Время лжи - Филоненко Вадим Анатольевич - Страница 50

– Мне очень надо уйти, – тихо сказал я.

Ювис осекся и остро глянул мне в лицо. Потом отвернулся и уставился на дрожащий в камине огонь. Он молчал, катал в ладонях кубок с любимой амброзией и смотрел на яркие языки пламени. В его позе мне вдруг почудилась усталость и какая-то странная обреченность, и я внезапно испытал смятение и тревогу. В тот момент я дорого бы дал, чтобы иметь возможность отказаться от своего намерения, но Хименес не оставил мне выбора.

– Я готов ступить на Дорогу Миров, – повторил я. Мой голос предательски дрогнул, и тогда Ювис снова посмотрел мне в лицо. Посмотрел и произнес одно только слово.

– Иди, – вымолвил он, а мне вдруг показалось, что он сказал: «Прощай».

Надеялся ли он, что я вернусь, или, сидя у камина с кубком в руках, молча оплакал мою гибель?

Что ж, мне некого винить – я ступил на Дорогу по собственной воле. Ну почти по собственной. И я пройду ее до конца. Я не сдамся. Я выживу. Я вернусь, чего бы мне это ни стоило!

Три года…

Четвертый год меня ждет Динантра. Ждет ли? Я уверен, что ждет. Я должен в это верить. Эта вера придает мне сил, спасает, когда опускаются руки, прогоняет прочь отчаяние, заставляет держать удар и гонит, гонит вперед. К ней.

Динантра… Колдовские зеленые глаза, пьянящий аромат лимонника, исходящий от черных блестящих кудрей, любимый, чуточку вздернутый носик… Я улыбаюсь – у меня теплеет на душе. Но тотчас накатывает тревога – Хименес. Не воспользуется ли он моим отсутствием, чтобы свести с ней счеты? И если что, сумеет ли Арвин защитить ее? Хименес умен, очень умен. Он не станет ничего делать в открытую – только исподтишка, чужими руками. Например, руками Уйоля.

Уйоль, Повелитель Огня… Пожалуй, с некоторых пор он все больше превращается для меня в темную лошадку. Что-то с ним происходит, он меняется, и, боюсь, не в лучшую сторону. Я знаю его с детства. Смешливый, чуть неуклюжий мальчишка, необидчивый и неагрессивный. Он обожал играть в разные игры, азартно рвался к победе, но и проигрывать умел легко, с улыбкой. За это его любили сверстники, с ним было весело, интересно. С годами его азарт перешел в озлобленность. Он все хуже переносил поражения. Лез в драку, оспаривая результаты игры. Его начали сторониться, он замыкался все больше, пока не прибился к Хименесу, став его тенью, вторым «я». В учебе Уйоль особо не блистал – проявлял старательность и аккуратность, не более того. По-моему, наши Учителя его не любили, а Ювис относился к нему как-то слишком… настороженно, что ли, будто каждую минуту ожидал подвоха.

Когда, в подражание мне, среди Учеников началось повальное увлечение «особыми поручениями», Уйоль – единственный – наотрез отказался участвовать в подобном. И это при его-то страсти к игре! Тогда никто не задался вопросом: почему? А сейчас поведение Уйоля мне кажется очень странным.

Кстати о странностях. Когда мы с Уйолем сошлись в магическом поединке, на какой-то миг я ощутил в его ударах не просто азарт, а самую настоящую ярость, помноженную на ненависть. Мне показалось, что передо мной не амечи, а дейв. Враг! И этот враг намерен разметать меня в клочья…

Почему я вспомнил об этом именно сейчас? Думал о Динантре, а свернул на Уйоля. Да, как все же прихотлива мысль! Следуя по неуловимой дороге ассоциаций, мы подчас способны на поразительные размышления…

Завозился в углу Миссел, забормотал во сне что-то неразборчивое. Потом затих, его дыхание выровнялось.

Я снова погрузился в раздумья и незаметно для себя уснул.

Разбудило меня легкое движение воздуха. Я открыл глаза и приподнялся на локте: Миссел осторожно пробирался к выходу.

– Что случилось?

– Да ничего, Эрхал. Спи. Просто меня кошмары замучили. Хочу выйти покурить.

– А-а-а… Что ж, покури.

– Пойдешь со мной?

Я скривился:

– Еще чего! Меня-то кошмары не мучают. В отличие от вони твоих сигар.

Он хмыкнул и вышел.

