Армия генерала Власова 1944-1945 - Александров Кирилл Михайлович - Страница 76

Всю первую половину апреля оживленно действовали разведгруппы численностью от 10 до 40 человек из состава 391-й охранной дивизии. Всего на участке 119-го укрепрайо-на за первую декаду апреля отмечалось более 10 разведвы-лазок. С 6 апреля в них стали принимать участие и аласовцы. Смешанные группы отправлялись в разведпоиск, как к передовой плацдарма, так и на восточный берег Одера. В 2.30 ночи 6 апреля группа из пяти разведчиков 391-й и 1-й дивизий, це-289

реправившнсь на восточный берег, ворвалась в беспечно неохраняемую землянку. Из трех спящих красноармейцев один был убит, двое захвачены в плен. При конвоировании сержант Чупраков убил, из спрятанного и не найденного при поверхностном обыске пистолета, одного из власовских разведчиков после чего, воспользовавшись суматохой, скрылся. Второй пленный, красноармеец Шевнин, тут же был заколот ножом на месте, а разведгруппа под обстрелом возвратилась на свой берег. В 5.30 9 апреля группа из десяти власовских разведчиков напала на КП 4-й роты 415-го батальона и попыталась забросать его гранатами, но оказалась засечена охранением еще при подходе и с боем была принуждена отойти. Потери 4-й роты составили одного убитого, семь раненых. Власовцы потеряли «панцерфауст» и 8 ручных гранат.

В воспоминаниях подполковника Артемьева есть упоминание об одном захваченном с передовой пленном, взятом смешанной разведгруппой. Пленный был допрошен Буняченко и Артемьевым, а затем отправлен в обоз 2-го полка, где и служил вплоть до роспуска дивизии 12 мая. Разговор с пленным в изложении Артемьева, объяснения власовского подполковника причин, побудивших сформировать на стороне врага целую армию, спокойные возражения пленного, честно отказавшегося воевать со своими («Если бы большевиков [...] А то ведь своего брата убивать надо [...] Нет, не буду!») - производят впечатление вполне достоверных. Уже после отступления власовцев из Праги бывший «язык» честно явился к Артемьеву и попрощался, пояснив, что возвращается к своим: «Простите, господин подполковник, хочу, чтобы по-хорошему. [...] Другой дороги нет, пойду обратно. [...] Авось не допытаются, что был у вас. [...] Войне конец - пойду. Ведь там у меня жена, дети дома остались. [...] Жаль только, что рассказывать нельзя будет никому, чего у вас насмотрелся - непременно посадят».

Действительно, советские документы подтверждают: ночью 10 апреля разведгруппа противника на восточном берегу Одера в расположении 1-й роты 415-го батальона взяла «языка», сержанта И. В. Бровкина, и доставила его через Одер к своим. Необходимо отметить, что за период с 1 марта по 15 апреля ‘о,

во всей группе армий «Висла» в разведпоисках были захвачены всего несколько пленных, большая часть из которых пришлась на власовцев из 1-й дивизии и 1604-го отдельного русского полка полковника Сахарова. Кстати, несмотря на близкий конец войны, в марте 1945 г. в полосе группы армий «Висла» на сторону противника все же перебежали 18 красноармейцев, не исключено, что в результате действий полка Сахарова. В этих фронтовых разведэпизодах марта - апреля в наиболее трагичной степени срабатывал неумолимый закон войны: «Если я не убыо - меня убьют». По крайней мере, посланный в один из апрельских дней наблюдателем за противником рядовой власовского разведдивизиона С. А. Дичбалис «чувствовал душой и телом - эти люди не будут смотреть на нас как на братьев по несчастью, а уничтожат при первой возможности, попадись мы к ним в руки».

Буняченко понимал: атака «Эрленгофа» практически не имеет шансов. Единственным утешением для него стало в эти апрельские дни еще одно, значительное подкрепление. Действовавший с конца февраля в составе боевой группы «Клоссек»

3-й танковой армии Вермахта 1604-й отдельный русский полк полковника Сахарова вливался в дивизию. 10 марта Сахаров вывел полк на участок Восточного фронта по обеим сторонам Гартца (около 30 км по Одеру южнее Штеттина). Одновременно на учебном полигоне Креков под Штеттином началось формирование 3-го батальона 1604-го полка, так как в свое время старый 3-й батальон передали во 2-ю пехотную дивизию. От плацдарма место дислокации 1604-го полка отделяло на юг более 120 км.

