Ответный удар - Рясной Илья - Страница 20

— Красный Крест здесь для того, чтобы помогать людям выжить в этой никому не нужной войне. Мы могли бы помочь и вам.

Дальнейший разговор очень напоминал вербовочную беседу. Красный Крест и миссия Совета Европы под руководством Гульдемана превратились чуть ли не в официальные резидентуры западных спецслужб в Чечне. Естественно, их заботило не столько миротворчество, сколько наиболее быстрый и эффективный развал России.

— Мне жалко вас, — расчувствовался американец. — Вы в руках дикарей. Они снимут с вас скальп. А вам еще жить и жить, — заявил благодетель.

— Да пошел ты … знаешь куда, — просто ответил Роман.

— Не горячитесь. У вас есть выбор. Или дружить со мной. Или умереть. Мы не привыкли никого неволить. Подумайте.

Роман уже все обдумал. Дружить с улыбающимся янки он не намеревался. Умирать — тоже. Ночью он сумел проломить пол сарая. Удавил охранника. И ушел.

После плена война для Романа закончилась. Он уволился из армии по состоянию здоровья. Но это был просто предлог. Как раз подоспело очередное перемирие, и у него не выдержали нервы. «Они за чеченские бабки наступления сдают. Мирятся с бандитами. Жопу им лижут. А мы — воюй, чтобы они бабки мыли. Нет, с этими фокусниками нам не по пути!» — сказал он Жарову, когда в палатке они с горя доканчивали вторую бутылку водки.

В последний раз Жаров встретился с Демьяненко полгода назад, когда находился в командировке в Москве. Они случайно столкнулись на улице. Роман потащил своего боевого друга в ресторан. Жаров был потрясен, узнав, что его приятель стал руководителем одной из самых крутых московских преступных группировок.

— Они меня брали на работу как обычного быка. Как тело, которое может стрелять и которое в случае чего не жалко. Мой босс слишком поздно понял, что я для этой роли не гожусь… Суки они, блатные. Хотел меня грохнуть. Просто так. Потому что я ему нравиться перестал. Для него, гада, отдать приказ кого-то загасить, что для меня стакан пепси выпить. Привык чужими руками жар грести. Не знал, как оно, на самом деле, убивать…

— И что?

— Он в могиле. Я прибрал всю банду. И устроил такое землетрясение…

Жаров вздохнул и сказал:

— Значит, ты тоже… Все, теперь у нас дороги разные.

— Как скажешь, — устало произнес Роман.

— Ты перешел на ту сторону.

— Та, эта сторона. Не так все просто, Виктор… А телефончик оставь себе. Пригодится.

Пригодился. Жаров еще раз убедился в том, что нет таких дорог в мире, которые не могут пересечься.

— Мне Романа, — сказал Жаров, услышав из трубки томное женское «але».

— А кто говорит?

— Жаров.

— Не помню такого.

— А ты передай ему. Он помнит.

— Оставьте ваш телефон.

Жаров дал контактный номер.

На следующий день Роман ему позвонил.

— Здорово, майор… В семнадцать ноль-ноль, завтра, у почтамта на Кирова.

— Понял. Но…

— Договорились. Гудки…

Ривкин читал очень быстро. Он проглатывал листы за несколько секунд, с быстротой фокусника делая отметки желтым фломастером. Весь доклад был исчеркан этими пометками. Дочитав, он откинулся на спинку стула, потянулся так, что кости хрустнули, ослепительно улыбнулся.

— Пока все идет как по маслу, — произнес он, блаженно щурясь.

Артур Уайт кивнул:

— Пока — да.

— Все получится, Уайт. Наши имена золотыми буквами впишут в историю свободного мира.

— Или в документы комиссии Конгресса по расследованиям.

— Артур, кем вы хотели стать в молодости?

— Я из набожной провинциальной семьи. Отец хотел, чтобы я стал пастором.

— А вы стали рыцарем плаща и кинжала. Вам не кажется это символичным?

— В чем?

— Хоть в другой роли, но вы продолжаете нести истинную веру в мир. Мы — миссионеры, несущие истинные ценности.

— Вы верите во все это?

— Еще бы. Трудно заниматься такими делами без веры… Я вижу, вам не нравится сама идея «Местного контроля». Но не мне вам объяснять, что ЦРУ — вовсе не орган для сбора информации о мире. ЦРУ — орган геополитического конструирования. Орган перестройки этого мира. И никак не меньше, Артур.

— Да, это становится понятным после месяца работы в управлении.

Уайт вынужден был признать правоту слов Ривкина. Эта истина с каждым годом удручала его все больше и больше. «Специальные операции» — термин, обозначающий ходы управления в геополитических шахматах, в которые оно играет уже более полусотни лет. Съедаемые фигуры в этой игре — политические деятели, президенты, режимы, а иногда и целые страны. Основным смыслом мирового политического процесса в течение послевоенных десятилетий являлось глобальное противостояние с Советами. Сегодня оно завершено в пользу США. Настало время конструирования мира, когда можно не считаться с главным противником и кроить мировое одеяло по собственному усмотрению.

Естественно, в такие игры не играют в белых перчатках. «Специальные операции» — это пуля во лбу какого-нибудь африканского лидера, это горящий президентский дворец и расстрелянный президент Чили Сальвадор Альенде. «Специальные операции» — это нескончаемый поток оружия в Афганистан и в другие горячие точки, чтобы они становились еще горячее. Это взорванные гражданские самолеты. Это координируемые масонскими ложами акции в Италии. Это поддержка «Красных бригад» и покушение на папу римского. Это разжигаемые пожары гражданских войн в Никарагуа и Сальвадоре. Это Карабах и Армения. Это неудавшиеся покушения на Фиделя Кастро и на Муамара Каддафи. «Специальные операции» — это навешивание на Ливию взорванного «Боинга». Это дестабилизация обстановки в Белоруссии. Это — наемники и оружие для Чечни. В девяностых каждый год ЦРУ проводило не меньше десятка акций, классифицируемых как значительные, то есть с бюджетом более десяти миллионов долларов. Таких масштабов деятельности, а главное, таких методов не позволяла себе ни одна разведка мира — это Уайт знал наверняка. Демонизированный КГБ никогда так не попирал божьи и человеческие законы, как это делал его конкурент. Союзы с террористами всех мастей и откровенная их поддержка ради каких-то особо замысловатых ходов, связи с мафией и наркосиндикатами, которые практически пользовались авторитетом и возможностями могущественного ведомства для проворачивания своих дел, гибель многих тысяч людей — это обычный набор методов Центрального разведывательного управления Штатов. Это — его работа. И Уайта она все больше раздражала.