Право выжившего - Рясной Илья - Страница 21

— С чего ты взял? Мало «девяток», что ли?

— Синий цвет не такой частый. Кстати, проверить версию легко. Мы изъяли с места происшествия гипсовый слепок со следа протектора. Сравним с покрышками машины из гаража Соболева. И сразу все встанет на свои места.

Глава двадцать третья

КРУТОЙ ОБЛОМ

Поселок «Госконюшня» нашли без труда. У пенсионеров, гревшихся на солнышке, Матрос узнал, что Мухтар Гулиев «живет с Нинкой-стервозиной и с тещей-ведьмой, от которой один толк: самогон варит и доброму люду продает».

Когда Киборг и Матрос подходили к покосившейся «избушке на курьих ножках», оттуда вышла и неторопливо направилась вдоль улицы толстенная женщина в цветастом платье.

— По-моему, это та самая, — сказал Матрос. Они бросились за ней. Матрос взял ее ласково, за локоть и елейным голосом произнес:

— Ниночка, постой.

— Э, ты кто такой? — покосилась на него Нинка. — Грабли-то убери.

— Тихо, голубушка. Мне твой муж нужен. Дома он? — Нет его, голубок. г — Пошли, поглядим.

— Чего? Плыви отседова, пьянь подзаборная, курсом на северо-юг.

— Ты, слониха жирная, — Матрос сильнее сжал ее локоть одной рукой, а другой вытащил из кармана кнопочный нож, и лезвие прижалось к обтянутому материей Телу. — Брюхо твое в момент препарирую!

Глаза ее забегали. Сначала она хотела завизжать, облаять этого нахалюгу в кожанке, но, увидев нож, прикусила язык. Хоть и маловероятно, что средь бела дня этот прощелыга надумает пустить его в ход, но кто знает, что у него на уме.

— Взвизгнешь — пришью, — будто читая ее мысли, прошипел Матрос. — Будешь тихой, как мышка, отпустим. Не трясись.

— Ладно, голубок, пошли, — подойдя к своему забору, она распахнула калитку и прикрикнула. — Байкал, свои!

Вскоре Матрос, к разочарованию своему, убедился, что Гулиева нет дома. Плюхнувшись на незастеленную кровать, грубо спросил:

— Где он?

— С Севкой куда-то отчалил, — шмыгнула неожиданно носом Нинка.

— Не реви, слониха. Лучше подумай, где он может быть.

— Да кабы я знала…

Глава двадцать четвертая

ЯВЛЕНИЕ КОНКУРЕНТОВ

Косарев повернул ключ, двигатель натужно заурчал, но не завелся.

— Что, не пашет твой БМП? — с участием произнес Мартынов.

БМП — так в отделе все называли зеленые, потрепанные, будто побывавшие в боевых действиях, «Жигули» одиннадцатой модели — собственность Косарева.

— Может, подтолкнуть? Прямо до Апрельска.

— Побереги силы, — нахмурился Косарев, повернул еще раз ключ, включил скорость и выжал акселератор так, что машина, подобно вспуганному джейрану, сорвалась с места. Мартынов стукнулся головой о подголовник и чертыхнулся…

Сыщики хотели повидаться с людьми, входящими в круг знакомых Соболева. Райотдельские оперативники установили, что в гараже крутились постоянно двое — Всеволод Гарбузов и Мухтар Гулиев. Косарев уже прикидывал, на сколько преступлений их удастся раскрутить после первого допроса.

Допрашивать Косарев умел. Мало кто мог выдержать его напор, больше похожий на артиллерийскую подготовку. Ясно, что в гараже обрабатывались похищенные машины. И трудно допустить, что Гарбузову и Гулиеву это было неизвестно. Наверняка одна шайка-лейка.

— Возьмем Гулиева — и на опознание к Граерману, — сказал Косарев. — Наверняка он и был тем вторым, с кем разбойничал Соболев.

— Да, похоже.

— Лишь бы местные опера не спугнули их.

— Будем надеяться…

Мартынов пригородный городишко Апрельск знал неплохо и показал, куда ехать. За фабрикой игрушек — местным промышленным «гигантом», ныне простаивающем, — поворот.

