Скованные намертво - Рясной Илья - Страница 2

— Это проход для посетителей, — нахмурился сержант.

— А я кто? — спросил Аверин, останавливаясь перед металлическим турникетом.

— А вы — сотрудник. Для сотрудников — главный вход.

— А. Это где ковровые дорожки. Спасибо.

— У меня инструкция.

— Я понимаю.

Спорить с «вертухаями» бесполезно. Это особый генотип. Им приказано — и все. Время от времени в комендатуре начинается службистская лихорадка, и тогда изобретаются новые трудности типа этой. Теперь придется обходить вокруг всего здания — крюк неблизкий.

— Ладно, служи, родимый, — сказал Аверин. — Старшиной будешь.

Сержант пожал плечами и демонстративно отвернулся.

Пришлось как белому человеку идти через главный вход, через вращающиеся тяжелые двери. Начало рабочего дня — подъезжали «Волги» и иномарки с мигалками, из них вылезали генералы и полковники — руководители подразделений и управлений, расположенных в здании. Народ чином поменьше, типа Аверина, брел пешком.

Аверин прошел через вестибюль, кивнул белой статуе Фемиды, оглядывающей приходящих и уходящих уже не один год. Двери одного из лифтов слева были открыты, но никто из толпящегося народа туда не рвался — он поднимался только на четвертый этаж, а там, как известно, расположены кабинеты министра и его заместителей. Простые смертные обитали на других этажах. Аверину требовался шестой — там находилось Главное управление уголовного розыска.

— Привет… Здорово… Как жизнь?.. У меня нормально… — Аверин здоровался, перекидывался ничего не значащими фразами со знакомыми и полузнакомыми людьми у лифта, пожимал руки. Ежедневный ритуал в начале рабочего дня.

Вот и шестой этаж. Длинные коридоры. На стене стенд с приказами министра, вырезками из газет, посвященными работе уголовного розыска, расписания стрельб. Все выглядело скучно и обыденно. Трудно представить, что здесь, в этих кабинетах, работает около двух сотен лучших оперативников России, отсюда осуществляется управление борьбой с преступностью на территории всей страны, сюда сходятся нити расследования самых серьезных уголовных дел. Здесь все было подернуто паутиной тишины и скуки — никакого намека на океан страстей, в центре которого находится это ведомство.

— Привет коллегам, — кивнул Аверин, заходя в кабинет.

— Привет, Слава, — кивнул начальник отделения четвертого отдела ГУУР подполковник Ремизов. Внешне он чем-то напоминал Бельмондо — такое же морщинистое, топором рубленное, но преисполненное обаяния лицо. — Выспался?

— Выспался, Анатолий Иванович, — произнес Аверин с кислым выражением на лице. Если начальник отделения начинает разговор с подначки, значит, приготовил сюрприз. — Что случилось?

— Глобуса завалили.

— Ого-го!

— Вчера вечером у дискотеки ЛИСС.

— В спорткомплексе «Олимпийский»?

— Точно так. Двигай в территориальное отделение, там штаб по раскрытию. Ознакомься, какие перспективы.

— А оперативка?

— Я с шефом договорился, что тебя не будет. Работай. Паши.

— Мы пахали — я и трактор.

— Отзвонись, как сориентируешься. Обрисуй обстановку.

— Понял.

Штаб по раскрытию располагался в кабинете зама по розыску отделения милиции. В кресле хозяина кабинета, положив ногу на ногу, скучал старший оперуполномоченный по особо важным делам убойного отдела МУРа подполковник Григорий Савельев. Вид у него был самый мирный — мужчина хрупкого телосложения, тридцати восьми годов, жидкая шевелюра, сильные очки. Никак он не походил на боевого опера и первого бабника в муровской деревне. Второй присутствовавший в кабинете тоже ничем не напоминал сотрудника правоохранительных органов, скорее его можно принять за киллера или вышибалу в мафиозном кабаке — двухметровый бритозатылочный детина, его литые плечи обтягивала модная кожанка. Но это был не киллер, а начальник отдела Московского РУОПа майор Никита Долгушин. Его грудь украшала золотая цепочка с палец толщиной, считавшаяся золотой, но на самом деле изготовленная из похожего на золото сплава. Она прекрасно отводила глаза при опермероприятиях — уркам в голову не могло прийти, что милиционер станет гулять с такой вещицей. Он пил кофе из большой синей кружки и тоже зевал. Аверин прекрасно знал обоих, имел с ними приятельские отношения. Сколько дел вместе поднято!

