Похищение на бис - Хмелевская Иоанна - Страница 24

Клара поднапряглась и вспомнила, что надо было выведать у пани Изы:

— Мне жутко интересно, какие подробности вы еще знаете, как его похитили? Что похитили, я была уверена, где держали, когда выпустили? Всякие мелочи, может, проговорился?

— Не при мне, но жене кое-что порассказал. Я вам все выложу, как до меня дошло. Значит, так… Сел он в машину, где это было?.. Сейчас, я же сама записывала, рецепт в аптеке отоваривал, сел в машину, а тут, как в кино, бандит ему сзади к голове что-то приставил и велел ехать куда-то на Мокотов. Что за место, я не поняла, он молчал, а она увиливала. Какая-то тупиковая улочка, по моим расчетам, между Пулавской и аллеей Независимости. Не успел ничего сообразить, как ему — мешок на голову, спихнули на пассажирское сиденье и вежливо так спрашивают: «Чего изволите — укольчик снотворного или сами тихонечко посидите?» Он предпочел не рыпаться, потому что уколов как огня боялся. Куда его отвезли — понятия не имел, даже не был уверен, сколько их было, вполне мог оказаться и один, но Мариэтта твердила, что один бы с мужем не справился. Завели его куда-то, развернули, дали телефон… А перед этим объяснили, что почем…

— Минутку, — прервала любившая порядок Клара — Кто объяснил? С кем он разговаривал? Он видел?

— В том-то и загвоздка, что нет. То есть видеть-то видел, а вот что именно, так и не понял. Такая чучундра, что только в страшном сне и приснится: здоровенная куча тряпок, шнурков, соломы, даже железок, вроде как куски доспехов, и говорит замогильным голосом. Не разберешь. Руки у нее были в перчатках — больших таких.

— Ну и что?

— Так оно и говорит: платим и идем домой или посидим тут, такие похищенные, а слухи себе по городу и разойдутся. Про фальшивые договора, левые допечатки, махинации с распространением тиражей и тому подобном… А в придачу ко всему все замешанные лица, в смысле заинтересованные, узнают, что это он сыпанул, может, спятил. При таком раскладе ему хана, какая уж тут жизнь, свои же и грохнут. А мозговать надо побыстрее, здесь отель дорогой, сутки — пять тысяч, то бишь завтра будет уже не шестьдесят, а шестьдесят пять, а послезавтра — все семьдесят. Олдяк, вы же его знаете, не дурак, озвереть озверел, но решение принял быстро и на другой день уже вернулся домой.

Пани Изу как прорвало, и она продолжала вещать с некоторым беспокойством во взгляде:

— Этого я полиции не сказала. Прикинулась недотепой, ничего не знаю, не слышала, не помню… А вдруг они ко мне прицепятся, мол, знала о махинациях, а не говорит, небось, сама пользовалась…

— А вы пользовались?

Вопрос вырвался у Клары так неожиданно, что ее аж в жар бросило. Как неловко!

Но пани Иза вовсе не обиделась, скорее — пожалела:

— Пользовалась, как же! Да такую дуру, как я, поискать! Самая большая выгода, что я поимела, — шоколадные конфеты! Олдяк как-то забыл захватить, уехал, а по пути вспомнил и перезвонил Что они на столике, у батареи, до понедельника совсем растают, так уж лучше мне забрать. Врать не буду, очень даже кстати пришлись, я к сестре в гости собиралась, вот детки и порадовались.

— Жаль, что это все..

— А вот и не все! — Пани Иза решила идти ва-банк: — Он нанял детектива Частного. Об этом ни одна живая душа, только я. Он решил, чтобы так по-тихому ему этих похитителей нашел, детектив то есть а он потом подумает, что с ними сделать. Честно, не знаю, сделал что или нет, но я никому, даже полиции..

От таких откровений Кларе опять стало жарко, а на столе появилась третья бутылка Пани Иза не протестовала.

— Надо же в кои-то веки нервы себе подлечить, — заявила она решительно. — А вино для этого — самое оно!

Тут Клара потянулась за сигаретой. Она уже почти не курила, ну разве что после сытного обеда или вот ро время таких разговоров, требующих нервного напряжения. Сигареты, зажигалка и мобильник лежали на столе у самого ее локтя. Вытряхивая из пачки сигарету, она неожиданно для себя обнаружила, что телефон включен на запись. Не иначе как случайно задела ногтем, когда доставала все из сумочки, а клавиатура не была заблокирована. В голове по очереди выстроились три мысли. Первая: выключить, вторая — извиниться перед пани Изой, третья — включились мозги, в смысле — и отлично, можно не считать бокалы этого прекрасного вина и не заморачиваться с запоминанием!

