Время лжи - Филоненко Вадим Анатольевич - Страница 48

– Уж больно совпала попытка перемещения Неизвестного с возникновением Черного Чародея, завладевшего царской короной, – договорил за меня Миссел. – И именно дейвы умеют мастерски менять свою внешность.

– Да, нашей расе, расе амечи, такое не под силу.

– Что же получается? – спросил Темьян.

– То, что Черный Чародей – дейв, и либо он и этот Бовенар – одно и то же лицо, либо царь Кротаса – пешка в руках Чародея-дейва, – вздохнул Миссел.

– Черный Чародей не дейв, – возразил я. – Он просто имеет к ним непосредственное отношение. Насколько я знаю, ваши… э… скажем так, жены и мужья зачастую из других рас? Рас простых смертных?

– Точно. Впрочем, как и у вас. И дети от таких… э… браков рождаются не дейвами, а смертными и не обладают силой и могуществом родителей. Но женам и мужьям из числа смертных не разрешено бывать на Алии. Как и детям-полукровкам… Насколько я знаю, у вас, у амечи, те же правила?

Я кивнул. Мир Изначальных только для Изначальных. Поэтому большинство из нас постоянно околачивается в других мирах. На Лакии, например…

Миссел помолчал, тяжело глядя мне в глаза. Затем сказал:

– С Алии мог перемещаться только дейв, но он не стал бы разрушать город – его перемещения никто и не заметил бы.

– А если кто-то из дейвов украдкой протащил смертного на Алию?

– Значит, он нарушил Закон, – пожал плечами Миссел. – Но ты знаешь, что Закон нарушить невозможно – наказание мгновенно и неотвратимо. Ты же знаешь, что все дейвы связаны клятвой крови. Впрочем, как и амечи.

– Да, ты прав, – вынужден признать я.

Воцарилась неловкая пауза.

– Миссел, ты вроде говорил, что до тебя на Ксантине уже побывали двое Проклятых. Что им удалось узнать? – нарушил молчание Темьян.

– Когда наши… хм… адепты сообщили, что в Кротасе разрушают Храмы Богов, мы прислали своего наблюдателя. Он пошел к царю Кротаса в открытую и бесследно исчез, не отправив ни одного сообщения. Нас это насторожило, мы послали второго с приказом потихоньку собирать информацию и самому ничего не предпринимать. Но и он исчез, также не послав ни единого сообщения. Вот тогда мы уже всерьез забеспокоились и обратились к Ювису – вашему Верховному. Рассказали, что на Ксантине творится что-то непонятное.

– И что Верховный Бог? – спросил Темьян.

– Сказал, что все под контролем и беспокоиться нечего. И в грубой форме предложил не лезть в дела подвластных им миров. Сказал, что еще одно пребывание Проклятого на Ксантине он расценит как нарушение Договора и объявление войны.

– Но ты здесь! – Я удивлен сверх всякой меры. Никак не ожидал от него подобной откровенности!

– Я здесь, – нарочито спокойно подтвердил Миссел. – И ты здесь.

– А не боишься, что я доложу о том, что ты здесь, несмотря на запрет Богов?

– Боюсь. Но в данном случае у меня нет выбора. Раз уж злой рок столкнул нас с тобой нос к носу…

– А ты попроси Эрхала сохранить твою тайну. – Простодушие Темьяна не знало границ.

Миссел выразительно покосился на него, но промолчал. Я побарабанил пальцами по столу. Предложил:

– Подведем итог?

Они кивнули.

– Итак. Первое. Наш враг не дейв, но имеет к ним какое-то отношение. Второе. Боги в данной ситуации ведут себя очень странно: в открытую в ситуацию не вмешиваются, но зачем-то все же прислали меня. И третье. Черному нужны существа Несуществующих миров: джигли, кабаёши и прочие, хотя он мог нанять себе не менее сильных помощников и среди жителей Ксантины.

– И четвертое, – задумчиво добавил Миссел. – Черному Чародею для чего-то очень нужна кровь жертв.

Темьян вздрогнул и промолчал, но мысль так отчетливо промелькнула у него в голове, что даже я смог прочитать ее. «Ему нужна необычная кровь!!!» – молча кричал Темьян.