— Здорово, орлы, — кивнул Аверин. — Сонное царство. Никакого намека на трудовую активность. Кто пахать будет?

— Народ в поле уже пашет, — отмахнулся Долгушин. — Отрабатывают версии. А мы тут руководим.

— Кофе пьем, — поддакнул Савельев.

— Наши ребята свидетелей пытают. Но пока ничего конкретного. Только стон — какой великий человек из жизни ушел.

— Введите в курс.

— Погиб Глобус. Скончался благодетель, душа воровского мира, — с деланной горечью вздохнул Долгушин. — Только позавчера грузовик с продуктами к Бутырке подкатил — гуманитарная помощь. Порадовал братанов. И вот — вражья пуля.

Александр Дулгачев — вор в законе по кличке Глобус, авторитетнейшая фигура московского криминального мира. Под ним ходила половина подмосковных группировок. Он курировал солнцевские бригады и казанцев, поддерживал прекрасные отношения с кавказцами, чем вызывал большое неудовольствие воров-патриотов. Он был из тех воров, которые держали нос по штормовому ветру перемен и без особых терзаний отказывались от многих воровских принципов. Одним из первых в Москве он начал накладывать лапу на кооперативы. В последнее время обеспечивал прикрытие крупным СП и казино, занимался третейскими судами между бригадами, получая хороший куш, имел долю от автобизнеса, в том числе и от теневого. Он одевался у лучших портных в костюмы с золотыми пуговицами, а в гараже стояло больше десятка иномарок. У него одного из первых в Москве появился «Линкольн» — представительная черная машина длиной с троллейбус, оснащенная спутниковой связью.

Ночью Глобус, уже немолодой человек, веселился на дискотеке ЛИС'С в спорткомплексе «Олимпийский» — излюбленное место бандитов и бизнесменов. К полчетвертому он притомился и решил, что пора заканчивать. Выйдя из здания спорткомплекса, он с телохранителем направился к своему белому «Шевроле». Били в него из винтовки с оптическим прицелом с пандуса здания. Срикошетившая пуля пробила ногу дежурившему у выхода с дискотеки сержанту милиции.

— Какие версии? — спросил Аверин.

— Очередной разбор между ворами, — сказал Долгушин. — Многим не нравилось, как высоко вознесся Глобус, как вызывающе себя ведет. Натянутые отношения складывались с воровской элитой.

— Жди новых разборов, — удовлетворенно произнес Савельев. — Глобусовские братаны уже обещали кровную месть устроить.

— Если найдут заказчика, — сказал Долгушин.

— Они найдут. А если не найдут, все равно кого-нибудь завалят, чтобы не обидно было.

— Работаете, как похоронная команда, — проворчал Аверин. — Только знаете, что трупы собирать и описывать.

— А что их, солить прикажешь? — хмыкнул Долгушин.

— Что по оружию? — спросил Аверин.

— Карабин «СКС». Убийца бросил его на месте преступления. Естественно, пальчиков не оставил.

— Надо устанавливать, откуда карабин.

— От военных.

— Кстати, по расстрелу офиса МП «Парус». Помните? — осведомился Аверин.

— Еще бы, — хмыкнул Долгушин.

— Прошел слушок, что сделал дело Пузырь с подручными — Голиком и Тумбой.

— Откуда ветер принес? — напрягся Долгушин.

— Есть знатоки.

Долгушин и Савельев переглянулись.

— А что, вполне вероятно, — кивнул Савельев. — У нас есть два человечка, которые могут опознать убийц. Эта информация меняет дело.

— Ну вот, работайте.

Аверин переговорил со следователем городской прокуратуры, с оперативниками. Убийцу никто не видел. Зацепок никаких нет. Возможно, удастся установить заказчиков. Но что с ними делать без исполнителя? При раскрытии наемных убийств нужно цеплять сразу всю цепочку: заказчик — посредник — исполнитель. Если хоть одно звено выпадет, дело не устоит.

Домой Аверин вернулся в десятом часу. Едва открыв дверь, он почувствовал специфический острый запах. Включил свет. И смог полюбоваться лужей в самом центре комнаты.