— А нашел?

— Кто ж его знает, — смутилась секретарша. — Какая-то заваруха там случилась, но Олдяк на эту тему ни слова не проронил, а Мариэтта вовсе не в курсе была. В Штатах сейчас кантуются или в Мексике, в общем, где тепло, она всегда тепло любила Но зато я знаю, как его зовут, детектива этого, насчет фамилии точно не уверена, трескучая такая… Тряска… Нет, не то. Тресчак, Теркот, Туркот… А имя — Ежи. Вы как думаете, надо им об этом рассказать?

Благородный напиток настолько развратил Клару, что та, кашлянув и чуть помолчав, посоветовала весьма энергично, но шепотом:

— На вашем месте я бы не спешила. Вы не обязаны все помнить, можно вспоминать потихоньку, через две недели, а то и месяц.

— А подозрений не вызовет?

— Ни в коем случае!

— Что ж я ничего не знаю и вдруг вспомнила?

— А вы могли разбирать старые бумаги, нашли какие-то записи, тогда вам ни к чему было, вы и выкинули из головы, а сейчас, раз они спросили, вы напряглись и…

Мысль напрячься пани Изе очень понравилась. Она тут же проделала эту операцию и обнародовала несколько дополнительных подробностей пребывания пана Олдяка в узилище. Из ее дедуктивных построений следовало, что сидел он в подвале.

— Скривился так, ойкнул и ногу потер, ну, я и спросила, в чем дело. А он говорит, на лестнице приложился, ведь не видел ни хрена в темноте, вот и споткнулся. И опять — молчок. Я и догадалась, что в подвале, где еще может неудобная лестница быть, как не в подвале? А деньги она на помойке оставила…

Об этом Клара знала лучше пани Изы, поэтому расспросила еще об условиях подвального сидения.

— Мариэтта проговорилась, что просто верх культуры, супер-пупер. В ванной — мужская туалетная вода, он в расстроенных чувствах на себя полпузырька вылил, на другой день еще по всему дому слышно было, ну очень хорошая, из дорогих. Только что с лавандой, а она лаванды не любит.

— Все это страшно интересно! Как вы думаете, у кого еще можно было бы разузнать? Может, у подруги?

— Подруги отпадают, давно бы уже растрепали, а тут все тихо. Вот разве что портниха… Она перед отъездом в представительских целях юбок себе приличных на заказ пошила видимо-невидимо…

Ситуация в нашем благородном сыскном деле осложнялась буквально с минуты на минуту, а сотрудничество с властями хромало и спотыкалось на каждом шагу. Мой дом превратился в проходной двор, теснота неописуемая, никто уже не понимал, какими помещениями и аппаратурой можно пользоваться, а тут еще страшно возбужденная Клара обещала приехать завтра с утра пораньше. Прямо сейчас она не может, лучше воздержится, ибо в полной мере за себя не ручается.

Я не выдержала и позвонила Гурскому.

— Знаете что? — грустно начала я как последняя идиотка. — У вас лучшие специалисты, а я — гражданка законопослушная и надеюсь на помощь полиции. Тут у меня в самый неподходящий момент начинает что-то тревожно пищать, никаких нервов не хватает. На вас вся надежда…

Гурский дальше этого бреда слушать не стал и обещал немедленно помочь. И как вы думаете, кто появился у меня дома через полчаса? Комиссар Беляк собственной персоной. Один!

Скажу честно, на этот раз он произвел на нас самое благоприятное впечатление.

Заинтригованные его появлением, Малгося с Витеком, собиравшиеся уезжать, мгновенно передумали и тут же решили остаться. Беляк, увидев их, даже обрадовался — к обоюдному удовлетворению.

— Я позволил себе явиться частным образом… Такое приятное общество!.. А пани обещала мне растолковать, как обстоят дела с той ядовитой приправой.

В считаные секунды я успела подумать, что Беляк пьян в стельку, хотя не похоже, что он ведет какое-то сложное дело об отравлении, что просто сбрендил, что его жена не умеет готовить, но тут меня озарило: