимо, чтобы выскочить быстрее из машины, когда идет задержание) и двое легковых автомашин вырулили с министерского двора и устремились по московским улицам…

Акоп обустраивал свои владения на века. Власть и земля в поселке неумолимо переходили к нему. Он скупал окрестные участки — один за другим, платил громадные деньги хозяевам, сносил их дома и благоустраивал свои владения. Поверху высокого бетонного забора с автоматически захлопывающимися железными воротами таращились зрачки видеокамер. Акоп панически боялся покушений, поэтому оснастил владения системами безопасности, а чтобы наблюдать за шоссе, откуда могут нагрянуть боевые группы, прорубил в лесу просеку.

— Потише, — сказал Завьялов, когда «Форд" — фургон свернул с шоссе и устремился к Акоповке.

Перед воротами на территорию стояла пара десятков машин, кучковалось более десятка «быков».

— Действительно, у них сегодня сходняк, — сказал Завьялов.

— Этих Папа не пускает. Это челядь, мелочевка. А бригадиры и люди посерьезнее сейчас там, — сказал Аверин.

— Папа суров, — хмыкнул Завьялов. — Скорость скинь, — велел он водителю.

— Надеешься, нас за своих примут? — спросил Аверин.

— У них столько народу в группировке, что они всех своих не знают, — отмахнулся Завьялов.

Фургон и легковушка неторопливо приближались к стоянке. Судя по всему, подозрений они пока не вызывали. Когда до ворот оставалось чуть больше двадцати метров, по толпе прошло движение — «быки» заподозрили неладное.

— А теперь жми! — прикрикнул Завьялов.

"Форд» рванулся вперед. На ходу распахнулись двери. Машина затормозила, и оттуда посыпались собровцы. На их черных комбезах сияли шевроны «МВД России». Плечи оттягивали бронежилеты. Аверин прыгнул вслед за ними. Броник весил шестнадцать килограммов, стеснял движения, но Аверин не слишком обращал на это внимание. Что такое для него каких-то шестнадцать килограммов?

Все пришло в движение, смешалось, замелькало. Слышались крики, специфический хряст — это приклады гуляли по спинам и ребрам. Аверин увидел рядом атлетическую фигуру, налетел всем телом, подсек, врезал по загривку пистолетом.