12

На следующий день я наведался в Серую Башню, но архимага За'саринузу не застал. Один из посвященных сообщил, что мэтр отбыл в свое поместье, расположенное в какой-то глухомани у Проклятого на рогах, и в ближайшее время возвращаться не собирается.

Подумав, мы решили-таки отправиться в Кротас, ибо полагали там найти ответы на свои вопросы. И потом, кем бы ни был на самом деле наш враг, рано или поздно нам придется встретиться с ним лицом к лицу.

Воспользовавшись помощью Белых Волшебников, мы прошли через их Башни и оказались в небольшом беотийском городке под названием Калы-Валы на самой границе с Кротасом. Дальше нам предстояло добираться своим ходом.

Но сперва следовало «поговорить» с джигли. Для «разговора» мы выбрали лесок у местечка Лит-Корру. Как сообщил мэтр Оромаки, любой движущийся в Дапру с севера должен будет проехать по этому лесу, другого пути просто не существует, если, конечно, путешественник не предпочтет рисковать жизнью в Скользящих Степях или штурмовать неприступные скалы.

Итак, место встречи с джигли было определено. Но поскольку, пройдя Башню, мы сильно обогнали их, то пришлось скоротать день в том самом приграничном городке со смешным названием Калы-Валы.

«Борьба за веру» почти не коснулась городка, хотя на месте разрушенного Храма Богов торчало наспех сколоченное из бревен, убогое сооружение с черным, перечеркнутым красным крестом флагом. Но других разрушений в городке не наблюдалось. Царил порядок и относительная чистота. Торговые лавки приветливо манили яркими вывесками, а у ремесленных мастерских по-прежнему сновал народ. Похоже, когда священники Темных Небес занялись городком, жители лишь понаблюдали за «сменой власти», почесали в затылках и разошлись по своим, несомненно, более важным делам.

Как я понял, все население Калы-Валы делилось на две неравные группы: одна, побольше, занималась всеми видами контрабанды из соседнего Кротаса, а другая, поменьше, делала вид, что их ловит. Конечно, даже в этом захудалом городишке имелась парочка аристократических семей, к одной из которых принадлежал королевский наместник, он же городничий, но, вероятно, через них и шла львиная доля выгодного промысла.

– Хорошие люди, эти калы-вальцы, – решил Миссел, с удовольствием покупая (на деньги Темьяна) целую шкатулку настоящих радопских сигар, разумеется контрабандных. – Деловые люди, сосредоточенные. Не думающие о всяких глупостях вроде Темных Небес и Разноцветных Чародеев.

– Хорошие-то хорошие, но уж больно смотрят неприятно. Хищновато так смотрят, оценивающе. Половину из них Келвин с удовольствием зачислил бы к себе в банду, – высказал свою точку зрения Темьян, а я молча согласился с ними обоими.

На всякий случай мы решили ночью держаться все вместе, поэтому сняли одну комнату на троих на постоялом дворе, находившемся за городской чертой.

Вечерело. Проглотив наспех легкий ужин, состоящий из копченого мяса и козьего сыра, мы стали устраиваться на ночлег. Снятая нами комната оказалась из разряда дешевых, поэтому вместо кроватей на полу лежали тюфяки, набитые соломой. Теплый южный ветер играл со ставнями, и они едва заметно трепетали, будто крылья парящей в воздушном потоке птицы, издавая время от времени тихие посвистывающие звуки, которые неуловимо вплетались в пение цикад, доносящееся с расположенных неподалеку полей.

От тюфяка приятно пахло свежим сеном, и я подумал, что спать на нем – одно удовольствие. Вообще, в быту я очень неприхотлив. Я терпеть не могу носить драгоценные перстни, украшать свою одежду и оружие самоцветами. Мне все равно, что надевать – полотно или шелк, все равно на чем спать – на охапке сена или на пуховой перине, все равно из чего пить – из глиняного кубка или из золотого. Все это похвально для воина и волшебника, но предосудительно для Бога.

Не могу удержаться от горькой усмешки: все последние годы моей жизни крайне предосудительны для Бога. Оказалось, что я умею и хочу любить, терпеть не могу править и властвовать и совершенно равнодушен к роскоши. А настоящему Богу неведома любовь. Основа его существования – власть над смертными, и роскошь ему нужна как воздух.

Впрочем, все это относится и к Проклятым. Не знаю, как воспринимает наш дешевый быт Миссел, но заснул он сразу, как только устроился на своем тюфяке.