А я никак не мог уснуть. Постепенно все больше меня охватывало неосознанное беспокойство. Внутренний голос шептал: «Вы с Мисселом враги, ему нельзя доверять. Очень может быть, что происходящее на Ксантине – проделки дейвов. Тем более что Неизвестный ломился через Белую Башню именно из их мира. Не доверяй Мисселу! Не доверяй!»

Я ворочался с боку на бок и наконец не выдержал. Тихонько встал, опасаясь разбудить Темьяна, оделся. Поколебавшись, опоясался мечом и вышел во двор. Небо уже начало светлеть в предчувствии рассвета, хотя луна еще продолжала наслаждаться властью над миром и не торопилась уступать ее солнцу.

Во дворе Миссела не было. Я бросил легонькое заклинание поиска и пошел в указанном направлении. «Волшебный компас» повел меня к сереющим на поле стогам. Сам не знаю почему, я перешел на крадущийся бег, стараясь не слишком отсвечивать на скошенном, лысом поле. Пригибаясь, я приближался к очередной скирде, как вдруг услышал голоса: Миссела и незнакомца. Затаив дыхание, я осторожно припал к пирамиде из сена и напряг слух.

– …Это все глупости, говорю тебе. Так ничего не выйдет! – Миссел явно сердился.

– Другого пути нет, хозяин, – отвечал неизвестный. Он говорил по-саарски несколько странно: словно проглатывая окончания слов, и его акцент сразу насторожил меня, показавшись смутно знакомым.

– Сколько раз повторять, не называй меня хозяином! – Миссел все больше выходил из себя.

– Дело не в том, как кого называть, – почтительно, но твердо возразил голос, – а в том, что только так можно решить эту проблему, хозяин.

Судя по звукам, Миссел плюнул с досады. Только непонятно, что его больше раздосадовало: наименование «хозяин» или скрытая от меня суть слов его собеседника.

– Убирайся! – прорычал Миссел. – И скажи остальным, что им бы лучше вернуть девушку и проваливать назад, в Несуществующий мир.

Я подскочил: Несуществующий мир! Так вот почему акцент показался мне знаком!

От моего движения предательски зашуршало сено, но собеседники не обратили на посторонний звук ни малейшего внимания, отнеся, видно, его на счет полевой мышки.

– Если ты поразмыслишь, хозяин, – продолжал уговаривать голос, – то поймешь, что мы помогаем тебе добиться твоей цели и похищение девушки – самый короткий путь для этого.

– Не смей рассуждать о моих целях, урод! – взревел Миссел во весь голос. – Чтобы к утру девушка была возвращена живой и невредимой!

– Напрасно ты так, хозяин.

– Я все сказал! – Миссел размашисто зашагал по полю в сторону постоялого двора, а я вжался в стог, надеясь, что состояние бешенства, в котором он пребывает, не позволит ему разглядеть мой темный силуэт в светлеющем мареве утра.

Мои ожидания оправдались – дейв меня не заметил. Зато его собеседник выскочил из-за стога прямо на меня. Я опешил: Миссел, оказывается, разговаривал с всадником джигли! Судя по вытаращенным глазам, сам джигли тоже не был готов к нашей встрече. Несколько мгновений мы с черным человеком растерянно пялились друг на друга. Затем раздалось конское ржание, и в плечо джигли ткнулась смоляная конская морда. Он ловко вскочил в седло и взмыл в сереющие небеса. А я все стоял в оцепенении и не сделал попытки его задержать. Самой моей связной мыслью в тот момент было: «Вот это да!»

Впрочем, вскоре мысли побежали лавиной, тесня и перебивая друг друга:

«Миссел и есть тот самый Черный Чародей, а джигли у него на побегушках. Правда, они разошлись во мнениях по поводу Нефелы – джигли занялись самодеятельностью, что очень разозлило их хозяина, то бишь Миссела».

Или:

«Миссел работает на Черного Чародея, отвлекает мое внимание и заманивает Темьяна в ловушку. Кстати, Темьян говорил, что на жертвоприношении в их деревне Незнакомцев было двое, так, может, один из них и был Миссел – дейвы умеют мастерски менять свою внешность».

И, наконец:

«Миссел каким-то образом вызвал на разговор одного из джигли и потребовал вернуть девушку. С Черным Миссел никак не связан, и вообще, он на нашей стороне, на стороне «хороших».

А вслед за догадками и подозрениями пришла сакраментальная мысль: «Что делать? Потребовать от Миссела объяснений в открытую? Начать его подозревать и следить за ним? Постараться потихоньку избавиться от него?»