Ночь длинных ножей - Рясной Илья - Страница 59

— А ты думал иначе? — зло воскликнул Хромой.

— Не знаю… Я не верил, что этот поход закончится удачей. Но вы все верили… А потом русские пошли в наступление. И люди Хромого и Волка спрятали деньги в один из схронов. А, Волк, так было?

— Я не знал, что они спрятали туда деньги, — сказал Гадаев.

— А если бы знал?

— Если бы знал, я бы нашел время, чтобы их извлечь и направить на борьбу со свиньями.

— Это хорошо. По большому счету, ты один по-настоящему идейный человек в этой компании циников. — Синякин оглядел собравшихся и поправился:

— Кроме меня, конечно.

Хромой усмехнулся.

— Тех, кто знал, что в схроне находятся деньги, накрыло русским снарядом, — продолжил Синякин. — Хромой знал, что подручные Гадаева спрятали в каком-то схроне деньги, но не знал, где именно. Асам Волк вообще ничего не знал, кроме главного — где находится схрон… Когда Хромой поковылял из Грузии домой, меня это насторожило. Шила в мешке не утаишь, прошел слух, что куда-то исчезла очень большая партия фальшивых долларов, к которой он имел отношение. Какой вывод? Он напрашивается — Хромой возвращается за этой бумагой, иначе его сюда трактором не затянешь. Так, Хромой? Хромой пробормотал, сдерживая ярость:

— Это не мои деньги. И не твои, Абу — Ошибаешься, брат, — погрозил ему пальцем Синякин. — Война. Кто взял, тот и хозяин.

— В отличие от Волка, ты вряд ли потратишь добычу на борьбу с неверными, — сказал Хромой.

— Посмотрим.

— Абу, я тебе напоминаю, ты обещал, — было видно, что Хромой собрал волю в кулак и наконец сумел обуздать чувства, которые обуревали его при виде уплывших от него навсегда денег. Он все-таки смог вернуться с небес на землю и понять, что не в деньгах счастье. А счастье в том, чтобы выжить.

— Я обещал, — согласился с готовностью Синякин. Джамбулатову эти откровения Синякина не нравились все больше. Ваххабит слишком разоткровенничался. Он купался в лучах своего превосходства. Он был победителем и наслаждался моментом. Сейчас позерская часть его натуры ликовала… Но слишком уж бодро он выкладывает все. И, кажется, кого-то ждет.

— Хромой, ты всегда был самым хитрым, — улыбался Синякин. — Нужно побыть и лохом когда-то…

— Абу, ты обещал, — с нарастающей тревогой произнес Хромой.

Джамбулатов взял кольцо, которое откатилось в его сторону по столу, когда лопнул пакет, в котором хранилось золото. Кольцо было обручальное, явно по размеру с женского пальца. Он отложил кольцо и потянулся к лежавшей рядом сережке — большой, плоской, из золота. На ней запеклись бурые пятна. Кровь.

Джамбулатов представил, как собирали эти безделушки, вырывали с мясом из ушей, отрезали вместе с пальцами. Кровь, кровь на золоте. Это старо как мир. И на Джамбулатова на миг накатила тошнота, он оглядел собравшихся, и ему показалось, что их оскалы — это оскалы злобных демонов, раздираемых самыми низкими страстями, которые существуют в подлунном мире. Ему все стало противно.

Тут он ощутил, как будто по его затылку прошлись невидимые пальцы. Обернулся и поймал на себе мутный взгляд глупо и многообещающе улыбавшегося Ибрагимки.

— Шайтаны, — прошептал Джамбулатов, бросив сережку на стол.

Тут его ухо уловило какой-то посторонний шум. Сначала он подумал, что ему показалось, но шум усилился, и Руслан понял, что это шум двигателя.

В подтверждение на пороге появился боевик, стоящий на карауле, и произнес с волнением:

— Там машина. Приближается.

— «Москвич»? — спросил Синякин.

— Ну — Это свои, Махмуд. Свои. Веди человека сюда… Джамбулатов почувствовал, что сюрпризы еще не кончились и главное — впереди.

В помещении повисла тишина. Все напряженно ждали.

Наконец, дверь со скрипом открылась.

— Счастье этому дому, — поклонился вошедший человек. — Столько знакомых, — покачал он головой.

— Что-то ты долго, — укоризненно произнес Синякин.

— Как мог, — ответил Шимаев. — Не могу же я кафе бросить. Надо кормить-поить уважаемых людей.

— Как думаешь, зачем они все это затеяли с американцем? — полковник ФСБ перекрикивал шум винтов.

— Деньги, — крикнул Алейников. — Фальшивые американские доллары. Уверен.

— Посмотрим.

— Сердце чует, те самые баксы. Из Нижнетеречной типографии. Я брал ее в девяносто девятом.

Алейников в деталях помнил одну из самых отчаянных своих спецопераций, когда они проникли на территорию тогда еще полностью подконтрольной бандитам Чечни и взяли ту типографию вместе с теми, кто делал деньги. Тогда еще была оперативная информация, что чеченцы приготовили вброс невиданной партии — в несколько десятков миллионов долларов. В ходе спецоперации надеялись взять эти фальшивки. Но взяли только аппаратуру, а денег было раз-два и обчелся. Оперативник из ГУБЭП сомневался, что эти деньги попали в оборот — такие суммы не могут вращаться, нигде не всплывая. А из Нижнетеречной типографии пока всплывало не так много купюр. Значит, они где-то ждали своего часа. А сумма должна была быть такая, что за нее стоило повоевать…

Алейников смотрел в открытый иллюминатор, подсоединив к станине свой автомат Внизу проплывали дороги, здания, автомобильчики — выглядело все это как большая, искусно сделанная детская игрушка. И казалось нереальным, что из этих игрушечных кустов могут вырваться пули и ракеты зенитных комплексов и разнести стремящийся вперед вертолет.

Из иллюминатора был виден один из «Ми-24», вертолет огневой поддержки. Когда вводили войска в Афганистан, «крокодилов» еще не было, и в первые годы советский ограниченный контингент потерял несколько сот вертолетов. Душманские пули дырявили «восьмерки» как бумага, и действовать в горах было нелегко Когда на вооружение поступили первые машины, своими хищными очертаниями действительно напоминавшие холоднокровных хищных рептилий, у душманов началась паника. Летчики новых вертушек творили чудеса. Зависая в расщелинах и не обращая внимания на отскакивающие от брони пули, поливали свинцом и разносили ракетными снарядами пещеры, выкуривая из них моджахедов. Потом, правда, афганцы приспособились долбить «крокодилов» из крупнокалиберных пулеметов, пробивавших броню Алейников надеялся, что сегодня для «крокодилов», способных накрывать целые участки местности, работы не будет. Он надеялся, что операция будет завершена ювелирно и точно, без лишней суеты. Он знал, что «летучие мыши», которые ждут внизу, мастера именно такой ювелирной работы.

В кабине пиликал пеленгатор, задавая направление движения. Упруго текли минуты. И Алейников знал, что сейчас каждая секунда приобретает вес золота, потому что все события начали раскручиваться и будут раскручиваться с нарастающей скоростью. И все решится в ближайшие минуты.

— «Алтай», прием! — послышалось из рации. Полковник ФСБ крикнул, срывая горло:

— «Алтай» на связи!

— Гоблины на месте. Начинаем движение…

— Началось, — Алейников перекрестился.