Дальше — мимо недостроенного культурного центра «Прогресс», возводившегося уже восемь лет, перед которым возвышалась фигура Музы болотно-зеленого цвета. Может, она и должна была напоминать замордованным невыплатой зарплаты, безденежьем, безработицей, сумасшествием перестроечных и постперестроечных голодно-свободных лет, утонувшим в беспробудном пьянстве и безысходности, в никчемных заботах и мексиканских телесериалах жителям о чем — то возвышенном и прекрасном. Однако больше статуя напоминала не Музу, а утопившуюся от тоски гипсовую девушку с веслом, выуженную рыбаками и сразу возведенную на пьедестал.

— За статуей направо. Там, где универсам, во двор, как опытный лоцман, указывал Мартынов.

Дверь открыла поблекшая полная женщина с тусклыми, настороженными глазами. Из большой комнаты доносились звуки работающего телевизора: «Луиза, как ты могла не сказать, что это наш ребенок?»

— Нам бы Всеволода Гарбузова, — сказал Косарев.

— Нет его, — напряженно и неприветливо сказала женщина.

— Подполковник Косарев, областной уголовный розыск, — он показал удостоверение и прошел в квартиру.

— Что же это делается? Что вы все от сынули моего хотите? — всплеснула руками женщина, в ее голосе послышались базарные нотки.

— А кто и что еще от него хочет? — осведомился Косарев, окидывая взглядом заставленную безвкусной и дорогой мебелью, заваленную хрусталем и безделушками квартиру.

— Да еще двое, такие же, как вы, приходили. Из прокуратуры, с неудовольствием произнесла женщина. — Везде бандиты, матерщинники, на милицию вся надежда, а вы, оказывается, сами не лучше! Ворвались, всю комнату Севы вверх дном перевернули. Я даже пригрозила начальству написать, а один из них, нахальный, знаете, чего говорит? Ох, ну и нахальный… Говорит: жалуйся, всю семью тогда пересажаем. Мол, прокурор обещал… Ох, ну милиция пошла.

— Не милиция, а прокуратура. Кстати, почему вы решили, что они из прокуратуры? — спросил Мартынов, усаживаясь на стул.

— Документ показали.

— Такой? — Косарев продемонстрировал свое удостоверение.

— Похож, но фотография с другой стороны была.

— Ясно. Как они выглядели?

Женщина нехотя и довольно сумбурно описала визитеров.

Больше ничего заслуживающего внимания узнать не удалось.

— А где сын может быть?

— Когда муж в рейсе, он от рук совсем отбивается. У Соболева своего. Или у Мухтара Гулиева. Да что он натворил-то?

— Ничего страшного. Просто поговорить надо. Если появится — вот телефон. Пусть позвонит. Ему самому лучше будет…

Косарев опять с трудом завел двигатель и тронул «БМП» с места. Прямо под колеса кидалась ребятня, которая гоняла по двору, так что приходилось ехать осторожно.

— «Таинственные соперники — тайна пещеры Лихтвейса», — так, кажется, говаривал Остап Бендер? — Мартынов заразительно зевнул. — Кто они такие? И чего квартиру перерыли ?

— Что не из прокуратуры — это несомненно, — сказал Косарев.

— Двигаем на «Госконюшню» к Гулиеву. Может, из него чего вытянем…

Дом Гулиева выглядел чрезвычайно запущенным. Косарев распахнул калитку, на него, заливаясь злобным лаем, рванулась с цепи большая грязно-белая дворняга. Затем на пороге появилась черноволосая, в безвкусном цветастом платье толстая женщина. Хмурому выражению ее лица вполне соответствовал синяк под левым глазом.

— Чего собаку пугаешь?

— Поговорить надо. Милиция, — Косарев продемонстрировал удостоверение.

Красная книжечка смутила хозяйку дома лишь на миг. В ее глазах даже мелькнул испуг, но она быстро взяла себя в руки и звонко завопила:

— Ну и че? Ты энтот, как его — ордер неси, тогда заходь. А сейчас нечего собачонку пугать!

Косарев зашел за калитку, собака вновь с лаем рванулась на него, но достать не могла из-за короткой цепи.

— Слышь, хозяйка, — ледяным голосом произнес он. — Убери своего волкодава, не то пристрелю его к чертовой матери. И не наглей — не то другой разговор будет.

В этом человеке, которого Нинка видела впервые, было нечто пугающее и не вызывавшее желания встречаться с ним вновь. От него исходила сковывающая холодная энергия.

«Прям Кашпировский», — подумала она и недовольно махнула пухлой рукой, которую стягивал дешевый браслетик: