Ночь длинных ножей - Рясной Илья - Страница 63

— Давай туда.

Надежда, что они схоронятся в подполе, их не заметят и оставят в покое, была слабая Но все-таки она была. А это лучше, чем никакой надежды.

Когда их все-таки обнаружили, Гадаев, приготовившийся к смерти в бою, смерти, достойной воина, открыл огонь, высадив сразу целый магазин. У него было еще три магазина — Надо сдаваться, — прошипел Хромой. — Зазря погибнем Они взорвут нас А мы не достанем ни одного из них!

— Молчи, блядь! — воскликнул Гадаев, на его губах выступила пена.

— Волк, мы сдадимся. Потом выйдем на свободу. Русским не удержать нас. Сдаемся!

Гадаев ударил Хромого прикладом. И выдал еще десять патронов, услышав наверху шевеление.

Тут Хромой ударил его сцепленными руками в шею так, что автомат выскочил у того из рук. Гадаев вцепился в Хромого. И началась жестокая, короткая, смертельная схватка. Они дрались отчаянно, зубами рвали друг друга. Хромой победил.

И теперь, стоя на улице, в наручниках, он глядел на темнеющее небо и красный закат и в голове, как заезженная пластинка, вращалось: «Живем. Живем…»

Теперь территория была зачищена окончательно, саперы осмотрели все.

Полковник ФСБ сплюнул. Ткнул ногой ближайшее тело, перевернул. Бородач уставился мертвым стеклянным взглядом в небо, на которое выбралась полная луна.

Удивительно, но в подвале дома уцелел генератор, и лампочка в фонаре, висевшем на доме, не разбилась Сапер запустил генератор, и теперь качающаяся под порывами ветра лампа отбрасывала желтое полукружие в сгущающейся темноте и играла тенями.

Джамбулатов бродил по месту битвы, на него никто не обращал внимания. Трупы стаскивали в ряд. Там же выкладывалось на брезент оружие — автоматы Калашникова, несколько «мух».

— Помоги, — кивнул Джамбулатову «тяжелый», снявший свою «сферу» и несколько утративший в связи с этим сходство с рыцарем в доспехах.

За ноги они оттащили труп Ибрагимки, его мертвые глаза были такими же мутными, как и при жизни.

Джамбулатов нагнулся над ним и извлек из-за пояса штык-нож, тот самый, который он учил его метать.

— Ты как? — подошел к Джамбулатову Алейников.

— Норма.

— Двигай к «восьмерке» за холмом. Скоро отчаливаем. Ночь здесь ночевать не будем. Всякое возможно.

— Ясно, — кивнул Джамбулатов.

У него было какое-то опустошенное состояние. В ушах звенело от разрывов. И одолела вялость. Хотелось сесть, обхватив колени руками, и больше не двигаться. Слишком много сил забрал этот день. Слишком дорого он ему стоил.

И все-таки сегодня он сделал еще не все Он не сделал самого главного.

Хромой стоял, прислонившись спиной к ржавому трактору. Рядом с ним были двое бойцов, расслабленных, как сторожевые овчарки, которые стерегут лениво, но приоткрыв глаз, готовые в любой момент кинуться вперед.

Джамбулатов подошел и остановился метрах в трех от Хромого. Свет лампы на доме падал на опухшее, в ссадинах лицо ваххабита и резко очерчивал обострившиеся черты. Хромой с ненавистью посмотрел на Джамбулатова и отчеканил:

— Я так и знал, что ты снюхаешься с русскими свиньями!

Один из охранников медвежьей лапой небрежно влепил Хромому затрещину, так что голова мотнулась:

— Язык проглотишь, сука!

Хромой встряхнул головой и замолк, спрятал глаза, лишь на миг бросив ненавистный взгляд на своего кровника.

Джамбулатов внимательно смотрел на него. И ощущал, что внутри него не осталось никакой ненависти. Перед ним был будто пришелец из других миров, живущий по своим, нечеловеческим меркам, сеющий вокруг себя смерть и питающийся человечиной. Их нет смысла ненавидеть. Их нужно просто уничтожать. Проводить санитарную зачистку.

И рука начала движение…

У Джамбулатова не было огнестрельного оружия. Да и стрелять было нельзя…

Лезвие устремилось вперед. Оно летело стрелой.

Хромой дернул головой, пытаясь уклониться. Но было слишком поздно.