По решению командующего 9-й армией генерала пехоты Т. Буссе 9 апреля полк Сахарова с полным вооружением был передан в дивизию Буняченко. Полк в составе двух батальонов присоединился к дивизии под Франкфуртом-на-Одере 16 апреля, став 4-м пехотным полком. Численность дивизии, таким образом, возросла до 19 тыс. чинов. 3-й батальон, прибывавший из под Штеттина, опоздал на сутки и прямо на железнодорожной станции Либерозе его накрыла волна наступления 1-го Белорусского фронта. Из всего батальона спасся лишь поручик

Шаповалов.

Охровый и придирчивый командир полка «Потсдам», подполковник Ф. В. фон Нотц, характеризовал Буыяченко как сильного командира, способного лидера для своих подчиненных. Поэтому он зря удивился, узнав, что Буняченко потребовал от командования 9-й армии перед атакой провести артподготовку и выпустить по плацдарму «Эрленгоф» не менее 28 тыс. снарядов и мин. Штурмовые батальоны начали выдвигаться на исходные позиции атаки вечером 12 апреля, при этом на направленна главного удара 2-го полка с севера 2-й батальон капитана Дмитриева был усилен 2-й ротой 1-го батальона 3-го пехотного полка подполковника Г. П. Рябцева (Александрова).

Ночь с 12 на 13 апреля прошла спокойно с обеих сторон. Очевидцы, Ф. В. фон Нотц, Г. Швеннингер, историк И. Хоффманн, уверяют, что Буссе выполнил данные Буняченко обещания: на огневые позиции был заранее завезен потребованный боезапас, а в «образцовой» артподготовке и обеспечении огневого вала сопровождения атакующей пехоты принимали участие не только дивизионный 1600-й артиллерийский полк подполковника В. Т. Жуковского (не менее И артиллерийских батареи), но и мортирная батарея, батарея дальнобойных орудий, 3-й' дивизион 32-го артиллерийского полка СС и два тяжелых зенитных дивизиона (всего не менее 8 батарей). Возможно, если бы требуемое Буняченко артиллерийское обеспечение на самом деле имело место, то конечные результаты атаки оказались бы иными. Но в действительности огонь по плацдарму вели не более 10 батарей (вероятнее всего - артиллерийского полка 1-й дивизии)2. Весь огневой налет, включая вал сопровождения пехоты, продолжался 1 час 15 минут: с 5.45 до 7.00 (по московскому времени). В совокупности по плацдарму, по советским оценкам, были выпущено не более 6 тыс. снарядов и мин5 - в 4,5 раза меньше обещанного немцами.

Атаку власовской пехоты поддерживали 6 самолетов: четыре прикрывали атакующих и бомбили плацдарм в глубине, два атаковали КП 415-го батальона на восточном берегу Одера и бомбили огневые позиции артиллерии 119-го укрепрайона. Авиационный налет совершался машинами 8-й эскадрильи ночных бомбардировщиков Героя Советского Союза икапи-

тана Б. Р. Антилевского из состава 1-го авиационного полка ВВС КОНР, летная часть которого базировалась на аэродромах в Эгере и в местечке Немецкий Брод. Сообщение И. Хоффманна о поддержке власовцев 26 (!) бомбардировщиками 4-й авиационной дивизии ЦМ никоим образом не подтверждается ни власовцами, ни советскими документами4. В небе над плацдармом единовременно находились не более 6 самолетов, Участие которых в боевых действиях ограничилось утренними часами 13 апреля. Несмотря на неожиданность активных боевых действий, защитники плацдарма технически были готовы к их отражению, на вечер 12 апреля средняя обеспеченность выстрелами и гранатами на плацдарме составляла 1,5 боекомплекта. Но о специфическом характере атакующего противника оборонявшиеся не знали: разведка 33-й армии упустила переброску из тыла к фронту власовской дивизии и ее направление на участок 119-го укрепрайона.

Одна из последних частных наступательных операций на Восточном фронте «Апрельский ветер», продолжилась атакой власовской пехоты с севера со стороны Франкфурта-на-Одере в 6.55 по московскому времени (в 5.55 по берлинскому) за пять минут до конца артналета. План Буняченко сводился к проведению отвлекающей н основной атаки: двумя ударами с южного и северного фланга по сходящимся операционным линиям власовцы были должны прорваться к лодочной переправе и тем самым уничтожить плацдарм. Следствием выполнения боевой задачи устранялась непосредственная угроза фюрстенбергу.