Лезвие штык-ножа с хрустом вошло в горло. Хромой упал на колени, захрипел, повалился на землю и задергался.

— Стоять! — крикнул охранник, наставляя на Джамбулатова автомат.

— Стою, — Джамбулатов поднял руки, не собираясь двигаться с места.

Второй охранник нагнулся над поверженым Хромым, выдернул нож. Хромой дернулся конвульсивно, выпустил воздух и замер.

— Красиво, — с уважением посмотрел на Джамбулатова фээсбэшник.

Это действительно был великолепный бросок. Поразить человека броском ножа трудно. Но у Джамбулатова получилось.

Охранник воткнул штык-нож в землю и почесал озадаченно щеку.

А к ним уже бежали Алейников и полковник ФСБ.

— Что тут за херня творится?! — зарычал полковник. Один из охранников пожал плечами, а второй произнес, хмыкнув:

— Да вот на железяку бандит случайно налетел. Самоубийца.

— С руками в наручниках за спиной ножом себя ткнул?

— Ну, — пожал плечами охранник.

Полковник ФСБ остановился перед Джамбулатовым.

— Твоя работа, ковбой?

— Моя, — кивнул Джамбулатов. — Делайте что хотите… Опять под суд. Можете хоть сейчас расстрелять. Но я убил его.

Полковник очумело смотрел на него.

— Черт, — покачал головой Алейников. — А может, ты и прав. Кровь за кровь.

— Одни трупы! — воскликнул полковник ФСБ. — Ни одного пленного!

— Зато — никаких проблем, — развел руками Алейников.

Полковник огрел его сердитым взглядом. Его такой расклад не устраивал. Но сделать уже ничего было нельзя.

— В вертолет его, — кивнул он на Джамбулатова. — Потом будем разбираться.

— А что разбираться, Николай Семенович. Хромой погиб при захвате. Не он один, — возразил Алейников.

— При захвате, — махнул рукой полковник, перевел дыхание и криво усмехнулся:

— Ну вы затейники, менты!

Глава 39

ОТПУЩЕНИЕ ГРЕХОВ

Добычу от спецоперации разложили в просторном, полупустом складском алюминиевом ангаре, наглухо запираемом железной дверью, у которой установили двух часовых — не просто солдат, а тех самых спецов из отряда ФСБ. Было что охранять.

Алейников со следователем ФСБ, двумя экспертами и понятыми-солдатами уже который час занимался тем, что осматривал добычу. Ярко светили специально принесенные сюда осветительные приборы.

На целлофане, настеленном на пол, лежали доллары Некоторые из них были порваны, некоторые иссечены осколками и опалены. Но большая часть не пострадала. Они так и были упакованы в целлофановые пакеты.

Предстояло просмотреть каждую бумажку, снять, где можно, отпечатки пальцев, микрочастицы. Фээсбэшные эксперты всегда отличались особо дотошным подходом к своей работе и старались не упускать ничего. Они работали с самой различной аппаратурой — ультрафиолетовыми облучателями, детекторами. Алейникову все это уже смертельно надоело. , — Отлично сделано, — в очередной раз цокал языком эксперт.

— Все из одной типографии? — спросил Алейников.

— Похоже, что так. Нижнетеречная типография. Слышали о такой?

— Слышал, — усмехнулся Алейников.

Доллары пачками вываливали на целлофан, под яркий свет, как на операционный стол. А Алейников думал, сколько они забрали жизней. Так получается, деньги, как увеличительное стекло, собирают в фокус все низменные человеческие страсти, всю злобу и алчность.

Алейников поднял пачку долларов, провел по ним ладонью, усмехнулся, представив, как нехило было бы сейчас прикурить от свернутой в трубочку тыщонки зеленых. С узорчатой поверхности таращился кто-то из американских президентов.

Алейников усмехнулся. Доллары. Мировая валюта. Предмет спекуляции и мошенничества для всех кому не лень. Главным мошенником тут, конечно, является правительство и резервный банк Соединенных Штатов, ведь всем известно, что доллар, который должен обеспечиваться золотым запасом и достоянием страны, на самом деле обеспечен на семь-восемь центов. Последние десятилетия США жируют и пируют, печатая эту бумагу и высасывая из всего мира за нее ресурсы, нефть, газ, раздавая «зелень» своим союзникам и противникам по своему усмотрению. По неафишируемой схеме послевоенного переустройства мира, установленной Западом в сорок пятом году, доллар является мировой валютой.